Краткий обзор
В первой части мы рассмотрели некоторые основные условия, при помощи которых Дух Святой готовит нас к чтению Ветхого Завета. Наше восприятие зависит от личной христианской жизни, взаимодействия с обществом и экзегетики Писания. Чем больше мы вникаем в эти аспекты герменевтического процесса, тем лучше мы сможем понимать ветхозаветные истории.
Во второй части мы будем исследовать первоначальное значение историй Ветхого Завета. Мы посмотрим, какую цель преследовал Дух, когда вдохновлял ветхозаветные истории в их историческом контексте.
Исследование первоначального значения - это сложная задача. Сначала мы попытаемся установить цель нашего исследования, и обратим внимание на некоторые инструкции к этой процедуре (глава 5). Затем мы посмотрим на особенности, содержащиеся в ветхозаветных текстах: искусство создания образов (глава 6), описание сцен (глава 7), отдельные эпизоды (глава 8), а также структуры больших историй (глава 9). В главах 10 и 11 мы сосредоточимся на писателях и слушателях ветхозаветных историй. Краткий обзор всех ветхозаветных книг, имеющих преимущественно повествовательный характер, предоставит нам глава 12.
Применяя методы, описанные в этой части нашей работы, мы установим общую структуру для дальнейшего более подробного исследования (см. рис. 10).
Когда археологи исследуют прошлое, они сталкиваются со многими трудностями. Помимо напряжения самих раскопок, жара, дождь и ветер могут настолько отвлекать их, что даже самые опытные исследователи пропускают важные открытия. Чтобы раскопки были успешными, археологи должны быть единомышленниками, настроены на достижение стоящей перед ними цели. Они также должны уделять особое внимание этапам, которые могут помочь им в достижении намеченной цели.
В этой части нашей работы мы будем "раскапывать" первоначальное значение ветхозаветных историй, исследуя эти рассказы в их историческом контексте. Многие трудности могут легко отвлечь наше внимание. И если мы надеемся на успех, мы должны иметь четкое представление о том, что мы пытаемся найти, и внимательно рассматривать любые способы продвижения к успеху.
Мы начнем исследование ветхозаветных историй с двух основных вопросов: 1) В чем заключается цель исследования? 2) Какие этапы исследования помогают нам достичь этой цели?
Цель исследования
Однажды мне рассказали о разговоре между учителем духовной семинарии и учеником. Ученик подготовил проповедь о вечности Бога на основании книги Бытие (1:1). Когда он закончил, наставник задал ему вопрос: "Скажи мне в двух словах, что означает этот стих?" Ученик, не задумываясь, ответил: "Он означает, что Бог вечен".
"Нет,- сказал учитель,- ты упустил суть. Этот стих означает, что Бог сотворил все".
"Я думаю, он означает и то, и другое" - не согласился ученик.
"Такого быть не может,- настаивал учитель,- каждый стих имеет только одно значение".
Каждый студент семинарии проходит через тяжелые испытания проповеднических занятий. Ожидание вашей очереди проповедовать похоже на ожидание в очереди на казнь. Что бы вы ни сказали, учитель всегда найдет что-то неправильное. Но этот особый разговор ставит перед нами важную задачу в поисках значения ветхозаветных историй. В чем цель нашего исследования? Мы ищем только одно или множество значений?
Многовалентность
Однажды Джон прогуливался по тротуару, когда к его ногам подкатился клочок бумаги. Подняв записку, он прочитал: "Нужна помощь!" Джон прекрасно умел читать и вполне понимал значение слов "нужна" и "помощь". Он совершенно не сомневался в очевидности значения этой записки.
Внезапно к нему подошел прохожий и, указывая на скрывающуюся из вида машину, сказал: "Я видел, откуда вылетела эта записка. Ее выбросил маленький мальчик, когда его затянули в ту машину. Вы случайно не запомнили номер? Нужно позвонить в полицию!" В этот момент Джон совершенно по-другому осознал значение написанных слов. Ситуация, как он думал, теперь стала совершенно ясной.
Но тут к ним подошла женщина и сказала: "Ничего подобного. Я писала эту записку своей подруге, но не успела закончить, как ветер выхватил ее, и она улетела. Понимаете, моя подруга заболела и я хочу, чтобы она не пренебрегала медицинской помощью".
Теперь Джон был совершенно растерян. Эта записка была просьбой о помощи или дружеским советом? "Я ничего не понимаю! - сердито воскликнул он. - Эти слова могут означать что угодно!"
Джон столкнулся с тем, с чем сталкивались исследователи Ветхого Завета многие века. Подобно этой записке, любой библейский текст многозначен, даже если на первый взгляд он кажется достаточно ясным.
До Реформации большинство библейских толкователей допускало, что ветхозаветные истории значат больше, чем кажется на первый взгляд. Представители основного направления раввинской экзегетики придерживались мнения, что каждый текст содержит в себе множество значений. Свободное использование аллегорических методов применяли Филон и представители Александрийской школы - Клемент, Ориген, Амвросий и другие. Они подчеркивали множественность значений текста.
Ко времени Фомы Аквинского (1225-1274гг.) средневековая церковь уже во многом придерживалась Квадриги - метода толкования Джона Кассиана, согласно которому авторский замысел того или иного текста был важен, но его значение простиралось далеко за пределы буквального смысла.
Стеинмец подвел такой итог: Со времени Джона Кассиана Церковь приняла теорию о многоуровневом значении Писания, выходящего за рамки буквального смысла... Аллегорический подход концентрировал внимание на Церкви и предмете ее веры... Антропологический - на личности человека и его предназначении... Аналитический подход изучал вопросы будущего.
На вере в Божье авторство Писаний основывались ранние и средневековые убеждения о так называемой "многовалентности" Писаний. Так как Бог был главным Автором Библии, ее истории многозначны и простираются за пределы намерений тех, кто их записывал. Слова Августина интерпретируют точку зрения церкви, бытовавшую до Реформации. Он сказал: "Какое еще более либеральное и плодотворное благословение мог дать Бог в Священных Писаниях, чем то, что одни и те же слова могут пониматься в разных значениях?" Такое мнение о божественном авторе заставляло многих дореформационных толкователей утверждать многовалентность библейских историй.
В наши дни многовалентность опять получила широкое распространение. Однако ее современное основание заключается в другом: в многовалентности самого языка. Корни такого направления современной герменевтики ведут к Фридриху Шлейермахеру, который утверждал, что язык текста выполняет только ограничительную функцию. Он устанавливает параметры возможного значения, но даже в этих рамках один и тот же текст может вмещать несколько смысловых структур. Рассмотрение одного только документа не всегда может быть достаточным, чтобы читатели определили его точное значение. Для определения значения им нужно смотреть за рамки текста на психологический портрет писателя.
Большинство сегодняшних библейских толкователей-буквалистов признают, что язык не может четко закреплять значение. Одни и те же выражения могут означать разные вещи. Но, вместе с тем, в кругах приверженцев Шлейермахера такое внимание к автору было заменено вниманием к читателю. Другими словами, значение текста определялось мировоззрением читателя. Когда читатели рассматривают текст с разных точек зрения, они замечают разные значения.
На протяжении веков бесчисленное количество толкователей рассматривало библейские тексты как многовалентные. Ранние взгляды были основаны на признании Божественного автора. Современная точка зрения больше основывается на разности значений самих языковых структур. Но в любом случае обе точки зрения свидетельствуют, что толкователи должны искать в историях Ветхого Завета множество значений.
Одновалентность
Не соглашаясь с многовалентными формами значений ветхозаветных историй, некоторые толкователи рассматривают их как одновалентные: текст имеет только одно значение - именно то, которое вложил в него человек, являющийся автором. Такое мнение очень часто совпадает с нашим повседневным опытом. Обычно мы считаем, что наши высказывания имеют только один смысл, которым мы их наделяем.
Джо выбежал на улицу, чтобы поиграть с друзьями, и услышал голос своей мамы: "Я бы хотела, чтобы ты обулся". Не обратив внимания, мальчик побежал босиком. Вернувшись через пару часов, он встретил маму в дверях. "По-моему, я сказала тебе обуться!" - рассерженно сказала она. Но Джо возмущенно ответил: "Нет, ты сказала, что хотела бы, чтобы я обулся". "Да,- признала мать,- но ты прекрасно знал, что я имела в виду!"
Джо услышал слова матери и истолковал их в рамках своих собственных желаний. Фактически он был прав; она сказала, что хотела бы, чтобы мальчик обулся. Сами слова свидетельствуют в пользу толкования Джо. Но его мать желала, чтобы ее слова были поняты именно в том значении, которое, как она утверждала, мальчик прекрасно понимал. Значение фразы определяло ее намерения. Она хотела, чтобы сын обулся, и он должен был это сделать.
Мы мыслим так в большинстве случаев. Когда мы не понимаем друга, мы спрашиваем: "Что ты имеешь в виду?" Когда кто-то неправильно понял нас, мы говорим: "Нет, я имел в виду, что...". Мы часто предполагаем, что слова говорящего имеют только одно значение (которое он вкладывает в них).
Как мы уже сказали, до Реформации большинство толкователей считало, что ветхозаветные истории имеют множество значений и некоторые из них недоступны для понимания при обычном чтении. Для этого толкователи нуждались в особом духовном просвещении. Кто мог получать такие привилегированные откровения? Ответ Римской церкви был однозначным: Бог наделил особым просвещением духовенство. Истинное понимание Писания было доступным только высокому священству.
Опровергая такой подход, реформаторы установили буквальный смысл в качестве нормы для любого толкования. Как сказал Кальвин в своем комментарии к Галатам (4:22): "истинное значение Писаний является вовсе несложным для понимания".
Нормативность ясного единственного смысла Писаний оставалась центральной во многих протестантских работах по толкованию. Вильям Амес (1576-1631гг.) четко изложил свою мысль: "Каждое место в Писании имеет только один смысл. Иначе значение Писаний было бы не только неясным и неопределенным, но значения не было бы вовсе - ибо все, что не означает чего-то конкретного, не означает ничего".
Это мнение настолько широко принималось учеными семнадцатого века, что было заключено в Вестминстерский Символ Веры. "Каждый библейский сюжет имеет только одно значение".
Комментарий Макферсона к этому конфессиональному заявлению отражает общее направление ортодоксального мышления в девятнадцатом веке: "Если мы не хотим внести полную путаницу в содержание Божьего откровения, мы должны выступать только за один смысл Писания - это буквальный смысл, открывающийся при внимательном исследовании самого текста".
Многие современные евангелисты поддерживают важность только одного значения каждого стиха. Беркхоф, Рамм, Вирклер и Микельсен - только некоторые из тех, кто следует этому традиционному подходу. В последние годы самым ярым защитником традиционной одновалентности выступал Кайзер. Полагаясь во многом на работу Хирша, он утверждал, что единственный способ избежать множества неопределенностей, это признавать истину определяющей значение текста. Кайзер говорил: Такая литературная работа как Библия может иметь одно, и только одно правильное толкование. За ее значение должна приниматься истина, которую вложил в тот или иной стих человек, написавший его; иначе все предполагаемые значения должны иметь одинаковую степень серьезности, вероятности и правильности и ни одно из них не может быть большей истиной, чем другие.
Убеждение в одновалентности каждого стиха настолько распространено среди современных евангелистов, что даже встречается в Чикагском Положении о Библейской Герменевтике. В нем сказано: "Мы признаем, что каждый стих в Библии имеет одно, определенное и закрепленное значение".
Наряду с точкой зрения Реформации о ясности и простоте смысла, большинство евангелистов сегодня рассматривают смысл той или иной истории Ветхого Завета, как единственный. Каждый стих имеет только одно значение. Согласно этому утверждению, целью экзегетического исследования является поиск того единственного значения, вложенного автором.
Значение и полная ценность
Какое же из мнений правильно? Текст имеет одно или несколько значений? Несколько лет назад возникла большая путаница, потому что некоторые евангелисты начали придавать термину "значение" не традиционный протестантский, а более широкий смысл. Они начали говорить о множестве значений, присущих одному тексту. Эти разногласия не только привели к сложностям, но также заставили пересмотреть традиционные представления о едином нормативном значении.
Многие верующие сталкиваются с серьезным вопросом. Если текст может означать больше, чем что-то одно, как мы можем быть уверены, что поняли его правильно? Как мы можем отличить правильное толкование от неправильного? Если значение не заключено в первоначальной идее, которую изложил автор, разве мы не оказываемся выброшенными за борт в море неопределенности?
Во избежание таких трудностей, мы подтвердим традиционное мнение об одновалентности текста, однако отметим и другие его аспекты для получения полной картины. Давайте посмотрим на первоначальное значение истории, библейские уточнения, правильное применение и полную ценность. Такое разделение на категории в чем-то искусственно, так как они во многом пересекаются. Однако это поможет нам избежать путаницы в исследовании ветхозаветных историй.
Первоначальное значение. Мы будем говорить об основном аспекте ценности истории - ее первоначальном значении. Первоначальное значение - это смысл текста, который вкладывал в него автор для современников. Зачем автор составил этот рассказ? С какой целью он написал эту историю? Поскольку именно первоначальное значение Писаний вдохновлялось Духом, мы принимаем его за основу любого толкования. Но мы должны помнить, что ценность текста заключается не только в его первоначальном значении.
Библейские уточнения. Библейские уточнения также являются ценностной частью текста. Такие уточнения включают в себя все, что говорит Писание о той или иной ветхозаветной истории. Как Библия комментирует этот рассказ? Уточнения могут относиться к целой истории или к ее части; кроме того, они могут уточнять рассказ прямо и косвенно.
В любом случае, библейские уточнения всегда являются истинными и надежными. Они никогда не противоречат первоначальному значению, потому что конечным Автором обоих является Бог. Но уточнения часто могут выходить за рамки первоначального значения, освещая такие качества текста, которые оставались скрытыми в дни автора.
Правильное применение. Правильное применение является третьей гранью ценности истории. Это правильное понимание деталей, которые вдохновленные толкователи прошлого, настоящего и будущего извлекают из первоначального значения при содействии библейских уточнений. Как применялась эта история? Как она должна применяться сегодня? Как она может примениться в будущем? Предполагаемое применение всегда нуждается в коррекции, потому что оно не обязательно вдохновлено Богом. Но пока применение приносит пользу, оно также формирует аспект ценности истории.
Полная ценность. Полной ценностью мы называем всю потенциальную истину, сокрытую в истории. Она включает первоначальное значение, библейские уточнения и любое правильное применение. Конечной целью евангелиста является знание и применение того, что Сам Бог хочет дать своему народу из ветхозаветных историй. Почему Дух пожелал написать эту историю? Что Бог хотел показать Своему народу? Каждый раз, когда мы обнаруживаем аспект первоначального значения, библейского уточнения или правильного применения, мы освобождаем часть этой полной потенциальной ценности.
Итак, первоначальное историческое значение ветхозаветных историй является руководством к извлечению полной ценности текста. Хотя уточнения и правильные формы применения могут выходить за рамки идеи, которую старался передать автор в своей истории, они никоим образом не противоречат ей. Поэтому если мы надеемся понять полную ценность историй Ветхого Завета, нам нужно начать свое исследование с первоначального значения (см. рис. 11)
Этапы исследования
Сосредоточив внимание на первоначальном значении ветхозаветных историй, мы теперь должны определить некоторые этапы исследования. Что мы должны учитывать при изучении первоначального значения этих текстов? Какой подход поможет нам установить четкий, нормативный смысл? Мы коснемся трех основных вопросов, определяющих параметры нашей работы: разнообразное влияние на первоначальное значение, разнообразные аспекты первоначального значения и разнообразные итоги первоначального значения.
Разнообразное влияние
Многие факторы влияют на исполнение симфонического оркестра. Дирижер управляет оркестром, ноты направляют музыкантов, исполнители играют на своих инструментах, и зал поддерживает игру аплодисментами. Даже расположение оркестра в концертном зале влияет на исполнение. Эти и бесчисленное количество других факторов влияют на качество игры симфонического оркестра.
Таким же образом многие факторы влияли на первоначальное значение ветхозаветных историй. С евангельской точки зрения, основное влияние на первоначальное значение оказал Святой Дух; Бог являет Себя в каждой истории Ветхого Завета. Но Бог использовал много внешних инструментов и каналов в качестве второстепенных факторов, оказывающих определенное влияние. Что это за влияющие факторы?
Курс Общей Лингвистики Фердинанда Саусера является одной из наиболее важных работ по этой теме. При изучении значения Саусер особенно обращал внимание на взаимосвязь между parole - особенными лингвистическими выражениями и langue - системой лингвистических условностей, общей для говорящих и слушающих.
Саусер утверждал, что значение высказывания (parole) зависит от ассортимента лингвистических условностей (langue), с помощью которых люди общаются. Общество людей, говорящих на том или ином языке, объединяется эластичной, условной языковой структурой. Каждый раз, когда они общаются, они прибегают к этим установленным условностям.
Мы рассмотрим три составные, влияющие на первоначальное значение текста: документ, автор и слушатели. Мы не можем раскрыть значение истории только из одного текста. Необходимо учитывать языковую систему, общую для автора и слушателей.
Многие литературоведы придерживались такого тройственного подхода, хотя иногда не придавали его элементам одинакового значения. Утверждение, что только намерения автора являются ключом к значению текста, можно назвать "намеренным заблуждением". Утверждение, что для определения значения необходим только документ, можно назвать "графическим заблуждением", а думать, что значение определяется только влиянием читателя на автора, значит впадать в "эмоциональное заблуждение". Мы попытаемся избежать этих крайностей и уделить необходимое внимание всем трем факторам, влияющим на значение.
Так или иначе, мы всегда уделяем какое-то внимание этим факторам. Мы не можем понять текст без исследования самого документа. Даже для поверхностного изучения нужно знать хотя бы что-нибудь о тексте. Мы также можем ничего не знать об авторе, но всегда делаем какие-то предположения о нем. Мы предполагаем, что автор имел определенный уровень языковых способностей, интеллекта и мировоззрения. Таким же образом, мы можем мало что знать о современниках автора, но мы предполагаем, что они могли понимать основные элементы текста и проявляли к нему хотя бы небольшой интерес. При изучении значения любой записки, письма, статьи или книги мы обращаем определенное внимание на все три фактора.
Несколько примеров того, как Библия раскрывается через эти факторы, показывают их важность. Библейские писатели придавали огромную важность документам Ветхого Завета. Они внимательно изучали их, иногда обращали особое внимание на специфику слов (Гал.3:16-18; Рим.4:18-25). К тому же, они периодически соотносили свои толкования с эпохой автора и его современниками. (2Пар.36:22; Неем.1:8-9; Дан.9:1-3; Мф.22:44-46; Деян.2:26-36; 2Пет.3:15-16; Евр.4:6-11). Уровень внимания к каждому фактору у всех библейских писателей разный. Но сама Библия показывает необходимость учитывать все три фактора при оценке первоначального значения ветхозаветных историй.
Разнообразные ракурсы
Многие любят ходить на стадион, чтобы смотреть футбол. Это очень весело - находиться там, среди всеобщего шума и восторга. Но со своей скамейки вы видите игру только в одной части поля. В этом отношении просмотр по телевизору имеет преимущество. Вы видите эпизод с одной стороны, затем его повторят слева, справа, спереди и сзади. Такие разные позиции формируют более полную картину, чем обзор из одной точки на стадионе. Очевидно, многие согласятся с этим. Я даже видел, как фанаты, сидя на стадионе, смотрели портативные телевизоры!
Таким же образом, одна точка зрения ограничивает наше понимание первоначального значения. Писатели, документы и слушатели во многом взаимодействуют между собой. Намерения писателя влияют на слушателей, потребности слушателей формируют документ, документ воплощает желание писателя сообщить свою идею. Такая взаимосвязь очень сложна. И если мы научимся смотреть на нее с разных позиций, мы получим более полную картину того, что Святой Дух первоначально задумал передать Своему народу через эти истории.
Какую же позицию нам нужно занять, чтобы зафиксировать взаимосвязь между писателями, документами и слушателями? Полезно будет рассмотреть парадигматическую, синтагматическую и прагматическую точки зрения. Эти три позиции зависимы друг от друга, но ради простоты мы рассмотрим их как три основных вопроса. Парадигматический ракурс спрашивает, что писатель решил сказать; синтагматическая перспектива рассматривает, как он изложил свою работу; прагматический взгляд интересуется, почему он написал об этом для читателей.
Большинство специалистов по семантике применяют эти позиции, в основном, на уровне слов, фраз и предложений. Какие слова избрал писатель? Как структура фразы или предложения определяет значение? Как влияет на значение сверхлингвистический контекст? Однако в нашей работе мы будем использовать эти категории для изучения целых историй и книг Ветхого Завета. Как парадигматический, синтагматический и прагматический углы зрения помогают нам понять первоначальное значение целых историй и книг?
Парадигматический угол зрения помогает анализировать значение текста в сравнении с другими возможными вариантами. Что писатель решил сказать, а что нет? Значение рассматривается как вопрос выбора. От отдельных слов до целых речей, авторы всегда производят отбор. Когда мы рассматриваем то, что они отобрали и что исключили, нам легче определить значение текста.
Значение того или иного слова нужно оценивать относительно других слов в лексиконе человека. Каждый язык имеет множество синонимичных слов. Почему мы избираем одно слово, а не другое? Иногда такой выбор произволен, но он часто является результатом определенного понимания значения тех или иных слов.
Мы часто предпочитаем одно слово другому, потому что оно более точно обозначает ту мысль, которую мы желаем передать. Если я хочу сказать своей семье, что ходил в супермаркет, я могу сказать: "Я ходил в магазин". Я не говорю: "Я ходил в кино". Почему? Потому что слово "магазин" передает идею о супермаркете, а "кино" нет. Мы не называем шляпу "книгой"; мы не называем машину "елкой". Если мы не хотим употребить определенный речевой оборот, мы выбираем слова, отражающие понятие именно того, о чем мы хотим сообщить.
Иногда мы выбираем слова, которые не точно передают идею, а только описывают ее вообще. Например, слово "магазин" может быть не совсем ясным. Оно может передавать идею о любом магазине: одежды, мебели, автодеталей и т.д. Вместо того, чтобы сказать "Я ходил в магазин", я могу сказать "Я ходил за продуктами". Мы можем выбирать слово "океан" вместо "вода", "дочь" вместо "ребенок" в зависимости от наших целей. Значение понятия может быть сконцентрированным или расширенным.
Во-вторых, мы избираем слова из-за их дополнительного, побочного оттенка значения. Такие оттенки могут быть самыми разнообразными, но зачастую эмоциональный играет основную роль. Какая разница в описании одного и того же человека: "бюрократ", "государственный служащий" и "общественный деятель"? Все три понятия могут одинаково передавать суть, но их эмоциональные оттенки довольно различны. Я могу описать себя как "настойчивого" человека, другого как "упрямого" и третьего как "глупого". Мой выбор основан на эмоциональных оттенках значений этих слов.
Писатели Ветхого Завета избирали слова на основании их точного и дополнительного значений. Посмотрите на один стих из истории о Вавилонской башне: "И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие" (Быт.11:5). Что имел в виду Моисей, когда сказал, что Бог "сошел"? Почему он, к примеру, не сказал "пришел" или "подошел"? Эти слова ничуть не нарушили бы понятие читателей о том, что Бог обитает на небесах. Но Моисей избрал слово "сошел", потому что оно отражает движение вниз. Оно также имеет определенный эмоциональный оттенок. В предыдущем стихе Моисей сказал, что башня была "высотою до небес" (Быт.11:4). И он, возможно, выбрал слово "сошел" из-за саркастического оттенка его значения. Люди строили башню и думали, что достигли небес, но Господу все равно пришлось сойти, чтобы посмотреть ее.
Изучение альтернативной лексики, используемой писателями, поможет нам понять, почему те или иные слова они избрали. Мы должны учитывать антонимы и синонимы этих слов, чтобы прояснить их значение. Изучение такого авторского отбора поможет нам раскрыть их идею. Как сказал Тиселтон: "Толкователь не может знать, какое значение нужно придавать использованию автором того или иного слова, пока он не определит одновременные альтернативы, из которых автор мог выбирать".
В нашей работе мы будем оценивать первоначальное значение, благодаря такому же подходу, только к более обширным частям материала. В конечном итоге, все, что включено в ветхозаветные истории, определил Святой Дух. Но в свете органичного вдохновения мы должны спрашивать себя, что включили или исключили люди, через которых Он писал Ветхий Завет. Так мы сможем яснее понять первоначальное значение текста.
Евангелисты часто игнорируют такой анализ лексики Ветхого Завета. "Они написали об этих событиях, потому что они произошли",- говорим мы. Это действительно так, но ветхозаветные авторы могли описать те же события совершенно по-другому, не искажая при этом фактов. То, о чем повествуется, что подчеркивается, что оставляется в тени и что упускается, является, по большей части, вопросом выбора.
Сколько вариантов имеют писатели для описания сцены, в которой человек идет по улице? Они могут сказать нам год, месяц, день и час; они могут указать страну, город и улицу; они могут пожелать описать погоду, состояние улицы, людей, идущих рядом. Писатели могут описать его физическое состояние и внешний вид; они могут сосредоточиться на его целях, мыслях и чувствах. И это всего лишь немногие из большого числа деталей, которые могут описать авторы, составляя простую сцену о человеке, идущем по улице. С каким же огромным выбором сталкивались писатели Ветхого Завета, составляя целые истории и книги? И если выбор был таким обширным, по какому принципу они отбирали, что включить в свои истории, а что исключить? Они основывали свой выбор на точных и дополнительных значениях.
Ветхозаветные истории были предназначены для описания определенных сторон тех или иных событий. Писатели сообщали о том, к чему хотели привлечь внимание читателей. Почему, например, автор Царств говорит "Отрок же Самуил более и более приходил в возраст и в благоволение у Господа и у людей" (1Цар.2:26), а не "Самуилу было двенадцать лет, и он был полтора метра ростом"? Почему автор Книги Судей повествует о том, что Еглон был "человек очень тучный" (Суд.3:17), а не о том, что у царя "была борода"? Прежде всего, писатели включали именно те элементы, на которые желали обратить внимание своих читателей. Выбор в ветхозаветных историях часто основывается на идеях, которые авторы хотели точно передать. Но авторы Ветхого Завета также включали и исключали элементы на основании их смысловых оттенков. О репутации Самуила повествуется, чтобы вызвать благоволение к нему и презрение к сыновьям Илия. Описание ожирения Еглона высмеивало правителя.
В последующих главах мы сосредоточимся на выборе, который делали писатели. Мы ясно увидим, что они не говорили обо всем подряд, о чем могли сказать; предоставляя одну информацию, они удерживали другую. Изучение такого отбора позволяет нам исследовать смысл их историй.
Синтагматический. Второй основной гранью первоначального значения является синтагматическое расположение - то, как использовано слово относительно других слов текста. Саусер писал так: В речи слова зависят друг от друга, будучи связаны между собой согласно линейной структуре языка. Тот или иной термин приобретает ценность только благодаря тому, что он находится в зависимости от всего, что предшествует ему и следует после него.
Синтагматический контекст зачастую не только определяет, какое слово должно быть использовано, но и придает одному и тому же слову разные значения. Словосочетание, простое или сложное предложение, внутри которого находится слово, определяют его значение. Возьмем, к примеру, предлог "на". Если я спрошу вас, где находятся слова, которые вы читаете - "на" этой странице или "рядом" с ней, вашим ответом будет уверенное "на". В этом контексте "на" и "рядом" имеют совершенно разные значения. Но давайте изменим синтагматический контекст. Если вы спросите меня: "Где ты живешь?", я отвечу: "Я живу на улице Векива Коув". В этом контексте "рядом" было бы синонимом "на". Я живу рядом с этой улицей. Таким образом, синтагматический контекст влияет на значение слова.
Расширенный контекст также определяет значение слова. Абзац или целая глава могут сформировать у читателя понимание значения того или иного слова.
То же самое касается ветхозаветных историй. Значение слова в тексте может быть разным из-за его синтагматического контекста. Ярким примером является употребление слова "дом" во 2Цар.7:1-16. В этом отрывке "дом" упоминается восемь раз, но имеет, по крайней мере, три разных значения. "Дом" означает "дворец" Давида (ст. 1, 2), "Божий храм" (ст. 5, 6, 7, 13) и "династию Давида" (ст. 11, 16). Как же мы отличаем разные значения одного и того же слова? Мы видим разницу, рассматривая синтагматический контекст, в котором оно употребляется каждый раз. Если контекст говорит о месте, в котором жил Давид, "дом" - это его дворец. Если в стихе говорится о том, что Давид пожелал построить "дом" Богу - это Божий храм. Если Бог говорит Давиду о его будущем, "дом" означает его родословие. В каждом случае синтагматический контекст предлагает подсказки к значению слова.
В последующих главах мы рассмотрим, каким образом синтагматический контекст определяет значение на более широком уровне, рассматривая структуру рассказа. Изучив, как устроен рассказ, мы сможем быстрее подобрать ключ к открытию его первоначального значения.
К сожалению, многие евангелисты не видят особой важности в анализе структуры и устройства ветхозаветных историй. Мы часто говорим себе: "Истории изложены так, как происходили события". Несомненно, исторические факты ставили библейских писателей в определенные рамки; они не выдумывали и не искажали событий. Однако ветхозаветные авторы излагали одни и те же серии событий по-своему. Иногда они соблюдали историческую последовательность, иногда нет. События часто предсказывают дальнейшие сцены и повторяют предыдущие. В одних историях сцены изложены симметрично, в других - асимметрично. Одни действия повышают, другие снижают драматическое напряжение. И это только некоторые из стилей, при помощи которых ветхозаветные авторы излагали свои истории.
Раскапывая первоначальное значение, нас интересует то, как ветхозаветные авторы писали свои повествования. Мы рассмотрим отдельные сюжеты, серии историй и целые книги под синтагматическим углом.
Прагматический. Разделение Саусера между parole и langue указывает еще на один ракурс оценки значения текста: прагматический контекст. В последние годы очень много внимания уделялось прагматике человеческого языка. Выяснилось даже, что на значение текста могут влиять некоторые факторы, стоящие вне самого языка. Ситуация, в которой находятся говорящий и слушающие, во многом определяет значение речи. Значение зависит не только от парадигматического отбора и синтагматического изложения; оно также зависит от сверхлингвистического, прагматического контекста, в котором встречается слово или фраза.
Прагматический ракурс имеет множество аспектов, включая общую историческую и культурную обстановку. Значение одного и того же выражения может быть разным в разное время и в разном месте.
Сверхлингвистический контекст также включает цели, для которых была избрана та или иная история. Возьмем, к примеру, значение повелительного наклонения. Студенты теологии часто считают, что повелительный глагол всегда выражает заповедь, что в большинстве случаев действительно так. Когда Бог говорит о нравственном вопросе, Его повелительный стиль явно передает заповедь (Исх.19:10). Когда царь говорит своим слугам, что делать, его требование является приказом (2Цар.11:14-15). Но анализ прагматического контекста явно показывает, что повелительное наклонение не всегда выражает авторитарную команду. Когда слуга настоятельно говорит царю, совершенно очевидно, что это не приказ (2Цар.14:4). Так же и когда поклоняющийся возносит молитву в повелительном стиле, это настойчивая просьба, а не приказ (Пс.51:10).
Важность такого сверхлингвистического контекста очевидна, когда мы пытаемся ухватить связь между мыслями говорящего и грамматикой его речи. Евангелисты часто предполагают, что грамматические формы текста четко соответствуют намерениям автора. Мы считаем, например, что если писатель хочет передать нам факты, он употребляет повествовательные предложения; если он хочет о чем-то спросить, он употребляет вопросительное предложение; если он хочет напомнить нам наши обязанности, его текст носит повелительный характер.
Немного поразмыслив, мы увидим, что логико-грамматический изоморфизм не имеет подтверждений. Объем мыслей писателя не соответствует в точности грамматической плоскости его текста. Но при определенном контексте повествовательное предложение может быть повелением, вопросительное предложение может быть приказом, а повелительное - простым утверждением факта.
Например, что означает фраза: "Здесь холодно"? На первый взгляд она кажется простым описанием температуры окружающей среды. Но разные прагматические условия могут направить нас к другому пониманию. Если, к примеру, говорящий болен, эта фраза может быть призывом к сочувствию, эквивалентом "Помогите мне, у меня жар!" Когда студенты, входя в класс, говорят "Здесь холодно", они имеют в виду: "Пожалуйста, включите обогреватель!". Во время знойного летнего дня эта фраза может быть произнесена саркастично, и означать в действительности: "Здесь очень жарко". Почему возможно такое разнообразие? Потому что значение выражения не определяется только структурами внешней грамматики. Грамматика должна читаться в свете сверхлингвистических обстоятельств и намерений автора.
Прагматический ракурс важен для толкования ветхозаветных историй. Если мы проведем четкую параллель между мыслями библейских писателей и их грамматическим выражением, нам придется сделать заключение, что большинство ветхозаветных историй не учат нравственным или теологическим принципам. В конце концов, большинство библейских текстов являются всего лишь сообщением фактических событий. На поверхности текст не раскрывает всей глубины значения. Несомненно, ветхозаветные истории сообщают читателям о фактах, но, кроме того, они делают намного больше. Другие измерения значения скрываются под поверхностью и могут быть замечены только в свете прагматических обстоятельств, во время которых был написан рассказ.
Например, история о Седрахе, Мисахе и Авденаго (Дан.3:1-30) на первый взгляд просто повествует о событиях. Писатель только описывает факты, никогда не углубляясь дальше. Однако, учитывая прагматический контекст, а именно пленение современников, которым книга была адресована непосредственно, мы можем видеть, что она сообщает намного больше, чем видно на первый взгляд. Она направляла читателей к благочестивому житию; она внушала чувство гордости за отвагу своих героев; она вдыхала в читателей веру; она также наполняла их славословием Господу. Ничто из этого не выражено в книге явно, определенной грамматической формой, но когда мы учитываем, для чего был написан рассказ, мы лицом к лицу сталкиваемся с этими аспектами первоначального значения.
Ветхозаветные истории использовались для многих целей. Далее в нашей работе мы рассмотрим прагматику этих повествований. Однако уже сейчас нам должно быть ясно, что для понимания первичного значения этих текстов нам нужно больше, чем простое восприятие того, что написано на странице. Мы должны также учитывать обстоятельства и причины написания того или иного повествования.
Итак, мы посмотрим на взаимодействие между документом, автором и читателями с трех сторон: парадигматической (Что решил написать автор?), синтагматической (Как автор изложил свой материал?) и прагматической (Почему автор предложил свой материал?). Применяя эти методы анализа к ветхозаветным историям, мы сможем лучше постигать первоначальное значение этих текстов (см. рис. 12).
Разнообразные выводы
Все мы знаем, что существует только один Атлантический океан. Это однозначный, объективный факт. Однако один этот факт является сложным сочетанием химических соединений, животной и растительной жизни и множества других бесчисленных элементов живой и неживой природы. Такой сложной системе невозможно дать одно исчерпывающее определение. Лучшее, что мы можем сделать, это предложить множество различных описаний.
Как мы уже увидели, ветхозаветные авторы писали одновалентные, разборчивые тексты для своих читателей. Каждое место Писания имеет одно первоначальное значение. Но одновалентность не означает упрощенность. Писатели, документы и читатели взаимодействовали для создания первоначального значения. Парадигматический, синтагматический и прагматический углы зрения открывают, насколько сложным было такое взаимодействие. Следовательно, при исследовании ветхозаветных историй, самым мудрым решением с нашей стороны будет множество разнообразных выводов из одного первоначального значения.
Однажды ко мне подошел студент и спросил: "Какой комментарий даст мне правдивое значение Исхода?" Вопрос застал меня врасплох, но я смог ответить: "Есть много хороших комментариев к этой книге".
"Но все они говорят разное,- ответил он. - Я хочу знать, какой из них скажет мне одно истинное значение, не пропустив ничего".
Этот студент серьезно заблуждался. Одно дело говорить, что каждый текст имеет одно унифицированное первоначальное значение. Но совсем другое дело ожидать, что какой-нибудь один комментарий полностью опишет вам это значение. Сколько страниц потребовалось бы для исчерпывающего описания Десяти Заповедей? Разве может какой-нибудь комментарий до конца изъяснить первоначальное значение пересечения моря Израилем? Конечно, нет! Эти места настолько богаты значением, что комментарий может только касаться поверхности его глубин.
Многие евангелисты чрезмерно упрощают первичное значение, думая приблизительно так: "Это место означает то, что я сказал. И поскольку оно может иметь только одно значение, оно не может означать ничего другого". Имея такую точку зрения, мы, скорее всего, прекратим изучать это место и исключим любое дальнейшее его исследование, потому что мы будем думать, что достигли единственного, правильного толкования.
Свойственная ветхозаветным рассказам многоуровневость превращает исследование в непрекращающийся процесс. Мы можем обнаружить аспект первоначального значения, но никогда не должны думать, что раскрыли последний. Исследуя ветхозаветные истории, мы можем исчерпать себя, но мы никогда не исчерпаем сами тексты.
Приступая к исследованию ветхозаветных историй, мы должны помнить, что у них существует только одно первоначальное значение, но при его помощи мы можем сделать много важных выводов. Тщательное изучение может исправить наши ошибочные выводы, но значение может иметь далеко не одно правильное изложение. Наша цель заключается не в том, чтобы сформулировать единственное правильное описание первоначального значения. Мы должны формулировать ассортимент правильных описаний.
В последующих главах мы научимся делать различные выводы из чтения ветхозаветных историй. В главах 6-9 мы сосредоточимся на свойственных выводах. Мы коснемся описания образов, сцен и структуры документа. С 10-ой по 12-ю главу наше внимание будет обращено на посторонние выводы. Мы сосредоточимся на авторах и их прагматических целях. Поскольку первоначальное значение ветхозаветных историй является совокупностью многих факторов, никакой одиночный итог не будет достаточным. Нам нужно научиться делать такие разносторонние выводы, чтобы наше понимание историй Ветхого Завета могло расширяться (см. рис. 13).
Заключение
В этой главе мы представили основной подход, которому будем следовать при исследовании ветхозаветных историй. Целью исследования является: раскрыть первоначальное значение, смысл документа, учитывая особенности писателя и его современников. Это единственное, исторически утвержденное и нормативное для толкования значение. Тем не менее, мы должны помнить сложность взаимодействия между писателем, документом и читателями, а также обращать внимание на парадигматический, синтагматический и прагматический ракурсы значения. Научившись подводить итоги такого рода, мы сможем понимать, что означали эти истории, когда Бог дал их Своему народу.
Вопросы
1. Что такое многовалентный взгляд на значение? Чем отличаются древние взгляды на поливалентность от современных?
2. Что такое одновалентный взгляд на значение? Куда ведут некоторые исторические корни этого взгляда в библейском толковании?
3. Какие различия проводятся в этой работе между "первоначальным значением", "библейскими уточнениями", "правильным применением" и "полной ценностью"?
4. Почему важна формула "одно первоначальное значение - много частичных выводов"?
5. Назовите материальные факторы, определявшие первоначальное значение. Опишите разницу "парадигматического", "синтагматического" и "прагматического" подходов к анализу первоначального значения.
Упражнения
1. Сравните старый и более современный комментарии к Бытию 1:1-2:4. Отметьте, на чем сосредотачиваются данные комментаторы, когда речь идет о первоначальном значении, библейских уточнениях и правильном применении.
2. Посмотрите на старый и современный комментарии к Бытию 1:1-2:4. Данные комментаторы больше сосредотачиваются на авторе, документе или читателях? Как можно было бы расширить их поле зрения, улучшив тем самым их комментарий?
3. Посмотрите на старый и более современный комментарии к Бытию 1:1-2:4. Данные комментаторы занимают больше парадигматическую, синтагматическую или прагматическую позицию? Можете ли вы заполнить некоторые пробелы в их подходах?
Я помню, как учительница прочла нам в четвертом классе "Рождественский гимн" Чарльза Диккенса. "Что вам понравилось больше всего в этой истории?" - спросила она, закрыв книгу.
"Мне понравился Крошка Тим,- сказала моя соседка по парте. - Он был таким милым".
Как обычный мальчишка, я был с этим совершенно не согласен. "Ничего подобного! - выступил я. - Самое интересное было в полночь. Там произошло столько всего страшного!"
Класс разделился на две части. Девочки считали, что самым важным был Крошка Тим, а все мальчики соглашались со мной. Мы так и не пришли к общему мнению. Но сейчас я понимаю, что моя подруга и я сосредотачивались на двух основных элементах всех историй. Мое внимание привлек замысел, а ее поразил персонаж.
Все мы увлекаемся каким-нибудь одним из нескольких направлений, когда читаем книги или смотрим фильмы. Фактически, предпочтительная важность персонажей или замысла всегда была предметом споров среди литературных критиков. Одни говорят, что весь рассказ строится вокруг персонажей, другие же утверждают, что в центре стоит замысел. Некоторые части произведения больше зависят от одного элемента, чем от другого. Но при окончательном анализе важен как замысел, так и персонажи.
Приступая к изучению первоначального значения ветхозаветных историй, мы, прежде всего, будем сосредотачиваться на личностях-персонажах. Здесь выделяются три основных момента: представление личности, техника описания личности и цель словесного образа. Какие личности появляются в этом отрывке? Как ветхозаветные писатели описывали их характеры? Почему они уделяли этому так много внимания?
Представление личности
Для понимания роли личностей в ветхозаветных историях нам нужно обратить внимание на два основных вопроса: "какие личности включены?" и "как они изображены?". Чтобы найти ответы, мы рассмотрим список персонажей, и их портреты в историях Ветхого Завета.
Список персонажей
Та или иная история очень часто запоминается нам благодаря персонажам, которые в ней содержатся. Повесть Хемингуэя "Солнце также восходит" написана о Джейке Барнсе, Лейди Брет Эшли и Билли Гортоне. Сюжет книги Фолкнера "Авессалом, Авессалом!" завязывается вокруг Томаса Сатпена и Квентина Компсона. Когда мы думаем о персонажах, мы вспоминаем многое из самих произведений.
Таким же образом, мы можем многое увидеть в ветхозаветных историях, просто рассматривая личности, участвующие в процессе повествования. Бытие (11:10-25:10) повествует о жизни Авраама. Книга Ионы сосредотачивается на пророке Ионе. Книги Царств рассматривают Самуила, Саула и Давида. Список личностей служит нам основным ориентиром, при помощи которого мы можем углубляться в изучение текста.
Персонажи - это люди или группы людей в рассказе. Но какие виды персонажей включают в себя ветхозаветные истории? Кто обычно в списке? Изучение персонажей Библии ограничиваются обычно фигурами личностей. Люди в Ветхом Завете занимают очень важное место, но ветхозаветные писатели также сосредотачивались на Боге, сверхъестественных существах, а не только на людях.
Бог. Когда мы читаем Библию, мы часто думаем, что самой важной Личностью в ней является Бог. Ветхозаветные писатели не просто описывали человеческие дела; их конечной целью было явить Бога и Его волю Израилю. В этом смысле, ветхозаветные истории всегда раскрывают Личность Бога. Однако Бог не всегда находится на переднем плане в ветхозаветных историях. Интенсивность Его присутствия в различных сюжетах разная.
Бог играет центральную роль во множестве рассказов, постоянно обращаясь к Своему творению и управляя событиями. В истории об изгнании из Едемского сада Бог спрашивает и проклинает (Быт.3:9-24). В повествовании о молитве Соломона, Бог обращается к Соломону и отвечает на его молитву (3Цар.3:1-15). Эти и многие другие истории помещают Бога в центр всех событий.
Но в других текстах доминируют человеческие дела, а Бог играет как бы незаметную роль. История о Вавилонской башне (Быт.11:1-9) сначала повествует о попытке человечества построить непобедимый город. Бог появляется, когда строительство уже почти закончено (Быт.11:5-9). Иногда возникает проблема, и Бог появляется, чтобы помочь разрешить ее и тут же скрывается из вида. В рассказе об исходе Аврама из Египта (Быт.12:10-20), Бог почти не упоминается, если не учитывать 17 стих: "Но Господь поразил тяжкими ударами фараона и дом его". Разрешив трудности Аврама, Бог исчезает из рассказа. Кроме этого, многие отрывки только кратко упоминают о Боге. Например, Бог не играл никакой активной роли, когда Давид узнал о смерти Саула (2Цар.1:1-16). Также в повествовании о прелюбодеянии Давида (2Цар.11:1-27) ни слова не говорится о Боге, кроме завершающего предложения: "И было это дело, которое сделал Давид, зло в очах Господа (2Цар.11:27б).
И наконец, в некоторых отрывках Бог полностью отступает на задний план. В повествовании о жизни Давида среди Филистимлян (1Цар.27:1-12) о Боге не упоминается. Бунт Савея против Давида (2Цар.20:1-26) также никак не связывается с Богом. Удивительно, что о Боге нет ни слова и в книге Есфирь.
Но здесь нужно быть осторожным. Хотя о Боге может не упоминаться конкретно в некоторых эпизодах, Он никогда не исчезал из фокуса видения ветхозаветных писателей. Он считался провидящим Управителем событий, даже когда не появлялся в тексте напрямую.
Божье скрытое присутствие признается в начальных сценах брака Самсона с Филистимлянкой (Суд.14:1-4). Самсон влюбляется в молодую женщину в Фимнафе. Его мать и отец противятся такому браку, но Самсон настаивает. До этого момента Бог не упоминается, но далее писатель дает понять читателям, что за всем этим стоял Бог: отец его и мать не знали, что это от Господа, и что он ищет случая отомстить Филистимлянам (ст. 4). Автор Книги Судей сообщил читателям о фундаментальном убеждении, поддерживаемом всеми писателями Ветхого Завета. События их историй всегда отражают провидение Божье. В этом смысле, Бог является первой Личностью в каждой ветхозаветной истории, даже если Он скрыто действует за сценой.
Сверхъестественные существа. Ряд ветхозаветных историй включает в свой список личностей сверхъестественные существа. Ангелы играют важную роль в различных эпизодах; даже сатана появляется время от времени. Ветхозаветные писатели верили, что эти сверхъестественные существа активно участвуют в истории Израиля.
Разрушение Содома и Гоморры (Быт.18:1-19:29) представляет хорошо известный пример встречи со сверхъестественными личностями. Небесные путники встретились с Авраамом и сообщили ему о грядущем суде (Быт.18:16-33). Далее история сосредотачивается на том, как посланные Ангелы спасают Лота и его семью из города (Быт.19:12-22). Так же и первые главы книги Иова (Иов 1:6-2:7) рассматривают роль сатаны в бедах Иова. В повествовании о падении Давида (1Пар.21:1-22:1), сатана подтолкнул Давида согрешить (1Пар.21:1). Ангел Божий также вмешивается в ход событий, чтобы наказать Израиль (1Пар.21:15). Во многих рассказах упоминается о том, как сверхъестественные существа выполняли определенные задания: лестница Иакова (Быт.28:12), Иаков в Пенуэле (Быт.32:24-30), испытание Авраама (Быт.22:11-18), демоническое мучение Саула (1Цар.16:14-16, 23) - только некоторые из них.
Люди. Хотя Бог и сверхъестественные существа являются важными, ветхозаветные истории разворачиваются, в основном, вокруг людей. Одни сюжеты затрагивают несколько человек (Быт.4:1-16; 9:1-17; 29:14-30; Руфь 3:1-18), другие охватывают целые группы, города, народы и все человечество (Быт.11:1-9; 19:1-29; Исх.12:31-42; Суд.16:23-31; 3Цар.17:7-24). К сожалению, евангелисты часто не замечают такого внимания со стороны Ветхого Завета к людям. Мы никогда не должны забывать: насколько эти истории касаются Бога, настолько же они касаются и человечества. Ветхозаветные повествования многое открывают о человеческой жизни. Авторы Библии учат в своих историях глубокой истине, но свои взгляды и богословские идеи они передают нам через описание жизни людей.
Ветхозаветные истории повествуют нам о множестве персонажей. Нам будет легче исследовать их первичное значение, если мы сначала установим список основных личностей. Появляется ли Бог? Какие сверхъестественные существа упомянуты? Какие люди включены? Такой список послужит нам основным направлением в изучении первоначального значения.
Изображение личностей
Две девушки обсуждали одного общего знакомого. Первая говорила: "По-моему, он отличный парень. Он такой вежливый и заботливый".
"А я о нем совершенно другого мнения,- перебила вторая. - Ты уверена, что мы говорим об одном и том же человеке?"
"Мы говорим об одном парне,- ответила первая. - Просто мы, наверное, видим его с разных сторон".
Люди часто имеют разные мнения об одном и том же человеке. Каждый человек сложно устроен; его нельзя до конца понять. Наше суждение о ком-нибудь может быть, в лучшем случае, только частичным. Мы никогда не должны отождествлять человека с нашим мнением об этом человеке.
Такое же разделение должно присутствовать и в толковании ветхозаветных историй. Библейские писатели имели дело с реальными фигурами прошлого, но давали этим личностям только ограниченные словесные образы. Их образы формировались из описания привычек, эмоций, желаний и действий описываемых людей. Они не предоставляют нам объективной, однозначной оценки. Вместо этого, они описывают Бога, сверхъестественных существ и людей так, чтобы вызвать у читателей определенную реакцию и сформировать определенные взгляды. Техника такого образного описания довольно разнообразна. Далее в этой главе мы обсудим несколько направлений, а сейчас давайте посмотрим на два вида характеристики: честность и выборочность.
Честность. Свои описания личностей ветхозаветные авторы делали честно. Они не выдумывали качеств для своих персонажей. Их образы часто обладают плохими качествами наряду с хорошими. В книгах Царств, например, Илия представлен величайшим израильским пророком. Древний автор описывает его как Божьего мужа, который появился в тяжелые времена. Он совершал чудеса (3Цар.17:7-14, 17-23; 18:18-46; 4Цар.1:12), смело выступал против царских властей по Божьему повелению (3Цар.18:15-46) и отважно противостоял жрецам Ваала (3Цар.18:16-40). Мы можем ожидать, что писатель удержится от упоминания о каких-либо недостатках такой важной фигуры, но он упоминает. После того, как Илия проявил огромное мужество на горе Кармил, мы читаем: Увидев это, он встал и побежал, чтобы спасти жизнь свою, и пришел в Вирсавию, которая в Иудее, и оставил отрока своего там. А сам отошел в пустыню на день пути, и, пришедши, сел под можжевеловым кустом, и просил смерти себе, и сказал: довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих. И лег и заснул под можжевеловым кустом (3Цар.19:3-5а).
Подобные откровения о пороках появляются и в описании жизни других важных фигур. После потопа Ной опьянел (Быт.9:20-21). Главы двенадцати колен Израилевых делали постыдные дела (Быт.35:22; 34:1-31; 37:12-35; 38:1-26); Аарон воздвиг золотого тельца (Исх.32:2-6); прелюбодеяние Давида стало известно Нафану (2Цар.12:1-14). Соломон позволял идолопоклонство, и сам совершал его (3Цар.11:1-8).
Ветхозаветные писатели также представляли смелый портрет Бога. Они никогда не сомневались в Божественном совершенстве, но они так же не боялись показывать читателям жесткие качества в характере Бога. Божье долготерпение и прощение превозносятся во многих историях (см. Исх.32:9-14; 33:12-17; 2Цар.12:13; Иона 2:1-10; 3:4-10). Но также немало говорится о Божьем гневе и ярости, даже на Его народ (2Цар.12:11-12, 14; 3Цар.11:9-13; 4Цар.17:1-23; 1Пар.21:1-22:1). Бог посылает злых духов (1Цар.16:14-16, 23; 18:10) и попускает духу лжи войти в уста пророков (2Пар.18:18-22). Библейские писатели описывали Бога так, как Он проявлял себя, а не так, как, возможно, Его желали видеть читатели.
Честность ветхозаветных писателей укрепляет наше чувство уверенности в истинности описания героев. Когда человеческая слабость или грех играли важную роль в их рассказе, они не скрывали этого. Если какой-нибудь аспект Божьего характера был важен для их целей, они говорили о нем. В свете их искреннего описания мы можем быть уверены, что ветхозаветные характеристики правдивы и верны.
Выборочность. Тем не менее, писатели Ветхого Завета также создали образцы, в которых руководствовались намеренным отбором. Они отбирали для описания личностей одни качества и умалчивали о других. Читая ветхозаветные истории, мы видим, что их авторы не руководствовались обязательствами формировать описываемые характеры подробно и понятно. Они повествуют только о тех сторонах личностей, которые подходят для их целей.
Как мы уже сказали, Книга Судей была написана, чтобы показать нужду Израиля в царе; для сообщения об этом писатель намеренно отбирал качества для описания образов. Средняя часть его книги охватывает много личностей: Гофониил (3:7-11), Аод (3:12-30), Самегар (3:31), Девора (4:1-5:31), Гедеон и его сын Авимелех (6:1-9:57), некоторые второстепенные судьи (10:1-5), Иеффай (10:6-12:7), другие второстепенные судьи (12:8-15) и Самсон (13:1-16:31). Как показывает следующая диаграмма, автор характеризировал эти личности, соотнося их описание с определенной задачей (см. рис. 14).
Как показывает схема, серия рассказов о судьях начинается тремя основными фигурами, которых автор характеризировал, как образцы. Гофониил, Аод (Самегар) и Девора исполняли свои обязанности безупречно, за что Израиль пребывал многие годы в мире.
В описании образов судей заметны изменения, когда появляется Гедеон и его сын Авимелех. Свое служение Гедеон начал так же, как предыдущие судьи; он повиновался Богу и преуспевал. Однако к концу жизни Гедеон преткнулся и начал поклоняться золотому ефоду, которого сам и сделал (Суд.8:27). После этого события сын Гедеона провозгласил себя царем, восстал против Бога и начал притеснять народ. Гедеон и Авимелех представляют собой личности, в которых сочетаются хорошие и плохие качества.
Этот путь ошибок и преткновений продолжается в рассказах об Иеффае и Самсоне. Эпизоды с Иеффаем представляют собой важный пример в цикле отступничества, покаяния и избавления. В Книге Судей (10:10) люди просят о милости, как и прежде, но Бог отвергает их мольбу (Суд.10:11-14). Только после усердного прошения Он проявляет к ним снисходительность (Суд.10:16б). Иеффай достигает победы, но его избавление омрачено необдуманной клятвой: принести в жертву всякое существо, которое первое выйдет из его дома (11:29-39).
Самсон так же появляется, как человек сомнительных нравственных качеств. Будучи назореем, отделенным для Бога (13:5), он женится на Филистимлянке (14:1-20) и раскрывает Далиде секрет своей силы (16:1-22). Наконец, он побеждает Филистимлян, но платит за это своей жизнью (16:23-30). В описание жизни Самсона автор включает сведения о низких чертах характера некоторых судей Израиля.
Такая выборочность в описании служит целям книги Судей. С точки зрения автора, судьи становились хуже с каждым поколением. Это ухудшение ясно показывает нужду Израиля в благочестивом царе для установления справедливого правления и стабильного руководства для народа.
Замечая качества, которые ветхозаветные авторы включали или же исключали из своих характеристик, мы видим ту цель, с которой они писали тот или иной свой труд. Ветхозаветные писатели никогда не извращали фактов, но они намеренно опускали определенные события, чтобы сфокусировать взгляды читателей на нужных аспектах. Поэтому при чтении библейских историй мы должны учитывать выборочность описания личностей. Как история изображает личности? Как такое изображение связано с целями писателя?
Итак, личности играют центральную роль в рассказах Ветхого Завета. Список включает Бога, сверхъестественные существа и людей. Ветхозаветные писатели с удивительной искренностью описывали личности. Но при этом они прибегали к выборочным описаниям, чтобы передать свои идеи. Если мы будем помнить об этом, мы сможем полнее раскрывать для себя личности Ветхого Завета.
Средства описания героя
У меня есть друг, которого я считаю совершенным художником по стеклу. Я всегда поражался его работе, но недавно я пришел в полное изумление, когда он пригласил меня в мастерскую и показал различные способы, при помощи которых он добивается мастерства. Я был поражен сложностью процесса. Теперь я ценю его работу по-новому. Знание процесса производства повышает мою способность видеть красоту его стекла еще больше.
То же самое можно сказать об описании героев в историях Ветхого Завета. Большинство из нас интуитивно чувствует важность изображения характера. Но наша оценка этого аспекта ветхозаветных историй углубляется, когда мы понимаем разнообразие техники формирования словесных образов, к которой прибегали библейские авторы.
Средства создания характеров очень сложны, но три фактора особенно важны: составные части словесного образа, глубина раскрытия и расположение образов. Что включают ветхозаветные писатели в создание образа той или иной личности? Какие сферы они проясняют? Как библейские авторы располагали образы относительно друг друга?
Составные части словесного образа
В каком-то смысле, каждый аспект ветхозаветных текстов оставляет свой след в нашем понимании описания личностей. Но ветхозаветные писатели излагали свои взгляды при помощи четырех основных способов: внешний вид и социальный статус, явные действия, прямая речь и мышление, а также описательные комментарии.
Внешний вид и социальный статус. Прежде всего, библейские писатели описывали своих героев, знакомя нас с их внешним видом и социальным положением. Ветхозаветные авторы также сосредотачивались на нравственных качествах личности, мотивах их поступков, мировоззрении. Внешние характеристики часто представляли собой подсказки к описанию внутренних черт характера человека.
Ветхозаветные истории отличаются от большей части мировой литературы недостатком внимания к внешнему виду; описания внешности встречаются лишь иногда. О Голиафе сказано, что он был ростом "шести локтей и пяди" (1Цар.17:4); Саул "был от плеч своих выше всего народа" (1Цар.9:2); Исав был "красный" и "косматый" (Быт.25:25); Сара была женщина "весьма красивая" (Быт.12:14); лицо Моисея "стало сиять лучами", когда он поговорил с Богом (Исх.34:29). Такие подсказки к описанию характеров встречаются настолько редко, что заслуживают особого внимания.
Социальный статус также наводит на определенные мысли о чертах характера. Ветхозаветные писатели часто повествуют о происхождении и титуле человека, чтобы создать его образ. Давид "помазан на царство" (2Цар.2:4); Илия назван "человеком Божьим" (3Цар.17:24); Раав - "блудница" (Иис.Нав.2:1); Нееман - "военачальник царя Сирийского" (4Цар.5:1). Такие штрихи не открывают особых качеств личности, но составляют первоначальное мнение читателя, на котором строится остальная часть образа.
Убийство Еглона (Суд.3:12-30) иллюстрирует ценность внешнего вида и социального статуса в описании образа. Автор книги Судей формирует мнение читателей о двух ярких личностях - Аоде и Еглоне. Сначала он называет Аода "избавителем" и описывает его. Далее автор высмеивает Еглона, описывая его человеком "очень тучным". Такое описание внешности окончательно формирует уже установленный отрицательный образ "царя Моавитского". Такое описание сразу же располагает читателей к Аоду.
Внешний вид и социальный статус являются все-таки неопределенными подсказками. Однако они часто формируют первое впечатление о личности, которая с развитием истории раскрывается нам.
Явные действия. Ветхозаветные писатели описывали поступки, чтобы передать характер человека. Эти подсказки имеют три формы: действия самих описываемых личностей, других людей, а также Бога и Его представителей.
Поступки самих героев открывают их внутренние качества. Мы можем многое узнать о личности, обратив внимание на его конкретные действия, которые автор решил упомянуть. Какие нравственные или безнравственные дела совершает данная личность в этой истории?
Поведение других людей также отражает определенные внутренние черты описываемой личности. Что делают другие люди? Как они реагируют на этого человека? Более того, мы должны анализировать мнения других людей, поскольку они часто ошибаются. Однако, если их мнение истинно, мы можем многое понять в портрете героя.
Кроме того, ветхозаветные авторы часто полагались в своей характеристике личностей на действия Бога и Его представителей. Божьи благословения и суды показывают, как читатели должны оценивать ту или иную личность. Мы часто не можем понять, почему Бог поступил именно так, но Его реакция всегда бесспорна. Его участие выявляет истинную природу личности.
Давайте еще раз посмотрим на историю об убийстве Еглона в книге Судей (3:12-30). Автор книги использует действия Аода, Еглона, других окружающих людей и Бога, чтобы изобразить портрет судьи и царя. Еглон изображается дерзким правителем, склонным к крайностям и глупостям. Его тираническое сердце раскрывается сразу же, как только мы встречаем его на страницах Библии, когда Моавитяне напали на Израиль и захватили Иерихон. Его правление было настолько тяжким, что "сыны Израилевы возопили к Господу" (ст. 15). Божье желание послать избавителя также формирует определенный взгляд на нравственную природу Еглона.
Автор книги Судей высмеивает тучность Еглона даже в том, что описывает, как тук закрыл меч Аода (ст. 22). Он также изображает Еглона человеком недалеким. Без всякой охраны он встает со стула, когда к нему приближается вооруженный Аод. Он не предвидит своей гибели (ст. 20).
Явные действия формируют противоположный портрет Аода. Автор описывает его как необычного человека, исполненного мужеством, мудростью и силой. Мы замечаем выдающийся характер Аода, когда Бог избирает его для избавления народа (ст. 15). Он проявляет технические навыки, когда делает себе "меч с двумя остриями" (ст. 16). Израильтяне признают его исключительные качества, когда соглашаются доверить ему свои дары (ст. 15).
Черты характера Аода проявляются в том, как он поступает в разрешении проблемы с Моавитянами. Отослав своих людей, он возвращается, чтобы встретиться с Еглоном лицом к лицу (ст. 18). Аод хитро уговаривает Еглона предоставить ему личную аудиенцию, говоря о своем "тайном слове" к царю (ст. 19-20). Сила Аода видна, когда он вонзает меч до конца в тело Еглона (ст. 21-22). Он уходит (ст. 23) и отважно ведет Израиль к победе над Моавитянами (ст. 26-30).
Описанием этих явных действий автор Судей раскрывает свой взгляд на Еглона и Аода. Такие подробности значительно дополняют словесный образ этих личностей.
Прямая речь и мышление. Черты характера также проявляются через прямую речь и мышление. Ветхозаветные авторы часто записывали мысли и слова людей, присоединяющихся к повествованию. Здесь нам, опять же, нужно обращать внимание на сами личности, других людей, Бога и Его представителей.
Во-первых, сами герои часто говорят о своих намерениях, взглядах и нравственной позиции. Их слова делают четким словесный образ более чем внешний вид, социальное положение и поступки. Однако нам, конечно, всегда следует правильно оценивать суждения обычных людей. Исповедание Давида Нафану: "Согрешил я пред Господом" (2Цар.12:13) было бесспорно правильным. Оно побуждает читателей характеризовать Давида так, как хочет автор. Но Аарон ложно оправдывает себя, когда говорит Моисею: "Да не возгорается гнев господина моего... Они дали мне золото, я бросил его в огонь и вышел этот телец" (Исх.32:22-24). Аарон лжет: он сам сделал золотого тельца (Исх.32:2-4). Итак, все высказывания нужно внимательно изучать в их контексте, поскольку ветхозаветные авторы передавали также и ложные заявления.
Во-вторых, часто одни личности высказывают свои суждения в адрес других. Иногда их слова правдивы. Иуда, например, прав, когда говорит о Фамари, что "она правее меня" (Быт.38:26), но фараон, несомненно, ошибается, когда заявляет, что израильтяне "праздны [ленивы], потому и кричат: "пойдем, принесем жертву Богу нашему" (Исх.5:8б). Итак, ветхозаветные писатели всегда использовали слова и мысли других людей, чтобы приоткрыть читателям внутреннее содержание той или иной личности.
В-третьих, библейские авторы использовали в своих описаниях героев слова и мысли Бога и Его представителей. Например, на Синае Бог провозгласил: "Я вижу народ сей, и вот, народ он - жестоковыйный" (Исх.32:9). Оценка, которую дает Бог, Его пророки или сверхъестественные посланники, всегда совершенно достоверна.
Прямая речь играет важную роль в повествовании о подготовке Иакова к встрече с Исавом (Быт.32:1-32). До этой главы Моисей описывал, как Иаков обманул отца и украл первородство брата (Быт.25:19-34; 27:1-40). Но, размышляя над встречей с Исавом, он кается перед Богом в собственной безнравственности: "Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему" (Быт.32:10). Он также признает свой страх и беззащитность: "Избавь меня от руки брата моего, от руки Исава; ибо я боюсь его" (32:11). Через самокритику Иакова Моисей обращает внимание читателей на перемены, которые произошли в патриархе.
Далее личность Иакова раскрывается в разговоре с тем, кого автор называет "некто", с ним Иаков боролся в Пенуэле (32:26-30). Иаков называет свое имя, но "некто" отвечает: "Отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль; ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь" (32:28). Через эти слова Божьего посланника Моисей раскрывает личность Иакова читателям. Он больше не обманщик и не вор; он теперь победитель, благословенный Богом.
Слова и мысли во многом помогают создать словесный образ героя. Через одобрение и критику самих героев другими людьми, Богом и Его посланниками ветхозаветные писатели освещают качества героев их историй.
Описательные комментарии. Библейские авторы также часто делали самостоятельные комментарии к описанию внутреннего мира, чертам описываемых личностей. Такие "авторские заметки" обычно очень краткие, но достаточно четкие и однозначные. Например, когда Лот поселился близ Содома, Моисей сказал: "Жители же Содомские были злы и весьма грешны пред Господом" (Быт.13:13). Моисей четко отметил, что "Иаков полюбил Рахиль" (Быт.29:18); автор книги Судей сообщает, как "сжалились сыны Израилевы над Вениамином, братом своим" (Суд.21:6); автор Царств записал, как "опечалился Давид, что Господь поразил Озу" (2Цар.6:8). Такие ясные описания встречаются во многих ветхозаветных историях и помогают нам понимать словесные характеристики писателей.
Библейские авторы составляли свои описания личностей из различных деталей. Что сказано о внешнем виде и социальном положении каждой личности? Какие действия отражают ее внутренний мир? Как прямая речь и мышление личности раскрывают ее черты в истории? Какие описательные комментарии предлагает автор? Для получения представления о той или иной личности ветхозаветной истории нам необходимо обращать внимание на каждый из этих аспектов.
Глубина раскрытия
Ветхозаветные писатели по-разному раскрывают черты той или иной личности. Одни герои описаны очень подробно, перед нами полностью раскрываются их противоречивые взгляды и качества характера. Другие же, по большей части, остаются в тени. Нам полезно изучать глубину раскрытия каждой личности. Для этого мы воспользуемся следующими широко известными литературными категориями: объемные личности, плоские личности и функциональные личности.
Объемные личности - это люди, чьи портреты изображены со множеством оттенков. Авторы представили их как думающих, чувствующих, выбирающих, являющих различные качества, одним словом, полноценных людей. В большинстве случаев словесные образы приобретают такую глубину, что появляются многократно в больших отрывках Писания. Например, главы книг Царств, посвященные жизни Давида, открывают его мужество (1Цар.17:1-58), преданность Богу (2Цар.6:12-15), прелюбодеяние (2Цар.11:1-26) и смиренное покаяние (2Цар.12:13). Они показывают Давида, как угождающим Богу, так и совершающим грех и переносящим Его суды.
Небольшие эпизоды обычно не предоставляют полного описания. Однако даже в небольшом сюжете можно увидеть, насколько одни личности описаны полнее, чем другие. Автор книг Царств, например, изображает Соломона как многогранную личность, повествуя о его просьбе мудрости в 3Цар.3:3-15. Хотя Соломон характеризуется, в основном, как смиренный человек, он, оказывается, имел серьезные недостатки. Соломон "возлюбил Господа... но и он приносил жертвы и курения на высотах" (ст. 3). В то же время, молитва Соломона показывает его смирение: "Я отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа... кто может управлять этим многочисленным народом Твоим?" (ст. 7, 9). Божья реакция на молитву Соломона открывает его моральные качества еще больше: "И благоугодно было Господу, что Соломон просил Его" (ст. 10). Чтобы показать перемены в личности Соломона, в конце своего повествования о нем автор отмечает, что Соломон "пошел в Иерусалим, и стал пред ковчегом завета Господня, и принес всесожжения, и совершил жертвы мирные" (ст. 15). В этом одном эпизоде автор книг Царств достаточно объемно изображает личность Соломона через действия, слова и описательные комментарии.
Плоские личности. Библейские писатели также представляют в своих рассказах личности, которые кажутся довольно одноплановыми и бесцветными. В основном такие "плоские" герои обладают каким-нибудь одним качеством или характерной чертой.
Даже личности, ярко и глубоко отображенные на протяжении большей части Писания, могут казаться плоскими, если их рассматривать в одном небольшом эпизоде. Например, Исаак имеет очень объемную словесную характеристику (Быт.21:1-35:29). Однако в истории об испытании Авраама (Быт.22:1-19) Исаак описан довольно плоско - покорный сын - больше о нем из этого рассказа ничего и не скажешь.
Следует всегда помнить, что глубина раскрытия личности в одном эпизоде не является показателем ее богословской важности. Фигура может быть очень значительной в широком масштабе, но относительно одноплановой в каждом конкретном случае. Посмотрим на ту же молитву Соломона о мудрости (3Цар.3:1-15). Автор этого повествования говорит о Боге меньше, чем о Соломоне. Его основной целью является отобразить роль Бога в жизни Соломона, но в этом эпизоде все, что упомянуто о Боге, это Его позволение Соломону просить о чем угодно. Ни слова не сказано о Божьем взгляде на брак Соломона с дочерью фараона или о его жертвоприношениях на высотах. Словесный образ Бога в этом эпизоде относительно одноплановый.
Функциональные личности. Многие люди в историях Ветхого Завета выступают в роли функциональных фигур. Они упоминаются в тексте, но их личностные качества, в лучшем случае, только затрагиваются. Авторы включают эти фигуры, чтобы придать своим историям связность и реалистичность, но эти "агенты" всего лишь выполняют свою функцию, где их полная характеристика вовсе не обязательна. Тем не менее, мы должны отличать большие разделы от отдельных эпизодов, поскольку в одних местах фигуры могут быть плоскими или объемными, а в других - просто функциональными.
Функциональные личности встречаются по всему Ветхому Завету. Например, в истории об испытании Авраама (Быт.22:1-19) двое слуг являются простыми функциональными фигурами. Хотя они упоминаются в истории несколько раз (Быт.22:3, 5, 19), их личности мало раскрыты. Точно так же в повествовании о молитве Соломона о мудрости (3Цар.3:1-15) упоминается дочь фараона, и мы можем предполагать ее некоторые качества, поскольку, как известно, она была женой Соломона. Однако автор книг Царств не раскрывает ее образ глубже.
Словесные образы могут быть объемными, плоскими или функциональными. Изучая описание личностей в ветхозаветных историях, мы должны обращать внимание на глубину раскрытия каждой личности. Какие фигуры представлены объемными, плоскими и функциональными?
Расположение образов
Чтобы правильно понимать описание образов, мы должны также рассматривать, как они расположены относительно друг друга. Ветхозаветные писатели не изображали их беспорядочно; они часто располагали их группами. Рассматривая такие построения образов, мы полнее понимаем роль каждой личности в первоначальном значении.
Рассмотрим три группы образов: протагонистическую, антагонистическую и амбивалентную. Истории не всегда имеют все три группы, но все фигуры обычно попадают в какую-нибудь из них.
Протагонистическая группа включает главного героя и фигуры, играющие менее важные вспомогательные роли. Главный герой истории - это тот, кто ведет нас сквозь все события. Эта фигура может быть доброй или злой, героем или преступником. Каждый рассказ имеет своего главного героя.
Но тут следует быть осторожным. Евангелисты имеют склонность считать Бога главным героем в каждой истории. В метафизическом смысле - это бесспорная истина; все истории отражают Его благие цели и суверенную действующую волю. Но как мы уже сказали, Бог не всегда стоит на переднем плане.
Главными героями ветхозаветных историй обычно выступают люди. Например, в повествовании о путешествии Аврама в Египет (Быт.12:10-20) главной фигурой является Аврам. Главное лицо в истории о молитве Соломона о мудрости (3Цар.3:1-15), несомненно, -сам царь. В истории о Вавилонской башне (Быт.11:1-9) главной действующей фигурой является все человечество.
Ветхозаветные истории часто сосредотачивают вокруг главного героя ряд личностей, которых мы называем окружением главного героя. Окружение может быть большим или малым; в него могут входить люди, сверхъестественные существа и Бог. Эта группа поддерживает главного героя на протяжении всех событий. Такими фигурами поддержки являются Исаак и двое слуг в повествовании об испытании Авраама (Быт.22:1-19). Благодаря им Авраам выполнил свою задачу. Моисей получал помощь от Бога и Аарона, когда говорил с фараоном (Исх.5:1-21). Иисуса Навина поддерживали два шпиона, которых он послал в Иерихон (Иис.Нав.2:1-24). Израильтяне помогли Давиду доставить ковчег в Иерусалим (2Цар.6:1-19). Эти фигуры не занимают центральное место в повествовании, но значительно помогают главным героям в достижении цели.
Антагонистическая группа. Ветхозаветные истории также представляют антагонистических персонажей. Антагонист это также выдающееся лицо, но настроенное против главного героя. Антагонисты могут быть злыми или добрыми; они могут желать зла или добра главному герою. Но, так или иначе, антагонист находится на противоположной стороне драматического повествования. Следует заметить, что такое противостояние главному герою может появляться не только со стороны других людей, но и со стороны каких-нибудь препятствий.
Тем не менее, в большинстве ветхозаветных историй соперниками являются личности. Бог противостал человечеству у Вавилонской башни (Быт.11:1-9); фараон причиняет ущерб Авраму (Быт.12:10-20); Бог испытывает Авраама, требуя Исаака в жертву (Быт.22:1-19). Протагонисты часто противодействуют главному герою.
Во многих рассказах фигуры собираются вокруг главного соперника, образуя его окружение. Эти фигуры играют второстепенную, но существенную для антагониста роль. Небесное воинство присоединяется к Богу в противостоянии Вавилонской башне (Быт.11:7); люди фараона сочувствуют Авраму (Быт.12:10-15); Еглон защищен своими охранниками (Суд.3:18-19, 24-25).
Амбивалентная группа. В рассказах также имеются амбивалентные фигуры, которые не выступают явно ни за главного героя, ни за его соперника. Просьба Соломона о мудрости почти не касается дочери фараона (3Цар.3:1-15). Она не поддерживает и не противится Соломону в этой просьбе. Иногда амбивалентные фигуры могут изменять свою позицию. Сначала Раав противилась шпионам Иисуса Навина, но затем она перешла на их сторону (Иис.Нав.2:1-24).
Изучая первоначальное значение ветхозаветных историй, важно отмечать, как библейские авторы располагают героев в повествовании. Кто является главным героем? Какие фигуры содействуют ему? Кто его соперник? Кто поддерживает этого соперника? Какие фигуры занимают нейтральное положение?
В этом разделе мы увидели, как ветхозаветные авторы формировали словесные образы героев, используя такие составные части как внешний вид и положение в обществе, поступки, прямая речь и мышление, а также описательные комментарии. Они представляют свои фигуры объемно, плоско или функционально; располагают их по протагонистической, антагонистической и амбивалентной группам. Храня такую общую схему в уме, нам будет легче разбираться в этом аспекте ветхозаветных историй (см. рис. 15).
Цель описания личности
Почему нам необходимо изучать словесные образы героев в ветхозаветной истории? Чем ценен такой анализ? Описания героев помогают нам оценить несколько основных граней ветхозаветных историй. Три из них наиболее отчетливо видны в нашем изучении словесных образов: первоочередные цели, основная драма и читательская реакция.
Первоочередные цели
Во многих историях основные цели автора проясняются, когда мы определяем, какие герои раскрыты полнее всего. Функциональные личности обычно имеют наименьшую важность. Плоские личности могут играть более важную роль, но и они обычно скрываются за передним планом. Главными фигурами в большинстве историй являются объемные личности. Чем полнее раскрыт образ, тем большую важность он представляет собой в данном отрывке.
Например, в истории об испытании Авраама (Быт.22:1-19) Бог, Авраам и ангел выступают в качестве раскрытых фигур. Однако более всех раскрыт Авраам. Мы можем обратиться к тематическому анализу и изучать второстепенные фигуры, но при этом необходимо помнить, что весь сюжет строится вокруг Авраама. Уделив такое внимание личности Авраама, Моисей желал привлечь наше внимание к патриарху. Все действия Бога, ангела, Исаака и слуг, так или иначе, связаны с ним.
Глубина раскрытия становится особенно существенной, когда мы принимаем во внимание большие разделы ветхозаветных книг. Столько фигур наполняют страницы Писания, что мы можем затрудняться в определении наиболее выдающейся личности. Например, первые восемнадцать глав Исхода часто обобщаются как Божьи действия по отношению к народу Израиля. Несомненно, Израиль играет важную роль в этих главах, но глубина раскрытия образа больше привлекает наше внимание к Моисею. Мы читаем о беспокойстве Моисея за его собратьев израильтян (Исх.2:11-12), о его смирении (Исх.3:11), недостатке уверенности (Исх.3:13; 4:1-17; 6:12), греховности (Исх.4:24-26), и ряде других качеств. Поэтому нам хочется поставить Моисея в центр сцены и обобщить эти главы как "Божье избавление Израиля через Моисея". Его авторитет лидера выступает на передний план каждой страницы.
Исследуя Ветхий Завет, мы должны руководствоваться такими вопросами: "Какие фигуры раскрыты полнее всего?" "Каким образом глубина раскрытия выявляет наиболее значительные аспекты истории?"
Основная драма
В ветхозаветных историях переплетается множество событий. Большие разделы содержат бесчисленное количество замыслов. Даже небольшие эпизоды передают больше, чем простую последовательность событий. Зачастую такая сложность требует от нас усилий, чтобы выявить основной конфликт повествования. В таких случаях мы можем облегчить свою задачу, если рассмотрим расположение фигур. Определение различных групп действующих лиц раскрывает нам фундаментальную структуру рассказа.
Авторы ветхозаветных историй обращают особое внимание читателей на главного героя и его противников; события описываются в свете их борьбы. Все элементы рассказа, так или иначе, относятся к проблемам, задачам, планам, неудачам и достижениям главного героя.
Возьмем уже знакомую историю о путешествии Аврама в Египет (Быт.12:10-20). Моисей повествует, что Бог "поразил тяжкими ударами фараона и дом его". Какое значение имеет это событие? Разве целью Моисея было описать жалкое положение египетского царя и его семьи? Или это событие сообщает нам кое-что о природе Бога? Аврам является главным героем в этом рассказе, а фараон - его противником. Моисей сообщил об этом событии, чтобы показать его результат на отношениях между этими двумя фигурами. Бог послал тяжкие удары, чтобы вновь соединить Аврама и Сару, избавив их от фараона.
Таким же образом, напряжение между главными героями и их противниками в больших разделах раскрывает центральный замысел. В книге пророка Ионы изложено много событий. Но как автор соединил их между собой? Например, как нам понимать покаяние Ниневитян (Ион.3:4-9)? Насколько значительным было это событие? Автор этой книги не ставил перед собой главной целью описание города Ниневии. Он проявлял основной интерес к Ионе в его борьбе с замыслом Бога. Реакция жителей Ниневии заставила Иону смириться с Божьей целью для его жизни.
Изучение словесных образов героев часто помогает нам понять основную драму текста. Когда мы выявляем главного героя, события истории становятся на свои места. Чтобы понять основное драматическое напряжение той или иной истории, нам нужно ответить на вопросы: "Кто главный герой?" "Кто его противник?" "Как связаны события истории с их борьбой?"
Читательская реакция
Изучение личностей также помогает нам понять, какой реакции ожидали ветхозаветные писатели от своих читателей. Библейские авторы составляли словесные образы героев не для того, чтобы рассказать читателям о людях прошлого, но чтобы вызвать определенную реакцию. Взаимосвязь между героями рассказов и читателями очень непроста. В дальнейших главах мы рассмотрим несколько аспектов этой взаимосвязи. А сейчас, давайте, обратим внимание на то, как составлялись словесные образы героев, чтобы вызвать три основные вида читательской реакции: симпатию, антипатию и смешанную реакцию.
Симпатия. Ветхозаветные авторы описывали многих героев так, чтобы вызвать к ним симпатию и одобрение их поступкам. Герои наделяются идеальными качествами, которые читатели должны ценить и уважать. Не нужно говорить о том, что читатель всегда должен с глубоким почтением реагировать на повеления и решения Бога. Все Его пути святы и праведны. Бог является совершенной фигурой, где бы Он ни появился. Мы также относимся с симпатией ко многим образам людей. От читателей никогда не ожидают, чтобы они необоснованно одобряли ту или иную личность; ветхозаветные авторы четко составляли словесные образы людей в своих историях с целью вызвать у читателей положительную реакцию.
Например, Аод описывается праведником (Суд.3:12-25). Он совершает свое служение Богу верно и твердо. Автор книги Судей подчеркнул эти качества в Аоде, чтобы вызвать у читателей восхищение им. Так же и в случае с испытанием Авраама (Быт.22:1-19), патриарх следует Божьему повелению без колебаний. Несмотря на беспокойство, охватившее сердце Авраама, он решает принести своего сына в жертву. Бог высоко оценил такое повиновение патриарха, и Моисей также ожидал этого от читателей.
Антипатия. Библейские авторы составляли некоторые словесные образы так, чтобы вызвать к ним антипатию. Поведение этих героев должно было вызывать у читателей отвращение и презрение.
Сатана и его "агенты" постоянно появляются как отвратительные фигуры. Они противятся всему доброму и святому. Ветхозаветные писатели всегда ожидали от читателей именно такой реакции. Кроме того, многие люди так же описаны, чтобы вызвать осуждение. Еглон описывается злодеем, не имеющим ни одного похвального качества (Суд.3:12-25). В историях об исходе из Египта (Исх.1:1-15:21), фараон выступает в роли отвратительной личности, которая противится Богу и угрожает будущему Израиля. В повествовании о винограднике Навуфея (3Цар.21:1-29) писатель изобразил Иезавель подлой убийцей. Автор, несомненно, хотел вызвать у читателей отвращение к этой личности.
Смешанная. Однако во многих случаях герои объединяют в себе положительные и отрицательные качества, вызывая у читателей смешанную реакцию. Только некоторые фигуры находятся в совершенном балансе - либо злые, либо добрые. По большей же части, писатели представляли либо положительных героев, испорченных некоторыми плохими качествами, либо негативных, имеющих в своей характеристике что-то положительное.
Молитва Соломона о мудрости (3Цар.3:1-15) представляет его как положительного героя. История сосредотачивается на том, как он молился и получил одобрение от Бога (3Цар.3:7-14). Тем не менее, автор книги Царств повествует о некоторых несовершенствах в характере Соломона. Его брак с дочерью фараона (ст. 1) предвещает синкретизм, приведший к разделению царства. Кроме того, автор также четко отмечает, что Соломон "приносил жертвы и курения на высотах" (ст. 3). Такие грани характеристики Соломона вызывали у первоначальных читателей смешанные чувства.
История об Аврааме и Авимелехе (Быт.20:1-18) представляет Авимелеха как плохого человека, который забрал Сару у Авраама и тем самым угрожал обетованию. Его действия вызывают негодование у читателей. Однако Моисей сообщает, что Бог предупредил Авимелеха во сне, и он признал свою ошибку (Быт.20:4-5). После этого он вернул Сару Аврааму, говоря: "Что ты с нами сделал? Чем согрешил я против тебя, что ты навел было на меня и на царство мое великий грех?" (ст. 9). В этом месте негативная реакция читателей на Авимелеха меняется на положительную. Они тоже начинают удивляться, как Авраам мог сделать такое. Таким образом, словесный образ Авимелеха вызывает смешанную реакцию.
Исследуя описание личностей в историях Ветхого Завета, мы должны обращать внимание на реакцию, которую авторы ожидали от первоначальных читателей. Каковы положительные и отрицательные качества человека? Первоначальные читатели отозвались бы о нем с симпатией, антипатией или имели бы смешанные чувства? Ответив на эти вопросы, мы сможем разобраться в собственных оценках тех или иных персонажей.
Заключение
В этой главе мы изучили несколько основных характеристик героев и их описания в историях Ветхого Завета. Писатели выборочно указывали черты героев, которых располагали по разные стороны драматического напряжения. Словесные образы помогают нам определить основной сюжет повествования и реакцию, которую ожидали от читателей авторы. Таким образом, словесные образы представляют собой значительную часть первоначального значения каждой ветхозаветной истории.
Вопросы
1. Опишите различных героев ветхозаветных историй. Почему для нас важна честность и выборочность в описании личностей?
2. Как авторы составляют словесные образы героев? Приведите пример каждого способа.
3. Кто такие объемные, плоские и функциональные фигуры? Приведите пример каждой.
4. Опишите значение слов: главный герой, противник, окружение главного героя, окружение противника, нейтральная фигура.
5. Каким образом словесные образы помогают нам определить основной сюжет и реакцию читателя? Проиллюстрируйте.
Упражнения
1. Составьте список персонажей к книге Бытие 2:4-3:24.
2. Какие фигуры в Быт.2:4-3:24 являются объемными, плоскими, функциональными? Опишите характерные черты объемных фигур. Какую реакцию читателей ожидал Моисей на каждую личность в вашем списке?
3. Распределите фигуры в Быт.2:4-3:24 по группам: протагонистической, антагонистической и амбивалентной. Затем опишите главный сюжет истории согласно такому расположению.
Однажды весенним утром мы с другом прогуливались вдоль реки Чарлес и встретили художницу, рисовавшую пробуждение природы. Несколькими движениями она быстро набросала на своем полотне открывающийся вид. "Очень красиво",- сказал я. "А, по-моему, не очень,- прошептал мой друг, не соглашаясь со мной.- Ее картина не точно отражает пейзаж... Я бы постарался сделать точно".
В западной сегодняшней культуре мы настолько ударились в точное научное знание, что часто не замечаем художественной ценности изображений реальности. Вместо картины мы хотим фотографию, а еще лучше - видеозапись. Все это настолько глубоко укоренилось в нас, что художественный портрет привлекает нас очень мало.
Тем не менее, нам придется научиться ценить художественные произведения, если мы желаем изучать ветхозаветные истории. Рассказы Ветхого Завета - это не фотографии, и не видеоматериалы разведчика; они не дают разборчивого, подробного отчета о событиях. Ветхозаветные истории представляют собой творчески написанные картины истории Израиля.
В предыдущей главе мы увидели, как библейские авторы изображали действующих лиц. В этой главе мы рассмотрим, как они описывали сцены. Под сценой мы подразумеваем тесную совокупность обстоятельств, действий и личностей, являющихся основными элементами ветхозаветных историй. Мы изучим три основных вопроса: разделение сцен, пространство и время в сценах и образность в сценах. Как мы можем отличать одну сцену от другой? Как анализировать пространственно-временные отношения? Как ветхозаветные авторы использовали образность в сценах?
Разделение сцен
"Разделяй и властвуй" - это эффективная стратегия. Если задача слишком велика, чтобы выполнить ее сразу, мы можем завершить ее шаг за шагом. Эта стратегия также применима к толкованию историй Ветхого Завета. Большинство текстов слишком сложны для нас, чтобы понять все сразу. Поэтому мы будем разделять их на небольшие части и проходить одну сцену за другой. Для этого мы рассмотрим препятствия в разделении сцен, подсказки к разделению и некоторые примеры.
Препятствия в разделении сцен
Разделяя истории Ветхого Завета на их простейшие части - сцены, мы сталкиваемся с двумя основными препятствиями. Один барьер - наш, другой скрывается в самих текстах.
Первая проблема заключается в нашей определенной герменевтической направленности. Иначе говоря, мы редко думаем о сценах как о простейших частях библейских историй. Церковное учение обычно обращает наше внимание на более мелкие части. Мы рассматриваем сюжеты в свете слов, фраз, предложений или, в лучшем случае, на уровне стихов. Эти элементы бесспорно важны, но они часто препятствуют нам видеть ценность больших частей ветхозаветных историй.
Для преодоления этого препятствия мы посмотрим на истории Ветхого Завета так, как мы смотрим на обычные художественные рассказы. Например, когда мы читаем о Робинзоне Крузо, особое слово или поворот фразы редко привлекает наше внимание. В основном, мы "шагаем" по рассказу от одной сцены к следующей и так далее. Мы вспоминаем, как Крузо заметил следы человека на песке, как он делал засечки на пальме и множество других сцен.
Хотя нам иногда приходится сосредотачиваться на мельчайших частицах ветхозаветных историй, наше понимание этих текстов зависит от способности мыслить сценично. Для этого нам нужно порвать с привычной микро ориентацией.
Вторая проблема с разделением ветхозаветных историй на сцены находится в самих текстах. В отличие от других форм художественного повествования, ветхозаветные тексты не отмечают четко, где сцены начинаются, и где заканчиваются. В комиксах каждая сцена изображена в своем квадратике, где четко видны обстоятельства, действия и персонажи. В спектаклях сцены разделяются перестановкой декораций, опусканием и поднятием занавеса. Но в историях Ветхого Завета переход от одной сцены к другой часто незаметен. Границы сцен редко бывают четкими.
Поэтому читатели могут спорить о том, как именно следует разделять текст. Одни склонны объединять большие отрывки в одну сцену, другие замечают сцены поменьше. Одни утверждают, что сцены нужно разделить именно здесь, другие проводят эту границу несколькими стихами раньше или позже. Поэтому при разделении сцен нам нужно быть очень гибкими.
Подсказки к разделению
Несмотря на препятствия, ветхозаветные истории предлагают много подсказок к установлению границ между сценами. Ознакомившись с ними, нам будет значительно легче видеть переходы сцен. В частности, такие переходы можно заметить, благодаря изменению во времени, обстановке и стиле повествования (см. рис. 16).
Время. Ощутимые разрывы во времени обычно отражают границы сцен. Ветхозаветные истории далеко не всегда излагают события в тесном и точном хронологическом порядке. Цепь событий часто обрывается последовательными, одновременными и предшествующими эпизодами.
Во-первых, промежутки времени встречаются между последовательными событиями. Одна часть действий отделяется от другой, потому что между ними прошло относительно много времени.
Иногда ветхозаветные авторы отмечали такие промежутки четко. Ссылки на "следующий день", "утро", "вечер", "месяц", "год" и так далее, обычно отмечают начало новой сцены.
Во-вторых, ветхозаветные авторы прерывали сцены переходами к одновременным событиям. В фильмах это обычно показывается разделением экрана на две части или быстрыми переключениями с одной сцены на другую и обратно. В театре два события могут происходить на сцене одновременно. Однако в повествовании даже одновременно происходящие события должны следовать одно за другим. Таким образом, истории охватывают один и тот же промежуток времени, хотя текст на странице продвигается дальше.
Переходы к одновременным событиям часто видны в ветхозаветных историях, благодаря структуре языка. Например, после описания молитвы и обета Анны (1Цар.1:10-11), автор сообщает, что Илий наблюдал за ней: "Между тем как она долго молилась пред Господом, Илий смотрел на уста ее" (1Цар.1:12). Также, когда фараон взял Сару к себе во дворец, он обращался хорошо с Аврамом ради нее (Быт.12:16а). Авраму было хорошо, пока Сара находилась в царском гареме. В таких местах переход между одновременными событиями показывает грамматика.
Однако во многих случаях грамматика не отражает одновременности происходящих событий. Ее можно заметить только после анализа содержания. Например, после того, как Иона проповедовал в Ниневии, весь город уверовал и присоединился к посту (Иона 3:5). Непохоже, чтобы следующая сцена, в которой царь провозгласил пост (Иона 3:6-7), действительно произошла после всеобщего городского покаяния. Явно произошла накладка. В таких случаях мы просто заимствуем слова "в то время как" из нашей оценки содержания и мысленно вставляем их в текст, чтобы показать одновременность происходящего.
В-третьих, временные переходы встречаются, когда автор обращается к предыдущим событиям. Иногда об этом также свидетельствует грамматика. Но в большинстве случаев нам приходится полагаться на содержание, чтобы понять, что мы имеем дело с событиями, которые, в сущности, предшествовали описанной до них сцене.
Предшествующие сцены - это обычно небольшие сводки информации о прошлом. После того, как автор Паралипоменона говорит, что Сусаким пошел на Иерусалим (2Пар.12:2), он упоминает о предыдущих походах Сусакима через Иудею (2Пар.12:3-4). Подобные переходы, обычно, отображают начало новой сцены.
Итак, промежутки времени между сценами бывают трех видов: промежутки между последовательными событиями, переходы между одновременными действиями и возвращения к предыдущим событиям. При установлении таких временных переходов, нам будет легче определять границы многих сцен в историях Ветхого Завета.
Обстановка. Границы сцен нам также помогают установить перемены обстановки. Мы поговорим о трех наиболее важных из таких перемен: место, окружающая обстановка и действующие лица.
Прежде всего, сцены обозначаются переменой места. Например, история о Содоме и Гоморре переходит от городских ворот (Быт.19:1-2) в дом Лота (Быт.19:3). Когда Аврам и Сара шли в Египет, Быт.12:11 изображает их на границе, а Быт.12:14 переносит их уже в Египет. После того, как Бог сошел посмотреть на Вавилонскую башню (Быт.11:5), Он вернулся на небо и призвал небесное воинство действовать (Быт.11:6-7).
Здесь следует заметить, что иногда сцены могут происходить в одном месте, но относиться к другому событию. Обычно это происходит в прямой речи, когда действующие лица говорят о событиях, происходящих в другом месте. Например, когда Бог дал повеление Моисею в горящем кусте, Он говорил о событиях в Египте, хотя сама сцена происходила в пустыне (Исх.3:7-10). Когда Мелхола укоряла Давида за его поведение перед ковчегом, она имела в виду сцену, которую наблюдала из своего окна (2Цар.6:20-23).
Во-вторых, значительные перемены в окружающей обстановке также отделяют одну сцену от другой. Очень часто несколько сцен, и даже целая история, может произойти в одном месте. В таких случаях мы должны следить за изменениями окружающей среды.
Такими изменениями могут быть свет и тьма, холод и жара, засуха и дождь. Писатель может просто приводить новые факты о географии, животном мире, растениях и зданиях. Перемена обстановки также включает изменение времени и пространства. Одна сцена может описываться всего в нескольких стихах, другая - в нескольких главах. Ветхозаветные авторы часто отображали границы между сценами, описывая изменения окружающей среды.
В-третьих, библейские писатели разделяли сцены, изменяя состав действующих лиц. Это очень похоже на смену декораций, только здесь еще фигурируют герои: люди, сверхъестественные существа и Бог. Первая сцена рассказа может быть заполнена людьми, вторая - практически без них. Иногда сцене с одним или двумя героями предшествует сцена с большим количеством участников. Иногда количество действующих лиц остается одинаковым, но меняются их качества. Перемены места, окружающей обстановки и действующих лиц служат нам подсказками к разделению сцен ветхозаветных историй.
Стиль повествования. Сцены также разделяются по мере того, как меняется стиль повествования. Этот стиль определяется степенью присутствия автора. Автор может выйти на середину сцены или сойти с нее, предоставляя действующим лицам самим излагать историю через мысли, слова и поступки. Границы перемены стиля также служат важными подсказками к обозначению границ сцен. Разделяются такие четыре стиля повествования: авторские комментарии, описание, прямое повествование и драматическое изображение.
Во-первых, писатели непосредственно обращаются к читателям через авторские комментарии. Это сцены, в которых они оценивают или объясняют что-то в истории. Например, сообщив о радости Адама, увидевшего Еву, Моисей выступил вперед и прокомментировал: "Потому отставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть" (Быт.2:24). Также и в конце борьбы Иакова в Пенуэле (Быт.32:22-32), Моисей объясняет: "Поэтому и доныне сыны Израилевы не едят жилы, которая на составе бедра, потому что Боровшийся коснулся жилы на составе бедра Иакова". В обоих стихах сам рассказ останавливается, а Моисей вставляет свой собственный комментарий. Обычно такие авторские комментарии формируют отдельные сцены.
Во-вторых, ветхозаветные авторы часто излагают материал в описательном стиле. Они время от времени останавливают развитие событий, чтобы внести некоторую информацию, разъясняющую определенный эпизод рассказа. Например, история о путешествии Аврама (Быт.12:1-9) содержит две описательные сцены. Сообщив, что Аврам отправился в путь, Моисей добавил: "Аврам был семидесяти пяти лет, когда вышел из Харрана" (Быт.12:4б). После того, как Аврам вошел в землю Ханаанскую, Моисей вставил для читателей свой комментарий: "В этой земле тогда жили Хананеи" (Быт.12:6б). Моисей счел нужным добавить такие описательные детали.
В-третьих, границы сцен видны при прямом повествовании. Этот стиль позволяет автору непосредственно передавать происходящие события. Несомненно, автор обдумывает события, прежде чем изложить их на бумаге, но здесь он избегает собственных описаний и комментариев. Например, мы читаем, как после смерти Иакова "Иосиф повелел слугам своим - врачам, бальзамировать отца его; и врачи набальзамировали Израиля" (Быт.50:2). В этом стихе Моисей не позволил говорить самому Иосифу. Он просто сообщил, что такое событие происходило, мы называем это прямым повествованием.
И, наконец, в драматическом стиле автор отступает далеко на задний план. Он уже не сообщает о событиях, а предоставляет действующим лицам взаимодействовать, говорить и думать самим по себе. Этот стиль чаще всего встречается в ветхозаветных историях при прямой речи. Хотя Моисей просто сообщил об инструкциях Иосифа врачам (Быт.50:2), несколькими стихами позже он позволяет самому Иосифу говорить: Если я обрел благоволение в очах ваших, то скажите фараону так: отец мой заклял меня, сказав: "Вот, я умираю; во гробе моем, который я выкопал себе в земле Ханаанской, там похорони меня". И теперь хотел бы я пойти, и похоронить отца моего, и возвратиться (Быт.50:4б-5).
Если не считать краткого вступления, Моисей отсутствует в этом отрывке. Он передал слова Иосифа через драматическое повествование.
В истории о Вавилонской башне (Быт.11:1-9) мы встречаем все четыре стиля повествования. Посмотрите на следующие примеры:
[Комментарий] Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле (Быт.11:9).
[Описательный] И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести (Быт.11:3б).
[Прямой] Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там (Быт.11:2).
[Драматический] И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем (Быт.11:3а).
Как показывают эти примеры, присутствие Моисея было неизбежным в его комментарии (Быт.11:9); он менее заметен в его описании (Быт.11:3б); еще дальше он отступил в прямом повествовании (Быт.11:2); и он практически исчез, когда фигуры разговаривают друг с другом в драматическом изображении (Быт.11:3а).
Эти стили не всегда совершенно четко различимы, так как во многом накладываются друг на друга и часто смешиваются. Тем не менее, перемены в стиле повествования устанавливают границы между сценами ветхозаветных историй.
Рисунок 16 показывает три основных способа разделения сцен: перемены во времени через последовательные, одновременные и предшествующие действия; перемены в обстановке, месте и действующих лицах; а также перемены в стиле повествования через комментарии, описания, прямое и драматическое повествование. Благодаря всему этому мы можем разделять ветхозаветные истории на их простейшие части.
Примеры
Чтобы проиллюстрировать процесс разделения сцен, посмотрим на два отрывка: Бытие 15:7-21 и 2Паралипоменон 11:1-12, где на примерах показано несколько путей к такому разделению.
Бытие 15:7-21. Сначала давайте посмотрим на историю о Божьем завете с Аврамом.
Сцена 1
И сказал ему: "Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию во владение". Он сказал: "Владыка Господи! По чему мне узнать, что я буду владеть ею?" Господь сказал ему: "Возьми Мне трилетнюю телицу, трилетнюю козу, трилетнего овна, горлицу и молодого голубя" (ст. 7-9).
Сцена 2
Он взял всех их, рассек их пополам, и положил одну часть против другой; только птиц не рассек (ст. 10).
Сцена 3
И налетели на трупы хищные птицы; но Аврам отгонял их (ст. 11).
Сцена 4
При захождении солнца крепкий сон напал на Аврама; и вот, напал на него ужас и мрак великий. И сказал Господь Авраму: "Знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет. Но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом. А ты отойдешь к отцам твоим в мире, и будешь погребен в старости доброй. В четвертом роде возвратятся они сюда, ибо мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась" (ст. 12-16).
Сцена 5
Когда зашло солнце, и наступила тьма, вот, дым как бы из печи и пламя огня прошли между рассеченными животными (ст. 17).
Сцена 6
В этот день заключил Господь завет с Аврамом, сказав: "Потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата: Кенеев, Кенезеев, Кедмонеев, Хеттеев, Ферезеев, Рефаимов, Аморреев, Хананеев, Гергесеев и Иевуссеев" (ст. 18-21).
Значительные перемены во времени отображают несколько разрывов между сценами. В 12-ом стихе говорится: "При захождении солнца". Этот временной знак довольно четко показывает начало новой сцены. Слова "когда зашло солнце" отделяют стих 17 от того, что происходило раньше. Временная ссылка в стихе 18 "В этот день" подсказывает, что последние стихи являются новой сценой, которая происходит одновременно.
В этой истории также имеется не менее выразительный временной промежуток. Мы разделили сцены перед 10-м стихом. Хотя текст ничего не говорит о том, как Аврам выбирал животных, исследовал их и подготавливал к церемонии, прежде чем привести их к Богу, мы знаем, что между событиями стихов 9 и 10 прошло относительно много времени.
Эти перемены во времени также подтверждаются переменами в обстановке. В самом рассказе нет очевидной перемены места; вся история происходит в одной географической точке. Однако видны перемены окружающей среды. Во второй сцене (ст. 10) Аврам окружен кровью и трупами животных. В третьей сцене (ст. 11) налетают хищные птицы. Загадочный заход солнца и внутренний мрак, охвативший разум Аврама формируют обстановку четвертой сцены (ст. 12-16). Внешняя тьма, освещаемая пламенем огня и дымом, представляет следующую сцену (ст. 17). И, наконец, упоминание обо всех землях, обещанных Авраму, характеризует последнюю сцену (ст. 18-21).
Кроме того, перемены действующих лиц совпадают с таким делением. В первой сцене Бог и Аврам являются активными участниками (ст. 10). Во второй и третьей сценах Аврам стоит в центре, а о Боге не сказано ничего (ст. 10-11). Четвертая сцена касается Бога, Аврама и его потомков (ст. 12-16). В пятой сцене изображен только Бог (ст. 17). В последней сцене на передний план снова выступают Аврам, Бог, и потомки Аврама (ст. 18-21).
И, наконец, перемены в стиле повествования помогают нам разделять историю на составные части. Первая сцена является драматическим диалогом между Богом и Аврамом (ст. 7-9). Следующие две сцены прямо повествуют о подготовке Аврама к церемонии получения завета (ст. 10-11). Четвертая сцена раскрывает драматический монолог сна Аврама (ст. 12-16). В пятой сцене содержится прямое изображение явления Бога (ст. 17). Последняя сцена является драматическим монологом Бога (ст. 18-21).
Такие наблюдения позволяют нам подвести следующие итоги анализа истории:
• Сцена 1 (Быт.15:7-9) [Драматический] [П5, В1]
Бог пообещал Авраму землю и ответил на его просьбу о гарантии, потребовав церемонию заключения завета.
• Сцена 2 (Быт.15:10) [Прямой] [П10, В10]
В результате, Аврам повиновался, подготовив церемонию.
• Сцена 3 (Быт.15:11) [Прямой] [П10, В8]
Аврам защищал святость церемонии, отгоняя птиц.
• Сцена 4 (Быт.15:12-16) [Драматический] [П1, В1]
При заходе солнца Аврам получил откровение во сне.
• Сцена 5 (Быт.15:17) [Прямой] [П10, В8]
Ночью Бог прошел между рассеченными животными.
• Сцена 6 (Быт.15:18-21) [Драматический] [П5, В1]
В этот день Бог установил завет о владении землей Аврама и его потомков.
2Паралипоменон 12:1-12. Следующая история о вторжении Сусакима в царство Ровоама делится на десять сцен.
Сцена 1
Когда царство Ровоама утвердилось, и он сделался силен, тогда он оставил закон Господень, и весь Израиль с ним (ст. 1).
Сцена 2
На пятом году царствования Ровоама, Сусаким, царь Египетский, пошел на Иерусалим,- потому что они отступили от Господа,- (ст. 2).
Сцена 3
С тысячью и двумястами колесниц и с шестьюдесятью тысячами всадников; и не было числа народу, который пришел с ним из Египта, Ливиянам, Сукхитам и Ефиоплянам; и взял укрепленные города в Иудее, и пришел к Иерусалиму (ст. 3-4).
Сцена 4
Тогда Самей пророк пришел к Ровоаму и князьям Иудеи, которые собрались в Иерусалим, спасаясь от Сусакима, и сказал им: Так говорит Господь: вы оставили Меня, за то и Я оставлю вас в руки Сусакиму (ст. 5).
Сцена 5
И смирились князья Израилевы и царь, и сказали: праведен Господь! (ст. 6).
Сцена 6
Когда увидел Господь, что они смирились, тогда было слово Господне к Самею, и сказано: они смирились; не истреблю их, и вскоре дам им избавление, и не прольется гнев Мой на Иерусалим рукою Сусакима; однако же, они будут слугами его, чтобы знали, каково служить Мне и служить царствам земным (ст. 7-8).
Сцена 7
И пришел Сусаким, царь Египетский, в Иерусалим, и взял сокровища дома Господня и сокровища дома царского; все взял он, взял и щиты золотые, которые сделал Соломон (ст. 9).
Сцена 8
И сделал царь Ровоам, вместо них, щиты медные, и отдал их на руки начальникам телохранителей, охранявших вход дома царского (ст. 10).
Сцена 9
Когда выходил царь в дом Господень, приходили телохранители и несли их, и потом опять относили их в палату телохранителей (ст. 11).
Сцена 10
И когда он смирился, тогда отвратился от него гнев Господа, и не погубил его до конца; притом и в Иудее было нечто доброе (ст. 12)
Временные перемены в этой истории сложны. Во второй сцене (ст. 2) четко обозначено время: "На пятом году царствования Ровоама". Эта сцена изображает поход Сусакима и его армии на Иерусалим. О самом походе больше не упоминается до седьмой сцены (ст. 9), где Сусаким приходит в Иерусалим. Вместо того чтобы разворачивать события дальше, третья сцена (ст. 3-4) возвращается к предыдущим захватам городов Иудеи. Стих 5 начинает четвертую сцену, которая происходит одновременно с военными действиями Сусакима. Пророк Самей осуждает князей Иудеи. Пятая сцена (ст. 6) сообщает об их покаянии. Сцена 6 (ст. 7-8) показывает, что Господь одновременно дал через пророка слово надежды. Седьмая сцена возвращается к захвату и разграблению Иерусалима Сусакимом. Восьмая сцена (ст. 10) представляет собой результат поражения, показывающий, что потеряно было не все. В сцене 9 (ст. 11) мы обращаем внимание на продолжительное посещение храма царем. Последняя сцена (ст. 12) подводит итог пережитого Ровоамом и Иудеей.
В рассказе два основных места действия. Первые две сцены происходят в Иерусалиме и вокруг него (ст. 1-2). Третья сцена переходит к обзору военных кампаний в Иудее (ст. 3-4). Четвертая и последующие сцены возвращают нас в Иерусалим - во дворец, в палату телохранителей, в храм (ст. 5-12).
Значительны также изменения в составе действующих лиц. В первой сцене упоминается Ровоам, Израиль и Господь (ст. 1). Вторая и третья сцены сосредотачиваются на Сусакиме и его неисчислимой армии (ст. 2-4). В четвертой сцене внимание смещается на Самея, князей и Господа (ст. 5). В пятой сцене (ст. 6) Самей исчезает, но сцена 6 возвращается к пророку, а также к Господу, царю и князьям (ст. 7-8).
И, наконец, в истории выделяются разные стили повествования. Сцена 1 - это прямое повествование; вторая сцена содержит небольшой авторский комментарий ("Потому что они отступили от Господа"). Третья сцена носит описательный характер, сообщая о масштабах армии Сусакима. С четвертой по шестую сцены события изображаются драматически. Пророческое предупреждение (ст. 5) связано с недавними событиями. Божья реакция на покаяние приоткрывает то, что произойдет в будущем. В 7-9 сценах прямо описывается разграбление Сусакимом царства Ровоама.
Разделив историю на такие сцены, мы можем проанализировать ее ход.
• Сцена 1 (2Пар.12:1) [Прямой] [П10, В10]
Хотя Ровоам сделался силен, он и весь Израиль оставили закон Господень.
• Сцена 2 (2Пар.12:2) [Прямой] [П6, В6]
Непокорность Ровоама послужила причиной нападения Сусакима на Иерусалим.
• Сцена 3 (2Пар.12:3-4) [Описательный] [П9, В9]
Перед нападением на Иерусалим армия Сусакима уже захватила города Иудеи.
• Сцена 4 (2Пар.12:5) [Драматический] [П1, В1]
В это время Самей сделал предупреждение князьям Иудеи.
• Сцена 5 (2Пар.12:6) [Драматический] [П1, В1]
Результатом является покаяние Иудейских вождей и Ровоама.
• Сцена 6 (2Пар.12:7-8) [Драматический] [П1, В1]
В это время Самей провозглашает меру избавления.
• Сцена 7 (2Пар.12:9) [Прямой] [П8, В8]
В результате нападения Сусаким вынес многие сокровища из Иерусалима, включая золотые щиты Соломона.
• Сцена 8 (2Пар.12:10) [Прямой] [П4, В4]
Однако Ровоам не утратил всего; он заменил золотые щиты медными.
• Сцена 9 (2Пар.12:11) [Прямой] [П4, В4]
Кроме того, Ровоам теперь начал часто ходить в храм, а его щиты тщательно охранялись.
• Сцена 10 (2Пар.12:12) [Прямой] [П10, В10]
По мере смирения Ровоама, условия жизни становились лучше.
Два совета. Эти два примера показывают, что разделение и анализ сцен являются важными шагами в исследовании ветхозаветных историй. Когда мы анализируем содержание сцен, полезно помнить два совета.
Во-первых, выводы должны быть очень простыми и не искажающими материал. Сцены обычно содержат ряд подробностей, расщепление которых на составные элементы позволяет толкователю правильнее понимать материал. Когда эти элементы четко формулируются, они оказывают огромное содействие в определении составных частей истории.
Во-вторых, выводы необходимо формулировать так, чтобы в них была четко видна связь между одной сценой и последующей. Обычно достаточно простых связных слов: "потому что", "до того, как", "в это время", "тем не менее" и так далее. Устанавливая таким образом сцены, мы ощущаем взаимосвязь, формирующую цепь событий в историю.
Выявляя значительные изменения во времени, обстановке и стиле повествования, мы можем разделять историю на ее простейшие части. Затем, внимательно подводя итоги, мы можем лучше видеть связность историй Ветхого Завета.
Пространство и время в сценах
Несколько лет назад я записался на курсы по киномонтажу. На занятиях я получил задание написать рассказ и сделать к нему небольшой фильм. Я и мой друг долгими вечерами резали и склеивали восьмимиллиметровую пленку. До этого я совершенно ничего не знал о производстве фильмов. Мне казалось, что трехминутный ролик не потребует особых усилий, но очень скоро я понял, что ошибался. Среди множества технологических хитростей нам приходилось решать, какие сцены снимать вблизи, а какие издалека. Кроме того, в разных местах нужно было применять медленную, обычную или ускоренную скорости воспроизведения. От наших решений напрямую зависело качество окончательного продукта.
Пространственные изменения
Пространственная ориентация очень влияет на наше восприятие окружающей действительности. Ветхозаветные писатели влияли на мировоззрение читателей истории Израиля, выделяя какие-то события. Их пространственная стратегия решительно влияла на впечатление от историй. Изучая ветхозаветные истории, мы будем стараться оценить пространство каждой сцены.
Как фотографы, ветхозаветные писатели изображали панорамный и приближенный ракурсы событий. Но это только полдела. В отличие от фотографов, они изображали внутренний мир мыслей и чувств своих героев. Качества характера также имеют панорамное и приближенное описание. Мы кратко рассмотрим оба аспекта.
Ветхозаветные истории обычно дают панорамную картину внешних событий. Широкие обзоры освещают события, происходящие в нескольких местах сразу. Всего в одном стихе, например, изображен Аса, который уничтожил высоты и алтари во всех городах Иудеи (2Пар.14:5).
Одновременно ветхозаветные авторы более детально рассматривали некоторые события. Иногда такие подробные картины содержат более тесные взаимодействия между несколькими героями. Моисей сосредоточил взгляд на Аврааме и Исааке на горе Мориа (Быт.22:6-9). Иногда авторы рассматривают только одну личность. Илия убежал, чтобы спасти свою жизнь и сел под можжевеловым кустом (3Цар.19:3б-5). В таких подробных сценах ветхозаветные авторы обычно больше внимания уделяют подробностям.
Библейские писатели также по-разному рассматривают внутренний мир героев. Например, Михей, сын Иемвлая, нарисовал панорамную картину своего небесного видения (3Цар.22:19-23). Саул приказал оруженосцу убить его. При этом автор приводит целую цепь его рассуждений, которые приводят к такому приговору (1Цар.31:4). Это пример приближенного взгляда.
Пространственная ориентация сцен, внутренняя или внешняя, необходима для толкования. Иногда переход с одного расстояния сцены к другому свидетельствует о том, что эта сцена является главной в рассказе. Поэтому для понимания мыслей автора мы должны учитывать пространственную ориентацию.
Временные изменения
Создатели фильмов ускоряют и замедляют время, таким образом, драматизируя эффект. Успех старых комедийных фильмов во многом был следствием ускоренного воспроизведения реальности. Сегодня режиссер картины использует замедленное воспроизведение, чтобы продлить романтический момент, усилить ужас от события или дать зрителям возможность внимательно рассмотреть основные моменты действия.
Подобным образом использовали время и ветхозаветные писатели. Они, конечно, не ускоряли и не замедляли изображение на экране, но рассматривали события по-разному: общим или подробным планом. Как меняется пространство внешнего и внутреннего мира, так меняется и время в описании внешних событий и внутренних переживаний.
Во-первых, может изменяться время во внешнем мире. Ветхозаветные истории, в основном, характеризуются быстрой сменой событий. Прямая речь приближает время к реальности, но сцены обычно повествуют о событиях гораздо быстрее, чем они происходили на самом деле.
Посмотрите на временные изменения в истории об убийстве Еглона (Суд.3:14-26). Время здесь движется быстро. Оно немного замедляется во время диалога между Аодом и Еглоном (ст. 19-20). Но в ключевой сцене, когда Аод убивает царя, действия замедляются и видна каждая деталь.
Аод простирает свою левую руку, берет меч со своего правого бедра и вонзает его во чрево царя так, что даже рукоять входит за острием, которое прошло сквозь спину. Аод не вынимает меч, и тук закрывает его (ст. 21-22).
Мы видим каждую долю секунды: рука тянется к мечу, меч вынут и вонзен в царя, за острием уходит рукоять, которую покрывает тук.
Жертвоприношение Исаака имеет схожие временные изменения. До того, как Исаак и Авраам прибывают на гору Мориа, история разворачивается довольно быстро. Но когда Авраам устроил жертвенник, мы читаем: "Разложил дрова, и, связав сына своего, Исаака, положил его на жертвенник, поверх дров. И простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего" (Быт.22:9-10). Время почти останавливается, удерживая напряжение события.
Во-вторых, меняется также время во внутреннем мире. Например, когда Саул крикнул своему оруженосцу: "Обнажи меч твой и заколи меня им, чтобы не пришли эти необрезанные и не надругались надо мною" (1Пар.10:4), быстрый ход его мыслей в такой ситуации отражает панику Саула. Внутренние сцены также могут быть медленными. Например, шпионы Иисуса Навина очень подробно инструктируют Раав (Иис.Нав.2:17-20). Автор книги Иисуса Навина подробно изложил этот материал, чтобы привлечь внимание к соглашению между Раав и соглядатаями.
Ветхозаветные истории обычно очень быстро изображают внутренние и внешние события. Однако в некоторых местах время замедляется, что, чаще всего, свидетельствует об особой важности сцены в истории.
Примеры
Одним из удобных способов оценки пространства является оценка сцен по цифровой шкале. Сначала обозначим сцены с наиболее панорамным обзором как "Пространство10". Сцена, равная "П10" в одной истории может не иметь такого же масштаба, как "П10" в другой. Но относительно остальных сцен данного эпизода, "П10" представляет наиболее широкую шкалу. Далее обозначим наиболее подробные сцены как "П1", относительно других сцен этого же рассказа. Установив крайние точки, мы теперь можем размещать другие сцены от "П2" до "П9". Такая техника помогает нам с первого взгляда распознавать объем пространства в сцене.
Таким же образом можно обозначить временное ускорение и замедление. Наиболее быстрые сцены определим как "Время10", а самые медленные как "В1". Другие сцены будут размещаться между ними. Такая процедура дает нам возможность быстро прослеживать временные изменения в рассказе.
Давайте проиллюстрируем эту технику на отрывках Быт.15:7-21 и 2Пар.12:1-12. Временные изменения в первом отрывке нельзя назвать резкими. Самый быстрый эпизод истории (В10) отражен в сцене 2 (ст. 10), где Аврам рассекает животных, готовясь к церемонии. Третья (ст. 11) и пятая (ст. 17) сцены обозначены как "В8"; они попадают приблизительно в середину диапазона внешних действий. Самые медленные сцены этой истории те, в которых присутствует речь. Сцена 1 (ст. 7-9) является диалогом о достоверности обетования (В1). А в последней сцене Бог клянется дать Авраму землю (ст. 18-21). Четвертая сцена также подходит под "В1" (ст. 12-16).
Пространственные изменения в Быт.15:7-21 совпадают с временными изменениями. Наиболее масштабными являются сцены 2 (рассечение животных), 3 (охрана трупов от хищных птиц) и 5 (дым и пламя). Эти сцены мы обозначили как "П10". Четвертая сцена очень подробно изображает Аврама, засыпающего в ужасе (ст. 12-16).
Временные и пространственные изменения в этой истории помогают нам увидеть, какие сцены Моисей выделил. Ярко выступают первая и шестая сцены. Божье обетование, вопрос Аврама и Божий ответ в начале (ст. 7-9) совпадают с Божьей клятвой завета в конце (ст. 18-21). Пространство сужается и время замедляется в этих сценах, потому что они очень важны. Четвертая сцена (ст. 12-16) подчеркивает Божье обещание вывести Израиль из Египта и дать ему во владение землю. Эта сцена была очень близка читателям времен Моисея, так как это обетование исполнилось в их дни.
Пространственно-временные изменения отличаются во 2Пар.12:1-12. Сцена 1 (ст. 1) открывается беглым панорамным обзором четвертого года царствования Ровоама (П10, В10). В сцене 2 (ст. 2) пространство сужается до окрестностей Иерусалима в период нападения на город (П6, В6). Третья сцена (ст. 3-4) вновь поднимается по шкале в пространстве и времени, предоставляя беглый обзор военных действий Сусакима в Иудее (П9, В9). С четвертой по шестую сцены (ст. 5-8) автор поместил самую сосредоточенную на подробностях часть всего рассказа (П1, В1). По сравнению с остальной историей, действия пророка и князей описываются очень подробно. Поэтому эти сцены обличения и покаяния также являются центральными в истории. Седьмая сцена (ст. 9) возвращает нас к беглому панорамному обзору (П8, В8), подводя итог нападения. Следующие две сцены (ст. 10-11) смещаются к середине шкалы (П4, В4) и финальная сцена (ст. 12) возобновляет быстрый шаг и подробный обзор, как и первая. (П10, В10).
Такие наблюдения помогают многое понять в истории. Масштаб третьей сцены и подробное описание численности армии Сусакима передают ощущение серьезной угрозы, нависшей над Иерусалимом. Четвертая, пятая и шестая сцены приковывают внимание читателей к встрече Иудейских князей с пророком, который передает им слова Бога.
Наше краткое изучение этих историй показывает, что оценка пространства и времени приносит много пользы. Выявление пространственно-временных различий позволяет нам рассматривать те грани ветхозаветных историй, которые иначе были бы не замечены.
Образность в сценах
Однажды мы с друзьями ехали в машине и увидели знак: "Панорамный вид". Я устал вести машину, поэтому мы остановились, чтобы посмотреть вдаль. Но один из наших пассажиров не был в восторге от этой идеи. "Вы не увидите там ничего, кроме холмов и ферм" - пробормотал он с заднего сиденья.
Он был прав, но он также ошибался. Стоя на склоне горы, мы могли видеть на многие мили в любом направлении. Мы заметили похожие на муравьев машины, мчащиеся по трассе внизу, живописные фермы и склоны холмов вдалеке, и туманную полосу города на горизонте. Наш друг предоставил нам довольно точную информацию о том, что мы можем увидеть, но она совершенно ничего не значила в сравнении с самим видом.
Ветхозаветные авторы предоставляют своим читателям панорамный обзор истории Израиля. Они записывают гораздо больше, чем просто сухие факты и абстрактные принципы. Используя живую образность, они предлагают читателям реально ощутить прошлое благодаря воображению и мыслительным образам.
Препятствия в воображении
Многие евангелисты недооценивают сенсорные качества ветхозаветных историй. По крайней мере, три фактора удерживают нас от исследования этого аспекта библейских текстов. Во-первых, в сравнении с другой литературой, истории Ветхого Завета содержат мало описаний природы. Они вряд ли могут сравниться с красноречивыми описаниями в современных романах, к которым мы так привыкли. Мы редко можем найти в Библии подробное описание утренних звуков и пейзажей; тексты просто говорят нам: "было утро" (Иис.Нав.3:1). Мы не находим подробных описаний запахов, вкусов или прикосновений; рассказы Ветхого Завета просто сообщают, что люди ели (3Цар.19:21). Поскольку большинство ветхозаветных историй очень скудно используют такие описания, мы легко пропускаем их.
Тем не менее, мы должны ценить художественную образность, хотя она и встречается редко. Ветхозаветные авторы не описывали сцены произвольно, поэтому если они упоминали какую-либо сенсорную подробность, мы вправе предположить, что на это была причина. Нам нужно обращать внимание на малейшие детали художественных описаний в историях Ветхого Завета.
Во-вторых, мы часто упускаем художественную образность ветхозаветных историй, потому что не знакомы с историческими событиями, которые она описывает. Мы не знаем, какие образы соответствуют словам. Если в современном рассказе упоминается рев реактивного двигателя или ударник рок-н-ролла, мы тут же ассоциируем слова со знакомыми переживаниями. Но мы пропускаем многие яркие описания ветхозаветных историй, потому что не имеем достаточных знаний, чтобы представить их.
Например, современники автора книг Паралипоменон, читая его повествование, наслаждались бы музыкой: "звуком рога и труб и кимвалов, играя на псалтирях и цитрах" (1Пар.15:28). Но мы не знакомы с древней музыкой и это лишает слова всякой ценности в наших глазах. Следовательно, изучая художественные описания, мы должны ставить себя на место их первых читателей. Как бы они поняли эти слова? Что бы они почувствовали? Нам не должно упускать эту грань ветхозаветных историй из-за незнания древнего мира.
В-третьих, мы пропускаем яркие описания из-за своей герменевтической ориентации. В основном, мы ищем в текстах факты и богословские принципы. Для большинства из нас значение той или иной ветхозаветной истории определяется вкладом, который она вносит в наше историческое, богословское и нравственное понимание. Мы считаем художественную образность простым украшением.
Но Бог дал нам ветхозаветные образы не для того, чтобы мы лишали их художественности. Если бы Он желал дать нам простой список фактов и богословских принципов, Он бы так и сделал. Однако Дух вдохновил писателей включить в истории художественные описания, которые нам необходимо научиться ценить.
Но зачем нам художественные образы? Как они могут улучшить наше понимание ветхозаветных историй? Какая от них польза? Во-первых, поиск художественных описаний заставляет нас мыслить. Когда мы стараемся представить себе ту или иную сцену, мы внимательнее размышляем над ее подробностями. Во-вторых, размышление над художественными образами придает нашему пониманию живость; текст оживает и увлекает нас. Ветхозаветные истории теперь не просто перечисляют события смутного, серого прошлого, а предстают перед нами в ярких красках.
Образность значительно увеличивает силу впечатлений от историй Ветхого Завета. Изучая первичное значение, мы должны учитывать все сенсорные ощущения, которые были описаны для первоначальных читателей.
Виды художественных образов
Ветхозаветные истории затрагивают все наши чувства. Авторы изображали обстоятельства, действия и людей в историях, предоставляя читателям возможность получить зрительные, слуховые, осязательные, обонятельные и вкусовые ощущения.
Зрительные. Писатели Ветхого Завета полагались на зрительные образы больше, чем на любые другие. Они изображали сцены так, чтобы читатели могли увидеть прошлое их глазами. Зрительная образность видна в трех основных элементах каждой сцены: в обстоятельствах, в действиях и в действующих лицах. Какой была обстановка? Как выглядели персонажи? Каким образом происходят события? По мере того, как сцены наполняются подробностями, мы углубляемся в размышления над ними; но первое, что всегда привлекает наше внимание в любой сцене, это зрительные образы.
Рассмотрим простой пример в книге Иисуса Навина (3:1): "И встал Иисус рано поутру, и двинулись они от Ситтима, и пришли к Иордану, он и все сыны Израилевы, и ночевали там, еще не переходя его". Этот короткий стих представляет несколько ярких картин. Упоминание о раннем утре открывает нашему взору первые лучи солнца, рассеивающие тьму. Мы видим лагерь возле Ситтима и реки Иордан. Появляются также главные персонажи: воин Иисус Навин, и с ним множество мужчин, женщин и детей. Мы также видим, как люди поднимаются после сна, готовятся в путь, предпринимают поход и потом разбивают лагерь у Иордана. Такие впечатления дают важное понимание первоначального значения истории.
Слуховые. Описывая сцены, авторы ветхозаветных историй предоставляли также слуховые образы. Звуки играют огромную роль в их историях. Какие художественные слуховые образы встречаются в Ветхом Завете? Какие звуки слышались первичным читателям?
И снова мы обращаем внимание на обстоятельства, действия и людей. Обстоятельства в сценах часто сопровождаются звуками, хотя об этом может и не упоминаться конкретно. Многие события производят шум. Люди также издают звуки, когда говорят, плачут или кричат.
Третья книга Царств (22:34) дает хороший пример слуховых образов: "А один человек случайно натянул лук, и ранил царя Израильского сквозь швы лат. И сказал он своему вознице: повороти назад, и вывези меня из войска; ибо я ранен".
Одни звуки этой истории более выразительны, чем другие. Наиболее ярким слуховым образом выступает отчаянный крик Агава. Однако сцена сопровождается множеством других звуков. Агав находится на поле битвы - далеко не тихом месте. Лязг мечей и щитов, крики злости и боли создают непрерывный шумовой фон. В частности, писатель сосредоточился на лучнике, который случайно пустил стрелу. Стрела просвистела в воздухе и вонзилась в тело царя. Даже эти несколько подробностей предоставляют нам множество слуховых ощущений.
Осязательный. В ветхозаветных историях мы также находим осязательные образы, внутренние и внешние. Внешние образы выражены прикосновением к предметам, ощущением ткани, веса или температуры. Внутренние образы подразумевают чувственные переживания: стук сердца, дыхание, напряжение, расслабление, боль и удовольствие. Эти образы также появляются благодаря обстоятельствам, действиям и людям.
Яркая иллюстрация осязательного образа содержится в одной из сцен истории о Самсоне: "Филистимляне взяли его, и выкололи ему глаза, привели его в Газу, и оковали его двумя медными цепями, и он молол в доме узников" (Суд.16:21). Мы упустим важность этого стиха, если умалим его до простого заключения: "Филистимляне захватили Соломона" или "Грех влечет за собой наказание". Осязательные образы страданий Самсона повергали первых читателей в ужас: жгучая боль выколотых глаз, ссадины и ушибы, которые он претерпел, когда Филистимляне тащили его в Газу, тяжесть медных цепей и каменного жернова. Мы должны обращать внимание на боль Самсона, если хотим понять эту историю так, как ее задумал автор книги Судей.
Осязательные образы могут быть яркими в одних сценах, и почти незаметными в других. Однако даже простое упоминание о каких-либо действиях, людях или ситуациях непременно вызывает в умах читателей соответствующие ощущения.
Обонятельные. Ветхозаветные истории содержат также обонятельные образы. Запахи встречаются реже зрительных, слуховых и осязательных ощущений, но они все же встречаются, и также связаны с обстоятельствами, действиями и действующими лицами. Очевидный пример обонятельного образа виден в книге Бытие (27:27-28): Он подошел и поцеловал его. И ощутил Исаак запах от одежды его, и благословил его и сказал: вот, запах от сына моего, как запах от поля, которое благословил Господь. Да даст тебе Бог от росы небесной и от тука земли, и множество хлеба и вина.
Мы представляем себе, как Иаков подходит к своему отцу, его поцелуй, слышим слова благословения. Попытаемся представить себе запах от одежды Иакова, "как запах от поля", и те чувства, которые он вызывает у любящего отца. В то же время мы понимаем всю глубину коварства Иакова по отношению к брату, когда видим этот обман, связанный с запахом.
Первые читатели ветхозаветных историй прекрасно знали запахи животных, ран, смерти, цветов, духов и масел. Запахи могут быть как резкими, так и незаметными, но они всегда помогают нам глубже проникнуть в истории Ветхого Завета.
Вкусовые. Вкусовая образность, воображаемое ощущение вкуса также встречается в ветхозаветных историях. Когда появляется еда и питье, мы можем быть уверены, что автор желал, чтобы читатели ассоциировали события со вкусом. Иногда этот вид образности первостепенен. Например, в конце праздника, устроенного в честь прибытия ковчега завета в Иерусалим, мы читаем: "И раздал всему народу, всему множеству Израильтян, как мужчинам, так и женщинам, по одному хлебу, и по куску жареного мяса, и по одной лепешке каждому. И пошел весь народ, каждый в дом свой" (2Цар.6:19).
Почему автор книги Царств включил эту сцену в свою книгу? Он просто хотел, чтобы его читатели увидели картины и услышали звуки праздника? Очевидно, не только. Он желал, чтобы читателям передались вкусовые ощущения. Современники особенно переживали радость праздника, когда представляли вкус пряностей и пищи, розданных всему народу. После такого чудесного праздника, повествование об осуждении Мелхолы (2Цар.6:20-23) еще больше впечатляет нас.
Следует признать, что вкусовые образы также могут быть более или менее выразительными. Писатели Ветхого Завета далеко не всегда описывают их так подробно. Однако каждый раз, когда мы сталкиваемся с вкусовыми ощущениями в ветхозаветных историях, мы должны принимать их как составную часть первоначального замысла автора.
Сцены Ветхого Завета затрагивают все наши пять чувств. Зрительные, слуховые, осязательные, обонятельные и вкусовые образы представляют собой важнейшие дополнения к изображению каждой сцены. Исследуя ветхозаветные истории, мы должны спрашивать себя: "Что я вижу?", "Что я слышу?", "К чему я прикасаюсь, и что ощущаю внутри?", "Какой вкус и запах я чувствую?" Эти вопросы откроют нам множество новых граней ветхозаветных историй (см. рис. 17).
Примеры
Давайте еще раз посмотрим на два отрывка: Быт.15:7-21 и 2Пар.12:1-12. Мы подведем краткие итоги этих историй, которые покажут важность сценичной образности для толкования.
В книге Бытие (15:7-21) содержится множество образов. Сцена 1 (ст. 7-9) имеет несколько описательных пластов, главный из которых - слуховой. Мы подслушиваем диалог между Аврамом и Богом о владении Ханаанской землей. В этом диалоге перед нами предстает несколько сцен. В седьмом стихе мы представляем себе воспоминания об Уре и путешествие с его картинами, звуками и запахами. В стихе 8 мы не только видим Аврама и слышим его просьбу о подтверждении, но также ощущаем его напряженность. И, наконец, в Божьем повелении собрать животных Аврам перечислил каждое в отдельности, чтобы его читатели могли представить их себе зрительно, услышать их и прикоснуться к ним (ст. 9).
Во второй сцене (ст. 10) мы вновь видим Аврама, стоящего вместе с животными перед Богом. В центре этой сцены - рассечение. Аврам достает нож, рассекает животных пополам и раскладывает половины в два ряда. Многие современные читатели легко упускают сенсорные впечатления от этой сцены. Но те, кто видел умерщвление животных, могут представить себе ужасный рев, разрывающуюся плоть, половины туш, лежащие одна против другой и даже ощутить запах теплого мяса.
Третья сцена большей частью содержит зрительные образы (ст. 11). Мы видим Аврама, туши животных и нападающих хищных птиц. Аврам отгоняет их, возможно, бегая, крича и размахивая руками.
Четвертая сцена мгновенно приковывает внимание к горизонту, где солнце медленно исчезает из вида (ст. 11-16). Аврам ложится спать. Заглядывая в его душу, мы видим ужасающий мрак. Мы ощущаем его напряжение, когда его объял ужас. Мы также слышим, как Бог говорит к Авраму во сне. Дым на фоне оранжевых языков пламени и красного жара бросает тень на трупы, когда видение проходит между рядами. Мы даже отчетливо слышим треск огня.
И, наконец, шестая сцена содержит завершающие слова Бога (ст. 18). Мы слышим, как Бог расширяет для Аврама обетование, с которого начался весь рассказ. Мы видим, как Аврам стоит на возвышенности, как бы рассматривая реки и земли, обещанные ему Богом.
Вторая книга Паралипоменон (12:1-12) начинается с краткого обзора четвертого года царствования Ровоама, когда он и его люди отвернулись от закона Божьего. Во второй сцене (ст.2) мы видим Ровоама в Иерусалиме, окруженном Сусакимом. Несомненно, зрительные и слуховые образы военной осады приходили на ум первым читателям.
Третья сцена (ст. 3-4) сосредотачивается, в основном, на картинах и звуках разоренной Иудеи. Весь третий стих посвящен тому, чтобы показать читателям огромное множество колесниц, всадников и пеших солдат. Мы видим гигантскую, неисчислимую армию Сусакима, беспрепятственно продвигающуюся к самим воротам Иерусалима.
В четвертой, пятой и шестой сценах (ст. 5-8) горизонты сужаются. Мы видим Самея пророка, Ровоама и Иудейских князей, собравшихся в Иерусалиме. Мы ощущаем присутствие Господа. Однако основными в этой сцене являются звуки пророческого провозглашения и покаяния князей. Следует заметить особое смирение, ощущаемое князьями и сопереживание читателей. Ужас первых слов осуждения и облегчение при отсрочке исполнения приговора также формируют важные выводы и переживания.
Седьмая сцена (ст. 9) упоминает о расхищении царских сокровищ. Глазами нашего воображения мы видим сверкающие золотые щиты. Нам также слышатся различные звуки, связанные с этими событиями; мы испытываем сожаление, когда царская сокровищница оказывается пустой.
В восьмой сцене (ст. 10) мы видим Ровоама, приказывающего своим людям сделать медные щиты и охранять их. Девятая сцена (ст. 11) показывает, как Ровоам идет в храм, и воины относят щиты в палату телохранителей.
В десятой сцене (ст. 12) Ровоам кается в храме. Множество мыслей приходит на ум, когда мы размышляем, какое благо пришло в Иудею, когда Ровоам смирился.
Представляя себе подобные образы в тексте, наше сердце и разум увлекаются историей, благодаря чему мы полнее понимаем, что именно хотел сообщить автор своим читателям.
Изучение сценических изображений в историях Ветхого Завета требует гораздо большего, чем только правильной оценки фактов и принципов. Мы также должны пользоваться воображением - картинами, передающими звуки, прикосновения, вкусы и запахи, которые содержат значительную долю первоначального смысла.
Заключение
Эту главу мы начали с предположения, что нам следует научиться использовать художественную ценность ветхозаветных историй. Для этого мы рассмотрели три вида сценичного изображения. Мы отметили, как следует разделять тексты на сцены, и изучили важность пространственных и временных изменений. Мы также увидели ценность размышления над сценическими образами. Учитывая все эти аспекты, мы сможем увидеть художественную ценность ветхозаветных историй и глубже понять их первоначальное значение.
Вопросы
1. Что является сценой в ветхозаветных историях? Почему так важно разделять историю на сцены? Какие подсказки помогают нам разделять историю на сцены? Какой вывод мы можем сделать из истории на основании ее сцен?
2. Что мы подразумеваем под пространственными и временными изменениями в сценах? Опишите процесс распределения сцен по пространственно-временной шкале. Как такие различия помогают нам увидеть авторскую точку зрения в тексте?
3. Что такое образность в сценах? Какие виды образов мы можем обнаружить в историях Ветхого Завета? Приведите пример каждого. В чем ценность таких образов в ветхозаветных историях?
Упражнения
1. Посмотрите на Исх.1:22-2:10. Разделите этот эпизод на сцены. Укажите на особенности в тексте, отражающие границы сцен; проведите границу каждой сцены одним предложением.
2. Исследуйте пространственно-временные изменения каждой сцены в Исх.1:22-2:10. Распределите эти сцены по шкале, как указано в этой главе. Какие сцены, согласно вашему анализу, более выделены?
3. Определите явное и скрытое описание образов в отрывке Исх.1:22-2:10. Какие внутренние откровения эти образы приносят вам?
Несколько лет назад меня пригласили в гости друзья. Я почувствовал себя как дома, когда их дочь, которой не было и шести лет, начала показывать мне свои игрушки. Одна из них действительно привлекла мое внимание - большая картинка-головоломка из пяти частей. Сложите части одним способом, и получится человек; сложите по-другому - появится утка; третьим способом - дерево. Сами части оставались одинаковыми, но они формировали разные картинки, когда маленькая девочка меняла их расположение.
Ветхозаветные писатели расположили части своих историй по-разному, подробно останавливаясь на одних элементах и пропуская другие. Они переключались с одного повествовательного стиля на другой. По своему желанию, они переходили к последовательным, одновременным или предшествующим событиям. Такие перестановки не влияли на историческую достоверность их летописей, но, в огромной степени, определяли литературный портрет их историй.
Аристотель называл "расположение происшествий" замыслом рассказа. Мы последуем этому определению, и будем говорить о замысле или о драматическом ходе, как о приеме, который увеличивает или уменьшает напряжение в последовательности сцен.
К драматическому ходу можно подойти по-разному. В этой главе мы рассмотрим виды драматического хода, симметрию драматического решения и типичные образцы драматического решения. С какими замыслами мы сталкиваемся в Ветхом Завете? Какие основные соответствия просматриваются в этих текстах? Каким образцам следовали ветхозаветные писатели?
Виды драматического хода
Драматический ход в ветхозаветных историях можно анализировать на разных уровнях. Целые книги и большие разделы Ветхого Завета содержат множество смысловых структур. В следующих главах мы разберем эти большие структуры. А сейчас мы просто начнем свое изучение общего драматического хода с отдельных эпизодов.
Под эпизодом мы подразумеваем простейшую составную часть повествовательного материала, в значительной степени зависящую от контекста. Например, "История Авраама" (Быт.11:27-25:11) содержит ряд эпизодов: "Призвание Аврама" (Быт.12:1-9), "Исход Аврама" (Быт.12:10-20), "Разделение Аврама и Лота" (Быт.13:1-18) и так далее. Точно так же "История Иосифа" (Быт.37:2-50:26) состоит из "Снов Иосифа" (Быт.37:1-11), "Продажи Иосифа в рабство" (Быт.37:12-36), "Иуда и Фамарь" (Быт.38:1-30) и других эпизодов. Эти эпизоды отличаются по продолжительности и содержательности, но они образуют части, содержащие в себе определенный замысел.
Полноценный эпизод должен иметь, по крайней мере, одно предложение с двумя действиями или положением дел, связанных по времени. В Ветхом Завете мало эпизодов, которые имеют всего одно предложение, но такое ограничивающее определение позволит нам обратить внимание на виды драматического хода в ветхозаветных историях. Посмотрите на следующие предложения:
"Я увидел книгу; она лежала на столе".
"Мне понадобилась книга; она лежала на самой верхней полке".
"Мне нужна была книга; я купил ее".
Каждый из этих сценариев содержит два связанных временем элемента, которые формируют простую историю, и каждый из них отражает своеобразный драматический ход. О первом эпизоде мы будем говорить как об отчете, о втором - как о нерешенном напряжении, и о третьем - как об эпизоде решения. Эти виды драматического хода различаются не во всем; они вполне могут накладываться один на другой. Однако они представляют нам модели, помогающие увидеть структуру, которую ветхозаветные авторы присваивали отдельным эпизодам.
Отчет
"Я увидел книгу; она лежала на столе". Этот отчет содержит два простых предложения: 1)рассказчик увидел книгу; 2) книга лежала. Вне контекста, однако, этот эпизод не создает особого напряжения. Не происходит никакого конфликта; нет так же никакого решения. Этот эпизод просто сообщает, что произошло.
Такие отчеты просто описывают ситуации. Временное расположение элементов в отчете ставит его лишь немногим выше простого перечня фактов. Иногда отчеты делают вклад в структуру большого контекста, но сами по себе эти эпизоды не содержат драматического напряжения. У нас не возникает вопроса: "Каким же будет решение проблемы?". Никакой проблемы, попросту, нет.
Эпизоды, представляющие собой простой отчет, встречаются часто в Ветхом Завете. По большей части, они очень кратки. Например, отчеты о детях Хеттуры (Быт.25:1-4) и международной торговле Соломона (3Цар.9:26-28) не содержат более пяти стихов. В этих отрывках описывается серия событий, но в них нет никаких проблем или решений. В лучшем случае, напряжение едва заметно.
Иногда отчеты могут быть обширными. Суд.1:27-36 - это серия отчетов, в которых автор рассказывает о том, что колена Израилевы не изгнали Хананеев из своих земель. Родословные и другие списки имен тоже формируют продолжительные отчеты. В большом контексте книги эти эпизоды делают свой вклад в драматическое напряжение, но сами по себе они не содержат значительных проблем или их решений.
Нерешенное напряжение
"Мне понадобилась книга; она лежала на самой верхней полке". В этом эпизоде мы видим не просто отчет. Слова "мне понадобилась" вызывают чувство ожидания. Достанет ли рассказчик книгу? Помешает ли ему что-нибудь? Последняя часть этого предложения не завершает драму; мы не знаем, достал ли рассказчик книгу. Итак, мы имеем не просто отчет, а конфликт, однако не видим его полного решения.
Подобные построения предложений встречаются по всему Ветхому Завету. Возьмем, к примеру, краткое повествование о безнравственности Рувима: "И отправился Израиль, и раскинул шатер свой за башнею Гадер. Во время пребывания Израиля в той стране, Рувим пошел, и переспал с Валлою, наложницею отца своего. И услышал Израиль" (Быт.35:21-22). В этом кратком эпизоде появляется напряжение. Рувим согрешает против своего отца, и отец узнает об этом. Но что произойдет с Рувимом? Что сделает его отец? Эпизод не говорит нам об этом ничего; конфликт остается нерешенным.
Еще один пример нерешенного напряжения виден в истории о всплывшем топоре. И сказали сыны пророков Елисею: вот, место, где мы живем при тебе, тесно для нас; пойдем к Иордану, и возьмем оттуда каждый по одному бревну, и сделаем себе там место для жительства. Он сказал: пойдите. И сказал один: сделай милость, пойди и ты с рабами твоими. И сказал он: пойду. И пошел с ними, и пришли к Иордану, и стали рубить деревья. И когда один валил бревно, топор его упал в воду. И закричал он, и сказал: ах, господин мой! - а он взят был на подержание. И сказал человек Божий: где он упал? Он указал ему место. И отрубил он кусок дерева, и бросил туда, и всплыл топор. И сказал он: возьми себе. Он протянул руку свою и взял его (4Цар.6:1-7) (см. рис. 18).
Эта история начинается с того, что Елисей соглашается пойти со своими учениками к Иордану, чтобы построить жилище (ст. 1-4а). Эти стихи наталкивают на вопрос: "Получится ли у них? Построят ли они новое жилище?" Они пришли к Иордану и начали рубить деревья (ст. 4б). Но появилось препятствие, когда один из учеников уронил одолженный топор в воду (ст. 5а). Он закричал, и Елисей чудесным образом извлек топор из воды (ст. 5-7). Теперь мы можем ожидать дальнейшего описания успешного завершения строительства. Это удалило бы напряжение, возникшее в первых четырех стихах. Но эпизод внезапно заканчивается извлечением топора из воды. Нам остается только догадываться, достроили ученики свое новое жилище или нет. Автор книги Царств не предоставил читателям завершения этого эпизода. Почему? Очевидно, автора мало интересовало само строительство; он просто упомянул о нем, чтобы создать фон для чудесного события. Сообщив о чуде, он закончил эпизод, оставив вопрос строительства нерешенным.
Решение
Драматический ход раскрывается полнее в третьей сцене: "Мне нужна была книга; я купил ее". В отличие от простого отчета или нерешенного напряжения, драма здесь возникает и исчезает. Мы находим и проблему, и ее решение. Рассказчику нужна была книга. Что произойдет? Успех или неудача? Вторая часть показывает, что желание рассказчика исполнилось. В этом кратком повествовании напряжение не поднимается до больших высот, но быстро ставит проблему и решает ее.
Краткий рассказ с решением виден в книге Иисуса Навина (15:16-17). Состоит он из трех коротких сцен:
Сцена 1
И сказал Халев: кто поразит Кириаф-Сефер и возьмет его, тому отдам Ахсу, дочь мою, в жену (ст. 16).
Сцена 2
И взял его Гофониил, сын Кеназа, брата Халевова (ст. 17).
Сцена 3
И отдал он в жену ему Ахсу, дочь свою (см. рис. 19).
Несмотря на свою краткость, этот эпизод содержит определенную проблему и ее решение. Драматическое напряжение появляется, когда Халев предлагает свою дочь в жену победителю (ст. 16). Ответит ли кто-нибудь на его предложение? Отдаст ли он свою дочь кому-нибудь в жену? Следующая сцена (ст. 17а) сообщает нам о решающем событии, которым заканчивается рассказ. Гофониил взял город, выполнив все условия. Затем Халев отдал свою дочь Гофониилу (ст. 17б), тем самым, уладив проблему.
Рассказы, содержащие решение проблемы, имеют определенную избирательность, которой в повествовательных отчетах нет. Их значение мы можем оценивать на основании их собственной внутренней структуры. Описание проблемы и представление ее решения формируют арену действий, требующих сосредоточенного внимания. Таким образом, внутренняя структура эпизода содержит его значение.
Итак, мы рассмотрели три категории драматического хода, с которыми мы сталкиваемся при изучении отдельных эпизодов Ветхого Завета. В этой главе мы сосредоточимся на историях, содержащих решение. Их изучение связано с рядом трудностей, которые необходимо рассмотреть подробно. Разобравшись тщательно в их структуре, мы сможем эффективнее изучать эпизоды, содержащие отчеты и оставшееся напряжение.
Симметрия драматического решения
Приступая к изучению эпизодов с решением, мы обнаружим, что ветхозаветные писатели расположили эти отрывки симметрично. Одни истории более длинные, чем другие, но симметрия является фундаментальной смысловой чертой в эпизодах, представляющих решение.
Чтобы понять смысл этой структуры, мы должны рассмотреть три основных вопроса: начало и окончание, тройственный дизайн и фазы. Когда мы четко увидим эти грани, мы сможем рассматривать более глубокие подробности драматического решения.
Начало и окончание
Как функционирует основная структурная симметрия в эпизодах, содержащих решение? Говоря кратко, симметрия создает смысловой баланс между началом и концом истории. Это не значит, что начало и конец истории должны быть одинаковой длины или важности. Они просто уравновешивают друг друга в смысловом отношении. Каждая часть содержит идеи, которые развиваются в другой. В ветхозаветных историях четко видны три вида смыслового баланса. Начало и окончание историй могут строиться по циркулирующему, контрастному или развивающемуся принципу.
Циркулирующий. Истории, содержащие проблему и ее решение, чаще всего имеют циркулирующий принцип; в последний момент мы возвращаемся к ситуации, с которой эпизод начался. Внутренняя часть истории содержит определенные противоречия. Ощущение драматического решения приходит лишь тогда, когда конечная сцена совершает полный круг событий.
Многие рассказы имеют, в основном, круговую симметрию. Например, повествование об испытании Авраама (Быт.22:1-19) начинается с описания его жизни в Вирсавии (Быт.21:33) и заканчивается его возвращением в это же место. Также в Бытие (15:7-21) Бог обещает Авраму землю в начале (ст. 7) и выполняет Свое обещание в конце (ст. 18-21). У нас появляется чувство завершенности этих историй, потому что мы возвращаемся в ситуацию, похожую на ту, которая была в начале.
Контрастный. Вступительные и завершающие сцены также контрастны. Окончание даже является противоположностью началу. Если первая часть положительна, последняя отрицательна. Если в начале положение плохое, оно становится хорошим в конце. Акцент на антитетическом балансе между началом и концом истории.
Такую форму имеют многие ветхозаветные истории. Например, история об исцелении воды Елисеем (4Цар.2:19-22) начинается с того, что люди Иерихона говорят Елисею, что "вода нехороша" (4Цар.2:19). Елисей "исцеляет" воду и эпизод завершается: "И вода стала здоровою до сего дня" (4Цар.2:22). Окончание превращает ситуацию в противоположность. Повествование об убийстве Еглона (Суд.3:12-30) также содержит контраст. Книга Судей (3:12) гласит: "Укрепил Господь Еглона, царя Моавитского, против Израильтян", но история завершается так: "Так смирились в тот день Моавитяне пред Израилем".
Развивающийся. И, наконец, между начальной и конечной частями эпизода может происходить какое-то развитие. В таких случаях история заканчивается описанием другого, хотя и не противоположного, положения дел. Главный герой может столкнуться с проблемой или конфликтом в начале, но затем конфликт решается, в результате чего герой оказывается в новых обстоятельствах. Такое развитие может приобретать оттенки контраста, но драма большей частью развивается в направлении чего-то нового.
Например, Быт.12:1-9 начинается с того, что Бог призывает Аврама идти в обетованную землю. Последняя сцена сообщает об исполнении этого призвания патриархом, когда он продолжает идти к югу. Мы ощущаем легкий контраст между началом и концом, поскольку в начале Аврам был "вне земли", а в конце "пришел в землю", но основным элементом в этом эпизоде является развитие событий от поручения до исполнения. Эпизод разделения Аврама и Лота (Быт.13:1-18) начинается с того, что патриарх "поднялся на юг" и заканчивается его остановкой в Хевроне. Оба эти эпизода завершаются продвижением главного действующего лица к новым обстоятельствам.
Изучая драматический ход, нам полезно замечать смысловой баланс, связывающий начало и конец рассказа. Какова начальная драматическая проблема? Каким образом она решается в конце? Какие циркулирующие, контрастные и развивающиеся образцы четко видны?
Тройственная структура
Структура большинства эпизодов, содержащих проблему и ее решение, имеет три части, хотя некоторые истории состоят только из двух частей. Как отметил Аристотель, большинство драматических повествований состоят из начала, середины и конца.
Обратите внимание на следующий рассказ из трех простых сцен:
[Сцена 1] Фидо очень желал добраться до косточки, лежащей на другой стороне двора, но его цепь была слишком коротка, чтобы достать ее.
[Сцена 2] Поэтому он лаял и лаял, пока не пришел хозяин, не отцепил его.
[Сцена 3] Тут Фидо помчался к косточке и грыз ее с таким удовольствием, словно попал в собачий рай.
Первая и последняя сцены уравновешиваются. Первая сцена представляет проблему: Фидо хочет кость, но не может достать ее. Третья сцена решает проблему: Фидо добирается до кости и удовлетворяет свое желание. Эти сцены контрастны, поскольку страстное желание удовлетворяется.
В чем же заключается функция средней части? Эта часть служит мостом между началом и концом, сообщая читателю, какие действия сделали соответствие возможным. Фидо добрался до косточки, потому что он лаял, и хозяин отцепил его.
Подобные тройственные структуры встречаются в большинстве эпизодов Ветхого Завета. Они начинаются с проблемы, заканчиваются решением и содержат в середине определенное развитие событий.
Еще раз посмотрим на Божий завет с Аврамом (Быт.15:7-21). Как мы отметили в предыдущей главе, эта история делится на шесть сцен (см. рис. 20).
Первая сцена начинается с Божьего обетования, просьбы Аврама о его подтверждении, и Божьего повеления подготовить церемонию для заключения завета. Эта задача осуществляется в последней сцене, где Бог клянется дать Авраму землю. В средней части объясняется, почему Бог начал говорить опять, как развеялись сомнения Аврама, и как обетование было преображено в клятву завета. История пришла к такому концу благодаря церемонии завета, которая описывается со второй по пятую сцены.
Подобная ситуация видна и в повествовании о вторжении Сусакима (2Пар.12:1-12). Как мы увидели в предыдущей главе, этот отрывок имеет десять сцен (см. рис. 21).
Первая сцена сообщает об установлении царствования Ровоама и проблеме вероотступничества. Последняя сцена возвращается к царствованию Ровоама и заменяет отступничество покаянием Ровоама. Каким образом это произошло? Сцены 2-9 говорят нам об угрозе вторжения Сусакима, покаянии князей и частичном избавлении царства.
Изучая структуру драматических эпизодов, нам следует принимать во внимание их тройственный состав. После установления смыслового баланса между началом и концом, мы должны внимательно рассмотреть развитие событий, изложенных в средней части.
Фазы
Чтобы увидеть основную симметрию истории четче, иногда полезно разбить текст на части, немного превышающие размеры сцен. Когда мы рассматриваем общую динамику истории, две, три или четыре сцены могут объединяться в фазы. Общей нитью в таких сценах могут быть одни и те же герои, обстоятельства, действия или тема. В любом случае, объединение сцен в фазы помогает нам полнее увидеть структуру эпизода.
История о Вавилонской башне (Быт.11:1-9) иллюстрирует ценность объединения сцен в фазы.
Сцена 1
На всей земле был один язык и одно наречие (ст. 1).
Сцена 2
Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там (ст. 2).
Сцена 3
И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем (ст. 3а).
Сцена 4
И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести (ст. 3б).
Сцена 5
И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли (ст. 4).
Сцена 6
И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие (ст. 5).
Сцена 7
И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого (ст. 6-7).
Сцена 8
И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город (ст. 8).
Сцена 9
Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле (ст. 9).
Хотя эти сцены представляют основные составные части истории, некоторые из них имеют сходство между собой. Если мы объединим такие сцены в фазы, то мы увидим следующую структуру (см. рис. 22).
Как показывает эта диаграмма, первые две сцены создают условия для строительного проекта. Третья, четвертая и пятая сцены описывают возведение башни. Восьмая и девятая сцены касаются Божьего вмешательства: смешения языков и рассеяния народа. Только шестая и седьмая сцены сами по себе являются фазами. Таким образом, девять сцен этого эпизода объединены в пять фаз.
Итак, мы увидели несколько основных структурных качеств текста. Все эпизоды, содержащие конфликт и его решение, имеют смысловой баланс между началом и окончанием. Большинство из них имеют тройственный состав. Если мы объединим тесно связанные сцены в фазы, с текстом легче работать. Пользуясь этим, давайте более подробно рассмотрим типичные образцы встречающихся эпизодов.
Типичные образцы драматического решения
В ветхозаветных историях встречается так много различных соответствий, что мы не можем их все охватить. Поэтому мы поговорим о четырех наиболее распространенных образцах. Они, несомненно, не исчерпывают всех вариантов, однако отражают типичные структуры, появляющиеся в Ветхом Завете.
Два шага
Самая простая симметрия в разрешении конфликта состоит из двух шагов. Такие истории часто состоят из множества сцен и фаз, но если их объединить, становятся четко видны две части. Первый шаг представляет драматическую проблему; второй шаг предоставляет ее решение. Как мы уже увидели, эти шаги уравновешивают друг друга циркулирующей, контрастной и развивающейся симметрией. Один из примеров такого решения содержится в летописи о царствовании Асы (2Пар.16:7-10).
Сцена 1
В то время пришел Ананий прозорливец к Асе, царю Иудейскому, и сказал ему: так как ты понадеялся на царя Сирийского и не уповал на Господа, Бога твоего, потому и спаслось войско царя Сирийского от руки твоей. Не были ли Ефиопляне и Ливияне с силою большею и с колесницами и всадниками весьма многочисленными? Но как ты уповал на Господа, то Он предал их в руку твою. Ибо очи Господа обозревают всю землю, чтобы поддерживать тех, чье сердце вполне предано Ему. Безрассудно ты поступил теперь. Зато отныне будут у тебя войны (ст. 7-9).
Сцена 2
И разгневался Аса на прозорливца, и заключил его в темницу, так как за это был в раздражении на него (ст. 10а).
Сцена 3
Притеснял Аса и некоторых из народа в то время (ст. 10б).
Этот отрывок делится на три сцены и образует две фазы. Эти фазы являются шагами к драматическому решению (см. рис. 23).
В первой фазе Ананий прозорливец обличает Асу в его недоверии Богу. Вторая фаза, состоящая из второй и третьей сцен, описывает реакцию Асы на обличение Анания. Начальная фаза является первым драматическим шагом - обличение, выявление проблемы. Как отреагирует Аса? К чему это приведет? Завершающая фаза отвечает на эти вопросы, описывая еще большее неповиновение Асы.
Три шага
Еще чаще в эпизодах конфликты разрешаются в три шага. Эти истории могут также состоять из множества сцен и фаз. Но в них видна драма из трех частей: проблема, поворотный момент и решение.
Согласно этому образцу, смысловой баланс принимает две формы. Проблема и решение симметричны, как и во всех эпизодах, содержащих решение конфликта, но вдобавок, поворотный момент отражает определенный аспект проблемы и дает понять, каким будет решение. Второй эпизод из книги пророка Ионы (Ион.1:17-2:10) следует трехшаговому образцу, который можно изобразить следующим образом (см. рис. 24).
Баланс между проблемой и решением в этой истории четко выражен. Начальный шаг содержит две сцены прямого повествования: Бог предопределил киту проглотить Иону, Иона провел внутри кита три дня и три ночи. Завершающий шаг также имеет две сцены прямого повествования. Бог повелел киту, и тот освободил Иону, выбросив на берег. Первый и последний шаги выявляют циркулирующий баланс; проблема и решение повествуют о Божьем решении и следующих за ним событиях. Виден также контраст, когда кит сначала поглощает Иону, затем освобождает.
Поворотный момент (2:1 - 9) состоит из псалма и благодарения Ионы внутри кита. Как и свойственно поворотным моментам, здесь нам открывается суть проблемы, и мы понимаем, каким будет решение. Первая часть молитвы касается безнадежного положения Ионы, когда он попал в морскую глубину (2:2 - 6б). Вторая часть молитвы выражает надежду Ионы на будущее (2:6в - 9), и, таким образом, предусматривает его освобождение из чрева кита.
Четыре шага
Драматическое решение также может состоять из четырех шагов. Середина эпизода разбивается, в свою очередь, на две уравновешенные части, благодаря чему мы имеем проблему, нарастание событий, убывание событий и решение. Но и здесь сюжет не обходится без поворотного момента. Начало и конец уравновешивают друг друга, а нарастание и убывание событий отображают суть конфликта и предполагают возможное решение. Кроме того, нарастающие и убывающие действия также зачастую имеют смысловой баланс между собой.
Посмотрим на историю разговора Бога с Адамом и Евой (Быт.3:8-21).
Сцена 1
И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая (ст. 8).
Сцена 2
И воззвал Господь Бог к Адаму, и сказал ему: где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела (ст. 9-13).
Сцена 3
И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей. И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту. Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: "не ешь от него", проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Терние и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою. В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься (ст. 14-19).
Сцена 4
И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих (ст. 20).
Сцена 5
И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные, и одел их (ст. 21).
Следующая диаграмма показывает, как пять сцен этого эпизода образуют четыре шага (см. рис. 25).
В этом эпизоде большинство самостоятельных сцен, но краткий авторский комментарий к четвертой сцене объединяется с продолжительным провозглашением суда в третьей. Таким образом, мы видим четыре шага драматического решения.
Эти четыре фазы содержат типичную характеристику четырехшагового повествования. Проблема уравновешивается решением. Оба эти элемента отражают относительно быстрое движение времени; они также сосредотачиваются на одних и тех же действующих лицах. Стыд наготы в начале контрастирует с последним шагом, где Бог одевает Адама и Еву.
Но как мы пришли от сцены стыда к сцене одевания? Этот пробел для нас заполняет нарастание и убывание действия. Каждый из этих шагов сосредотачивается на драматическом повествовании и касается одних и тех же персонажей. Во втором шаге Бог узнал о вине Адама и Евы; в третьем - Он вынес приговоры виновникам.
Хорошо известное жертвоприношение Исаака (Быт.22:1-19) тоже является четырехшаговой драмой в двенадцати сценах.
Сцена 1
И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама, и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе (ст. 1-2).
Сцена 2
Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог (ст. 3).
Сцена 3
На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека. И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом; а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам (ст. 4-5).
Сцена 4
И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе (ст. 6).
Сцена 5
И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе (ст. 7-8).
Сцена 6
И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова, и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего (ст. 9-10).
Сцена 7
Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего; ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня (ст. 11-12).
Сцена 8
И возвел Авраам очи свои, и увидел: и вот позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна, и принес его во всесожжение вместо сына своего (ст. 13).
Сцена 9
И нарек Авраам имя месту тому: Иегова-ире. Посему и ныне говорится: на горе Иеговы усмотрится (ст. 14).
Сцена 10
И вторично воззвал к Аврааму Ангел Господень с неба, и сказал: Мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, то Я благословляя благословлю тебя, и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего (ст. 15-18).
Сцена 11
И возвратился Авраам к отрокам своим, и встали, и пошли вместе в Вирсавию (ст. 19а).
Сцена 12
И жил Авраам в Вирсавии (ст. 19б).
Сцены этого отрывка объединяются в четыре фазы (см. рис. 26).
Первые две сцены описывают призыв и начало путешествия. Третья, четвертая и пятая сцены происходят "на третий день" близ горы. Сцены 6-10 охватывают события, произошедшие на горе. Одиннадцатая и двенадцатая сцены повествуют о возвращении и окончании путешествия.
В результате такого деления получился стройный четырехшаговый эпизод. Проблемой сюжета был Божий призыв принести Исаака в жертву, решение Авраама и его путь вместе со слугами к месту жертвенника. Что он сделает? Неужели он принесет в жертву своего сына? Нарастающее напряжение вовлекает нас в драму, когда Авраам с Исааком оставляют слуг, и поднимаются вдвоем на гору. Исаак спросил отца о животном для всесожжения, но Авраам заверил его, что "Бог усмотрит Себе агнца". К убывающему действию относится все происходящее на горе. Сцены сменяются до появления Ангела. Авраам приготовил Исаака к всесожжению, но его прерывает Ангел. Затем Авраам приносит в жертву овна, а Ангел произносит длинную речь, отмечая важность послушания. Так как Авраам не пожалел своего сына, его потомки (первые читатели) будут многочисленными, побеждающими в боях и благословенными в мире. Убывающее действие уравновешивает нарастающее. Авраам верил, что Бог усмотрит жертву, и Бог усмотрел. Решение уравновешивает начальную проблему. Авраам возвратился к своим слугам и остался жить в Вирсавии.
Пять шагов
Эпизоды в пять шагов объединяют в себе все черты, которые мы уже изучили. Как и в двухшаговых драмах, начальная проблема уравнивается здесь окончательным решением. Как и в четырехшаговых эпизодах, второй шаг отражает нарастающее действие и соответствует убывающему действию. И в центре всего этого стоит третий шаг, служащий поворотным моментом эпизода.
В этой структуре драматический ход развивается по принципу пирамиды. Драматическая проблема сдвигает рассказ с мертвой точки; нарастающее действие производит напряжение; поворотный момент разрешает проблему; убывающее действие продолжает ослаблять пружину, пока завершающее решение не улаживает проблему рассказа до конца.
Для иллюстрации пятишагового решения конфликта посмотрим на два уже знакомых отрывка. Первый рассказ о Божьем завете с Аврамом (Быт.15:7-21) (см. рис. 27).
Первый шаг представляет драматическую проблему эпизода. Бог пообещал Авраму землю и Аврам попросил подтверждение. В ответ Бог повелел приготовить церемонию заключения завета. Чем закончится эта ситуация? Обойдется ли Бог с Аврамом милостиво или возложит на него тяжелую ответственность? Напряжение увеличивается в нарастающем действии. Аврам начал церемонию рассечения животных пополам. Это было символом того, что произойдет с каждым, кто не исполнит обязательств завета. Поворотный момент подчеркивает беспокойство первых сцен, когда Аврама охватывает ужасающий мрак. Но после него напряжение идет на убыль, поскольку Бог говорит Авраму, что после периода рабства даст его потомкам землю. Убывающее действие еще больше ослабляет напряжение, когда Бог является в видении. Церемония, начатая во втором эпизоде, теперь достигает завершения. Аврам успокаивается: Бог подтверждает, что выполнение обещанного зависит от Него, а не от Аврама. Вопрос закрыт; Бог подтверждает Свое обетование клятвой завета. Просьба Аврама о подтверждении удовлетворена.
Вторжение Сусакима (2Пар.12:1-12) имеет подобную структуру. Посмотрите на следующую схему (см. рис. 28).
Драматической проблемой в начале истории служит отступничество Иудеи. Какой будет судьба царства? Последует ли за бунтом осуждение? В нарастающих событиях усиливается напряжение, когда мы читаем о неисчислимой армии Сусакима. Станет ли святой город такой же жертвой, как и прочие города Иудеи? Поворотный момент фокусирует это напряжение. Пророк произносит слова обличения; Иудея обречена. Однако Иудейские князья каются в своем отступничестве. Давая понять, каким будет окончание войны, пророк также упоминает о частичном избавлении. Убывающее действие подтверждает слово пророка. Условия не были безупречными; нашествие Сусакима дорого стоило Иудее. Но царство не разрушено полностью. Решением истории на этот раз есть возвращение мира в царство Ровоама. Тяжелые обстоятельства устранились, когда царь смирился.
Решающие эпизоды принимают множество форм в Ветхом Завете. Они могут иметь больше, чем пять шагов, но двух-, трех-, четырех-, и пятишаговые образцы, рассмотренные здесь, подходят к большинству мест Писания.
Заключение
Когда мы изучаем структуру отдельных эпизодов, мы сталкиваемся с бесчисленными вариантами. Истории отличаются уровнем драматического напряжения от простых отчетов до нерешенных конфликтов. Эпизоды разрешения проблемы, содержат симметрии различных видов. Большинство из них мы можем ограничить двумя - пятью шагами. Благодаря этому мы можем четче видеть структуру историй и глубже проникать в их первоначальное значение.
Вопросы
1. Назовите три основных разновидности структуры ветхозаветных историй. Что отличает их друг от друга? Приведите пример каждого.
2. Чем отличается фаза от сцены в рассказе? Что дает объединение сцен в фазы?
3. Какие образцы драматического хода событий встречаются в эпизодах, содержащих конфликт и его решение? Назовите и опишите функции фаз в каждом из образцов. Чем отличается простой рассказ с решением конфликта от сложного?
Упражнения
1. Прочтите 1Пар.10:1-6. Разделите этот отрывок на сцены и объедините сцены в фазы. Объясните, благодаря чему эту историю можно охарактеризовать трехшаговым решением? Какие симметрии вы замечаете?
2. Прочтите 1Цар.2:12-17. Разделите этот отрывок на сцены и объедините сцены в фазы. Объясните, благодаря чему эту историю можно охарактеризовать четырехшаговым решением? Какие симметрии вы замечаете?
"Поднимайся сюда, если хочешь посмотреть вокруг", - крикнул мой друг с наблюдательного сооружения. Мы уже несколько часов бродили по лесу и совершенно заблудились. Сквозь деревья в любом направлении просматривались поляны. "Но где же озеро?.. река?.. поселок?" Нам нужно было увидеть обширную картину. Поэтому я поднялся к моему другу на вышку.
Таким же образом дела обстоят с толкованием ветхозаветных историй. До этого мы изучали внутренние структуры отдельных эпизодов. Но для понимания той или иной истории нам необходимо охватить всю картину в целом. Обширный контекст помогает нам понять значение отдельных историй.
В этой главе мы изучим две отличительные черты структуры больших историй: относительную важность хронологии и тематики и типичные построения, встречающиеся в длительных повествованиях. Как ветхозаветные писатели уравновешивали временную последовательность с тематическими вопросами? Какие типичные структуры мы видим в больших разделах ветхозаветных историй?
Хронология и тематика
Если бы мы получили задание написать историю Соединенных Штатов, это можно было бы сделать тремя способами. Во-первых, исторические данные можно изложить во временной последовательности. Таким образом, наша работа выглядела бы приблизительно так: глава 1 - "XVII век", глава 2 - "XVIII век" и так далее.
Но строгий хронологический отчет сделать невозможно. Столько событий происходило одновременно, что нам пришлось бы разделять информацию по темам. Глава, касающаяся восемнадцатого века, может охватывать "События на севере", "События на юге", "Жизнь в городе", "Жизнь в провинции". Даже если основной направляющей нашей исторической летописи является хронология, мы все равно должны распределять события по темам.
Во-вторых, вместо разделения прошлого на промежутки времени, мы можем сразу придать исторической записи тематический характер. При такой установке главы могут разделиться так: глава 1 - "Американские войны", глава 2 - "Мирная политика", глава 3 - "Архитектура в Америке" и другие интересующие темы.
Но строгий тематический подход также невозможен. Нам придется разделять временную последовательность на подзаголовки. Глава "Американские войны" может быть разделена на параграфы "Революция", "Франко-индийская война", "Война 1812 года" и "Междоусобная война".
В-третьих, наша запись истории Соединенных Штатов может смешивать хронологические и тематические вопросы. Одни части нашего отчета могут быть выстроены по хронологии, другие по тематикам.
Перед ветхозаветными писателями стоял такой же выбор. Записывая историю Израиля, они излагали свои летописи хронологически, тематически и в смешанных вариантах. Для понимания их текстов, мы должны понять приоритеты построения хронологических или тематических систем. Какие основные интересы стоят за структурой ветхозаветных историй? Какую роль играют хронология и тематика в составлении больших разделов?
Хронологическое влияние
В основном, ветхозаветные истории следуют в хронологическом порядке. Как сцены в отдельных эпизодах сменяют одна другую во времени, так серии историй и целые разделы книг представлены в хронологической последовательности. Иногда одни события описываются одновременно с другими, иногда они даже предшествуют другим, но основное развитие всех историй имеет хронологическую последовательность.
Ветхозаветные авторы часто проявляли интерес к хронологии событий. Например, в истории об Аврааме часто упоминается возраст патриарха (Быт.12:4; 16:16; 17:1). В книге Иисуса Навина также записаны годы этого воина (Иис.Нав.14:10; 24:29). Книги Царств и Паралипоменон сообщают о датах многих событий (3Цар.15:1, 9; 2Пар.15:10; 16:1).
Общая структура многих книг является хронологической. Бытие составлено в исторической последовательности: главы 1-11 охватывает первобытную историю, а главы 12-50 касаются последующего патриархального периода. Исход делится на события до Синая (гл. 1-18) и события у Синая (гл. 19-40). Числа отслеживают походы Израиля: к Синаю (1:1-10:10), от Синая до Кадеша (10:11-12:15), в Кадеше и в пустыне (13:1-20:13), от Кадеша до Моава (20:14-22:1) и, наконец, в Моаве (22:2-36:13).
Тематическая значимость
Если хронология определяет форму ветхозаветных историй, то какое же место отводится в них тематическим вопросам? Многие евангелисты предполагают, что тематические интересы имеют мало отношения к широкомасштабной структуре ветхозаветных историй. В книгах Ветхого Завета мы просто прослеживаем последовательность событий. Почему битва Аи следует за событиями в Иерихоне? Почему Пасха Езекии следует за его реформами? Наш обычный ответ прост: события просто происходили в такой последовательности.
Такой взгляд совершенно безошибочен, но простая хронология не объясняет всей структуры ветхозаветных историй. Ветхозаветные писатели часто отбирали и расставляли свои материалы согласно тематическим интересам. Мы посмотрим на три способа, которыми тематические вопросы влияют на форму больших разделов ветхозаветных историй: отбор, одновременные события и непоследовательные события.
Отбор. Даже когда ветхозаветные писатели соблюдали хронологическую последовательность, им приходилось отбирать материал. Такой отбор часто проводился из тематических соображений. Простой пример виден в Быт.15:1-21. Этот отрывок состоит из двух эпизодов. Первый (ст. 1-6) предоставляет Божье обетование Аврааму о сыне; второй (ст. 7-21) касается обетованной земли.
Почему эти эпизоды стоят рядом? Несомненно, одной из причин является хронологическая приближенность событий. Стих 7 ("И сказал ему...") дает понять, что события в Быт.15:7-21 следовали сразу же за событиями Быт.15:1-6. Но нам следует помнить, что Моисею вовсе не обязательно было упоминать оба эпизода. Он мог опустить любой из них. Что объясняет его решение поставить их рядом?
Составить текст таким образом Моисея побудило сходство тематики. Обратите внимание на следующие тематические соответствия между отрывками (см. рис. 29).
Каждое событие уникально, но нам видны по крайней мере пять тематических связей между ними: 1) оба эпизода касаются Божьих обетований; 2) в каждом эпизоде Аврам просит подтверждения Божьего обетования; 3) в каждом эпизоде Бог отвечает на просьбу Аврама; 4) в каждом отрывке Бог показывает, что исполнит Свое Слово; 5) к концу каждого эпизода Бог удовлетворяет просьбу Аврама о подтверждении обетования.
Эти эпизоды следуют в хронологическом порядке, но основные моменты становятся очевидны, когда мы видим тематическую связь между отрывками. Оба эпизода охватывают два основных момента обетования Аврама: семя и землю. Поместив эпизоды рядом, Моисей тем самым подтвердил, что упования Аврама не напрасны, благодаря надежности Божьих обетований.
Еще более яркий пример тематического отбора виден в записи книги Паралипоменон о царствовании Асы (2Пар.14:1-16:4) (см. рис. 30).
Летописец ссылается на даты в четырех из шести эпизодов. Процветание царства длилось "десять лет", реформы произошли в "пятнадцатый год"; процветание продолжалось до "тридцать пятого года". В "тридцать шестой год" Аса поражен в битве. На "тридцать девятом году" царя поражает болезнь, и он умирает на "сорок первом году". Отчет летописца о царствовании Асы составлен преимущественно во временной последовательности.
Но исторический порядок не был определяющим фактором, влияющим на структуру повествования. Из всего, что произошло за время царствования Асы, летописец отобрал именно эти шесть эпизодов. Почему? Сам автор Паралипоменона заметил, что описать можно было и многие другие события (2Пар.16:11). Почему же описаны эти? Он отобрал их на основании тематического интереса: важности поиска Господа и упования на Него.
Каждый эпизод делает свой вклад в развитие этой темы. В первых трех эпизодах условия жизни были хорошими. На земле был мир (14:1, 5, 6); жители Иудеи строили и преуспевали (14:7); иудеи поразили Ефиоплян и вынесли весьма много добычи (14:14); пророк Азария пообещал, что Иудея будет вознаграждена (15:7); царю был дан мир со всех сторон (15:15) и войн не было многие годы (15:19).
Почему условия были настолько благоприятными для народа? Ответ летописца четко виден в нескольких ключевых словах: "взыскали", "уповали" и "оставили". В первом эпизоде (14:1-7) Аса отметил, что его царство было благословлено, потому что "мы взыскали Господа, Бога нашего: мы взыскали Его,- и Он дал нам покой со всех сторон" (14:7). Эта же тема поднимается во втором эпизоде (14:8-15), когда Аса воззвал в молитве: "Мы на Тебя уповаем" (14:11). В третьем эпизоде (15:1-9) Азария провозгласил, что состояние Иудеи держится на одном основном принципе: "Если будете искать Его, Он будет найден вами; если же оставите Его, Он оставит вас". Далее в этом эпизоде описано, как народ Иудеи "вступил в завет, чтобы взыскать Господа" (15:12). Все Иудеи возрадовались, потому что они "со всем усердием взыскали Его, и Он дал им найти Себя" (15:15). Процветание в первый период царствования Асы было наградой за поиск Бога и упование на Него.
Последние три эпизода сообщают о другой стороне царского правления. В четвертом эпизоде (16:1-6) Аса вступил в союз с Сирийским царем Венададом против Ваасы, царя Израильского. В результате этого он потерпел поражение. В пятом эпизоде (16:7-11) прозорливец Ананий объявил Асе, что отныне в его царстве будут войны (16:9). Шестой эпизод (16:12-14) сообщает о болезни и смерти Асы.
Почему ситуация в царстве Асы резко изменилась? Мы понимаем это, когда видим, как Аса купил поддержку Венадада золотом и серебром, взятым из "сокровищниц дома Господня" (16:2). Ананий осудил такой поворот событий, объясняя, что войско Венадада спаслось, потому что Аса понадеялся не на Бога (16:7), а на другого царя. Пророк также напомнил Асе, что его предыдущая победа над Ефиоплянами стала возможной, потому что он уповал на Господа (16:8). Похожая тема появляется в шестом эпизоде. Аса умер от своей болезни, потому что "взыскал не Господа, а врачей" (16:12). Неблагоприятные условия появились в Иудее, потому что царь не искал Господа и не уповал на Него.
Из такого краткого исследования становится видно, что летописец описывал царствование Асы, преследуя, как исторические, так и тематические интересы. Он соблюдал порядок истории, но отобрал только некоторые события, чтобы подчеркнуть одну единственную тему: благословения приходят к тем, кто ищет Бога и уповает на Него, проклятия же поражают всех оставляющих Его.
Одновременные события. Тематический замысел также управляет последовательностью событий, происходящих в одно время. Другими словами, автор часто руководствуется тематическим замыслом, когда разные эпизоды касаются событий, происходивших в одно и то же время. Повествования об Иуде и Иосифе в Быт.38:1-39:23 являются хорошим примером. Следующая схема указывает на тематические сходства между этими двумя главами (см. рис. 31).
В этих эпизодах описаны события, происходящие в одно время. Последняя сцена 37-ой главы обрывает рассказ на том месте, где Иосиф вошел в дом Потифара. К этому моменту мы вновь возвращаемся после повествования об Иуде и Фамари, когда Моисей вспоминает, что Иосиф был продан Потифару в Египте (Быт.39:1). Следовательно, история об Иуде и Фамари (Быт.38:1-30) сообщает о событиях, происходивших в Ханаане в то время, когда Иосиф попал в дом Потифара.
Почему Моисей возвращается к событиям в Ханаане, когда он уже сосредоточил внимание на Египте (Быт.37:36)? Почему он вставляет историю об Иуде и Фамари? Основной причиной является тематическое сходство эпизодов.
В Бытие (38 гл.) Иуда и его сыновья брали в жены хананеянок. Сыновей Иуды осудил Бог, оставив невестку Иуды, Фамарь, без мужа (ст. 6-11). Когда Иуда нечестно обошелся с Фамарью, она переоделась блудницей, и соблазнила его (ст. 12-19). Затем Иуда узнал, что Фамарь беременная и приговорил ее к смерти. После расследования выяснилось, что отцом ребенка был сам Иуда, поэтому он признался: "Она правее меня" (ст. 24-26).
Известная история об Иосифе в доме Потифара (Быт.39:1-23) оставляет впечатление полного контраста. Поведение Иосифа благочестиво. Он хорошо служит Потифару и противится соблазняющей его жене хозяина. О своей невиновности он сказал: "Как же я сделаю сие великое зло и согрешу пред Богом?" (ст. 9). Затем Иосиф был ложно обвинен и брошен в темницу; но Бог освободил его и возвысил до очень знатного положения.
Эти истории противопоставлены, чтобы раскрыть тему нравственности патриархов. Иуда впал в грех и тяжело пострадал. Иосиф остался чистым, и Бог вознаградил его праведность. Тематические интересы важны для понимания связи между этими главами.
Непоследовательные события. В некоторых случаях тематика настолько важна, что эпизоды изображаются независимо от временной последовательности. Такие рассказы не перекручивают исторические факты; они просто изложены по темам, а не по ходу событий. Впечатляющий пример такого непоследовательного изложения событий виден в последних четырех главах второй книги Царств.
Эпизод 1: Давид вмешивается (21:1-14) - царское вмешательство
Эпизод 2: Достижения в битве (21:15-22) - царская война
Эпизод 3: Песня хвалы Давида (22:1-51) - царские слова
Эпизод 4: Слово мудрости Давида (23:1-7) - царские слова
Эпизод 5: Достижения в битве (23:8-39) - царская война
Эпизод 6: Давид вмешивается (24:1-25) - царское вмешательство
Эти события не имеют хронологического порядка. Первое вмешательство Давида тесно связано со 2Цар.19; второй эпизод охватывает отношения Давида с Филистимлянами; третий эпизод посвящен избавлению Давида от Саула; четвертый эпизод начинается с "последних слов Давида"; пятый раздел охватывает множество событий; шестой эпизод, скорее всего, произошел после событий 2Цар.15-20.
По какому принципу организовывал автор повествование книг Царств? Он группировал эти материалы тематически. Эта часть книги Царств следует за повествованием о горе в доме Давида. Без заключительной серии событий Давид был бы представлен совершенным неудачником. Непоследовательность этих событий разъясняет читателям ту важную роль, которую сыграл Давид в процветании Израиля и о благословениях его династии.
Типичные построения
В историях Ветхого Завета нет даже двух разделов, которые были бы абсолютно похожи друг на друга; каждый отрывок имеет свои уникальные черты. Но при исследовании ветхозаветных текстов мы часто встречаем похожие структуры, на которые и хотим обратить сейчас внимание. Приведенные здесь построения ориентируют нас на анализ больших частей материала.
Мы рассмотрим три типичные построения: связки, параллели и драматическое повествование. Эти построения иногда накладываются друг на друга и взаимодействуют между собой. Однако для простоты понимания мы рассмотрим их отдельно.
Связки
Существуют связки эпизодов, которые иллюстрируют разные грани одной и той же темы. Они имеют мало структурных параллелей и драматической схожести. Они просто разъясняют разные точки зрения на ту или иную проблему.
Один из примеров таких связок встречается при чтении истории о раннем периоде царствования Соломона (3Цар.3:16-4:34). Этот материал помещен между хорошо известной молитвой Соломона о мудрости (3Цар.3:1-15) и повествованием о строительных проектах Соломона (3Цар.5:1-8:66). Эти четыре эпизода имеют мало структурных сходств и не отражают всеобщего драматического хода истории (см. рис. 32).
Каждый из этих эпизодов отличается от других. Хорошо известное судебное дело (3Цар.3:16-28) является пятишаговым рассказом, содержащим проблему и ее решение. Остальные эпизоды представлены повествовательными отчетами, касающимися бюрократии Соломона (4:1-19), экономического успеха (4:20-28), и его превосходящей мудрости (4:29-34).
Что же связывает эти эпизоды? Ответ виден в предыдущем повествовании о молитве Соломона (3:5-15), в котором автор обратил внимание на мудрость Соломона. Решение тяжбы между двумя блудницами доказывает, что "мудрость Божия в нем, чтобы производить суд" (3:28). Эта же тема показана в последнем эпизоде рассказа, где говорится, что "дал Бог Соломону мудрость, и весьма великий разум, и обширный ум" (4:29).
Итак, эти отрывки связывает тема мудрости Соломона-правителя. Он был мудр в суде (3:16-28), в политической организации (4:1-19), в экономической политике (4:20-28) и в сравнении с другими мудрецами (4:29-34). Чтобы понять этот раздел книги Царств, нам необходимо принимать во внимание такую связь.
Еще одна связка эпизодов видна в последних главах книги Чисел. В Чис.33:1-49 мы видим итог всех походов, описанных в начальных тридцати двух главах. Книга завершается кратким повторением событий, происшедших на равнинах Моавитских (см. рис. 33).
Эти эпизоды резко отличаются друг от друга. Первые три эпизода - это отчеты; последний эпизод содержит проблему и ее решение. Все эпизоды касаются разных тем: истребление Хананеев, проведение границ между коленами Израиля, установления для городов и постановление о браках между коленами. Почему же они стоят в одном ряду? Потому что их связывают две темы. Во-первых, как показывает итог, каждый эпизод происходил на равнинах Моавитских (36:13). Во-вторых, эти отрывки учат тому, как Израиль должен был поступить с наследием обетованной земли. Первый эпизод (33:50-56) изображает Моисея, получившего повеление от Бога прогнать Хананеев и разделить землю. Второй эпизод (34:1-29) развивает эту тему, отмечая границы земли и принципы распределения каждой семье ее доли. Третий эпизод (35:1-34) сосредотачивает внимание на особенностях удела левитов и городах-убежищах. Четвертый эпизод (36:1-12) касается брака с женщинами, имеющими надел земли.
Несвязанные между собой, на первый взгляд, эти эпизоды формируют принципы распределения и содержания земель, которые Израильтяне должны были помнить, вступая в войну за обетованную землю.
Параллельные отчеты
Ветхозаветные писатели также формировали большие разделы тематически связного материала в параллельные отчеты - эпизоды, в чем-то одном очень сходные. Такие истории связаны друг с другом крепче, чем в связках, однако они не имеют единого драматического развития.
Параллельные эпизоды либо подтверждают друг друга, либо контрастны. Если два отрывка подтверждают друг друга, они разъясняют определенную точку зрения. Второй эпизод служит отражением первого. А контрастная параллель помогает яснее проследить мысль автора. В этом случае разница между эпизодами четко видна благодаря авторскому акценту на том или ином отрывке. Параллельные отчеты могут иметь разную структуру. Мы рассмотрим три наиболее часто встречающихся примера: простые параллели, включения и обратные параллели.
Простые параллели. Простые параллели состоят из подтверждающих или контрастных эпизодов, которые прямо соотносятся друг с другом. Мы уже рассмотрели один пример простой параллели в истории об Иуде и Иосифе (Быт.38:1-39:23). Как мы увидели из наших размышлений, Моисей сосредоточился в этой истории на нравственном облике патриархов. С одной стороны, эти отрывки имеют много общего; каждый из них касается патриарха и его личной жизни. Но характерной основной чертой этих эпизодов является построение на контрасте (см. рис. 34).
Явная контрастность этих отрывков четко определяет цель Моисея: противопоставить нравственные качества глав Израильских колен. Глава колена Иуды совратился; но Иосиф, глава Ефремова и Манассина колен, остался чист. Такой контраст сыграл важную роль для читателей в дни Моисея. Он объясняет Божье отношение к коленам Иуды и Иосифа, а также отношения этих колен друг к другу.
Еще один пример простых параллелей виден в истории о суде Соломона (3Цар.2:13-46). Этот период правления Соломона отделен от контекста повторяющимися фразами в 3Цар.2:12б ("и царствование его было очень твердо") и 3Цар.2:45 ("престол Давида да будет непоколебим"). Между этими двумя стихами автор в четырех эпизодах описал, как Соломон обращался со своими политическими оппонентами (см. рис. 35).
Эти четыре эпизода во многом похожи. Они все описывают отношение Соломона к его оппонентам. В трех из них упоминается Ванея, исполняющий приговоры Соломона. Но параллели идут еще дальше. Каждый эпизод, так или иначе, оправдывает действия Соломона. Несомненно, многим Израильтянам Соломон казался безжалостным. Он просто уничтожал каждого, кто противоречил его политике. Но в каждом из этих эпизодов объясняется, почему действия Соломона были оправданы. Адония был казнен, потому что попросил наложницу Давида (3Цар.2:22-25; см. также 3Цар.1:3). Авиафар был отвергнут для исполнения пророчества о доме Илия (3Цар.2:27). Иоав был казнен, чтобы избавить дом Давида от невинной крови (3Цар.31-33). Самей был умерщвлен, потому что пренебрег щедрыми условиями домашнего ареста (3Цар.2:36-46).
Такие параллели не только сосредотачивают внимание на том, что делал Соломон, но и предоставляют объяснение его действий. Слова Соломона выделяют основную мысль этого раздела. Три раза Соломон провозглашает, что Бог избрал и утвердил его дом (3Цар.2:24, 33, 45). Описывая серию похожих событий, автор оправдывает методы, которыми Соломон побеждал соперников.
Включения. Включение формируется параллельными эпизодами, которые устанавливают границы раздела. Между параллелями могут появляться краткие и длинные вставки материалов. Иногда они имеют четкие сходства; иногда связь увидеть нелегко. Но в любом случае параллели, таким образом, преобразуют материал в одно целое.
В книге Царств, два включения помогают описать правление Соломона. После того, как Соломон восстал в силе, мы читаем длинное повествование о его славном царстве (3Цар.3:1-10:29). Включения разделяют этот материал на две основные части (см. рис. 36).
Как показывает рисунок, это повествование о царствовании Соломона делится на два раздела: его национальную и международную политику. Оба эти раздела отличаются включениями.
Сначала краткий повествовательный отчет показывает нам славу, которой Соломон был окружен (3Цар.3:1-3). Соломон женился на дочери фараона и держал ее в городе Давида, пока не закончил строить дворец и храм (ст. 1). Более того, Соломон вместе с народом приносил жертвы на высотах (ст. 2-3). Здесь упоминание о жертвах напоминает нам о жертвоприношениях Соломона в Гаваоне (ст. 4), но оно также имеет гораздо более глубокий смысл.
Через шесть глав появляется похожее упоминание (9:24-25). После продолжительных рассказов об административной мудрости Соломона (3:16-4:28) и его великих строительных проектах (5:11-9:9), автор возвращается к вопросу о дочери фараона и о жертвах (9:24-25). Однако здесь он проводит контрастную параллель, сообщая, что дочь фараона теперь живет во дворце, и что Соломон приносит жертвы три раза в год в храме Иерусалима. Здесь четко видно, что повествование автора о мудрости Соломона в вопросах национальной политики подходит к концу.
Сразу после завершения отчета о славе среди своего народа, автор включает еще три эпизода: повествовательный отчет (9:26-28), решение суда Соломона (10:1-13) и второй отчет (10:14-29). Первый и последний эпизоды формируют еще одно включение. Эти повествовательные отчеты (9:26-28; 10:14-29) очень ярко описывают достижения Соломона в международной торговле. Между этими двумя эпизодами Соломона посещает царица Савская (10:1-13). Включение показывает цель этого раздела: сосредоточиться на результате мудрой политики Соломона на международной арене. С помощью включения автор отмечает границы этого раздела книги.
Включения часто встречаются в ветхозаветных историях, способность к их выявлению очень важна для толкования. Читая длинные повествования, мы можем потеряться в отдельных эпизодах. Включения же помогают нам определить разделы материала и понять основную мысль каждого из них.
Обратные параллели. Параллельные эпизоды в ветхозаветных историях также появляются в обратном порядке (АБВ/В'Б'А'). При таком расположении первый эпизод является параллелью последнего, второй - предпоследнего и так далее. Обратные параллельные структуры также отмечают границы разделов и помогают нам понять замысел автора.
Мы уже отметили, что последние четыре главы второй книги Царств содержат шесть неупорядоченных по времени эпизодов. Но сейчас мы рассмотрим обратный порядок этих эпизодов (см. рис. 37).
Почему сюжетные линии пересекаются именно так? Как мы уже видели, этот материал демонстрирует ценность политической позиции Давида для Израиля. Однако параллели в этом отрывке открывают более подробные темы. Первый и последний эпизоды во многом сходны. Бог изливает Свой гнев на Израиль за грех (21:1 и 24:1), но последние стихи абсолютно соотносятся: Бог отвечает на молитву и удерживает гнев (21:14 и 24:25). Обе истории иллюстрируют эффективное вмешательство и заступничество Давида за Израиль перед лицом Божьего гнева.
Второй и пятый эпизоды также параллельны в описании военных достижений Давида. Второй повествует об исходах битв, пятый рассказывает о героических подвигах воинов Давида.
Оба внутренних эпизода передают слова Давида. Псалом хвалы заканчивается озарением и уверенностью Давида в том, что его род будет утвержден Богом навсегда (22:51). Давид задает несколько риторических вопросов, провозглашая Божью благость, проявленную к нему в вечном завете (23:5). В обоих случаях Давид выразил уверенность в Божьем избранничестве и защите.
Упоминая эти темы в каждом параллельном эпизоде, писатель определил свою основную мысль. Несмотря на трудности, надежда не покидает дом Давида по трем причинам: сыновья Давида эффективно поддерживают его (А, А'); они победоносные военачальники (Б, Б'); они защищены и утверждены Божьим заветом (В, В').
Такой обратный порядок имеет определенное преимущество. Параллели устанавливают границы каждого раздела. Почему мы думаем, что последние четыре главы второй книги Царств должны быть отделены от остальной части книги? Во-первых, мы видим, что они служат параллелями друг другу. Во-вторых, обратный порядок сцен помогает нам увидеть основную мысль каждого раздела. Например, история об исчислении народа (24:1-25) на первый взгляд кажется подчеркивающей поражение Давида. Но сравнение этого эпизода с его параллелью во 2Цар.21:1-14 показывает, что основное внимание автор уделял положительной роли Давида как посредника. Также и две поэтические речи Давида (22:1-51; 23:1:7) в этом разделе говорят о многом. Сравнивая, мы видим, что основной мыслью автора было показать Божью поддержку роду Давида.
Драматические повествования
Большие разделы истории также объединяются в драматические повествования, которые во многом напоминают отдельные небольшие рассказы. Во-первых, большие разделы материала могут иметь как полное, так и незаконченное драматическое решение. Во-вторых, они отвечают минимальному требованию для понимания эпизодов, содержащих решение проблемы: они имеют начало и конец. В-третьих, как отдельные эпизоды состоят из различных сцен, так и большие драматические повествования состоят из различных эпизодов. Одни отрывки содержат множество эпизодов с драматическим решением; другие ограничиваются историями с нерешенным напряжением. И, наконец, как фазы в отдельных эпизодах формируют два, три, четыре или пять шагов, так и эпизоды больших драматических повествований соответствуют подобным построениям.
Как иллюстрацию мы рассмотрим драматические повествования, состоящие из двух, трех, четырех или пяти эпизодов.
Два эпизода. Два похожих эпизода часто объединяются в один шаг. В определенной степени отдельные эпизоды не зависят от других, но вместе они формируют объединенный сюжет. В таких случаях, первый эпизод представляет проблему, а следующий ее решение. Например, история о рождении Измаила (Быт.16:1-16) содержит два эпизода (см. рис. 38).
Первый эпизод состоит из пяти шагов. Агарь обращает на себя внимание Сары (I). Сара и Аврам решают получить наследника от нее (II). Ситуация обостряется, когда Агарь зачинает ребенка и насмехается над Сарой (III). Сара планирует вытеснить Агарь из семьи (IV). Конфликт Агари и Сары решается, когда Агарь убегает в пустыню (V).
Второй эпизод разделен на три шага. Решение проблемы в предыдущем эпизоде приводит к появлению проблемы в этом отрывке. Ангел находит Агарь в пустыне (I). Он говорит о защите Божьей и повелевает вернуться к Саре (II). Проблема решается, когда Агарь возвращается в стан и рождает Измаила (III).
Не теряя своеобразия, эти эпизоды объединяются в драматическом ходе решения проблемы. Первый сюжет оставляет нас в беспокойстве: Агарь носит ребенка, но Сара выгоняет ее из дома. Во втором эпизоде проблема решается: Агарь возвращается в семью и рождает Авраму сына.
Три эпизода. Драматический отчет иногда состоит из трех эпизодов. Первый эпизод показывает проблему, второй содержит повторение, и третий - решение. В Ветхом Завете есть множество примеров такой структуры.
Бытие (15:1-17:27) содержит трехшаговое повествование и касается трех основных тем: обетование завета Авраму (15:1-21), неприятность Аврама с Агарью (16:1-16) и верность Авраама завету (17:1-27) (см. рис. 39).
Темой этого отрывка является получение Авраамом Божьего обетования о семени и земле. Бытие (15:1-21) состоит из двух параллельных историй. Первая сообщает о Божьем обетовании Авраму о семени; вторая описывает церемонию завета, которая свидетельствует Авраму о грядущем обретении земли.
Решение этой драматической проблемы происходит в Быт.17:1-27. В отличие от написанного в книге Бытие (15:1-21), где подчеркивается само обетование завета, эта глава сосредотачивает внимание на обязательствах завета. Бог повторяет обетования о семени и земле, но на передний план выступает Его повеление Аврааму ("ходи предо Мною и будь непорочен"). Бог напоминает Аврааму о том, что сделает для него, но затем Бог обращает внимание Авраама на условия, при которых завет будет действителен. В этой главе так же появляется нож, как и в Быт. 15:7-21, но здесь уже Авраам, а не Бог, должен пройти через ритуал рассечения. Как Бог поклялся, так теперь должен сделать и Авраам. Затем следует объяснение, что обетование принадлежит Исааку, не Измаилу (Быт.17:15-21). После того, как Бог оставляет Авраама, патриарх выполняет Божьи повеления, совершив обряд обрезания себя и всей семьи.
Начало и конец этого отрывка во многом уравновешивают друг друга. В начальных сценах упоминаются обетования и завет (Быт.15:1-21); обетование и завет так же упоминаются в заключении (Быт.17:1-27). Но первый эпизод касается преимущественно Божьих обетований, а последний рассматривает обязательства Авраама. В начале Бог обещает нечто исполнить, и закрепляет Свое обещание ритуалом рассечения животных; в конце Авраам и его дом проходят через ритуал обрезания.
Внимание этого отрывка сосредотачивается не на Божьих обетованиях, а на обязательствах Аврама. Средняя часть (Быт.16:1-16) описывает решение Сары и Аврама самостоятельно исполнить Божьи обетования о семени, и привлечь к этому служанку Агарь. Культура той эпохи допускала такую подмену жены служанкой для рождения наследника. Но, как отметил, Апостол Павел, Сара и Аврам уклонились от обетования и искали ребенка "по плоти" (Гал.4:23), то есть для себя. Патриарх принял Божье обетование как разрешение на грех. Он и Сара потеряли терпение и старались сами обезопасить свое будущее. В этом поворотном моменте отражена суть проблемы, а также предугадывается ее решение. 16 глава описывает сомнения в исполнении обетования. Но 16 глава также предусматривает Божий призыв к послушанию.
Четыре эпизода. Отчеты, состоящие из четырех эпизодов, также по своим функциям напоминают отдельные рассказы. Отрывок, как правило, начинается с проблемы. Вторая часть материала содержит возрастающее действие, которое уравновешивается третьей частью с убыванием действия. Четвертый шаг содержит решение изначальной проблемы.
Мы уже видели пример четырехшагового драматического повествования в рассказе о царствовании Асы. Как показывает следующая схема, правление царя делится на четыре части (см. рис. 40).
На этой схеме показана довольно сложная структура текста. Ранее в этой главе мы видели, что летописец разделил царствование Асы на две основные части: ранний период, когда Аса искал Бога, и был благословлен (2Пар.14:1-15:19) и поздний период, когда царь перестал искать Бога, и был проклят (2Пар.16:1-14). Однако теперь мы видим, что этот материал построен гораздо сложнее.
Отрывок делится на четыре основных шага. Проблема представлена двумя эпизодами, содержащими небольшое напряжение: (1) реформы и безопасность Асы и (2) его строительные проекты и процветание. Эта часть рассказа уравновешивается последним шагом, охватывающим последние годы Асы. Ранее Аса процветал, поскольку искал Бога; но в конце он уклонился от упования на Него, и это привело его к смерти
В средней части легко заметны два шага: нарастающее и убывающее действия. Оба шага состоят из повествования о сражениях (2Пар.14:8-15; 16:1-6), за которыми следует пророческое слово и реакция царя на него (2Пар.15:1-19; 16:7-11). В нарастающем действии Аса взыскал Божьей помощи в битве, получил пророческое одобрение и повиновался Богу. В убывающем действии Аса понадеялся на помощь Венадада, получил пророческое осуждение и не послушал Бога. Две половины средней части контрастируют между собой.
Пять эпизодов. Несмотря на то, что драматическое повествование в Ветхом Завете может делиться на шесть и более шагов, для простоты мы ограничимся только пятью эпизодами. Как и отдельные истории, эти отрывки состоят из проблемы, нарастающего действия, поворотного момента, убывающего действия и решения.
Интересный пример такого построения можно увидеть в повествовании о событиях в Едемском саду (Быт.2:4-3:24). В этом отрывке события изображены при помощи пяти шагов (см. рис. 41).
Как показывает схема, эти две главы состоят из пяти эпизодов. Каждый эпизод, в свою очередь, состоит из трех, четырех или пяти шагов. Первый и последний эпизоды во многом напоминают друг друга. Оба касаются отношения человека к саду. В первом эпизоде Адам помещен в сад, чтобы ухаживать за ним. В последнем - он и Ева изгнаны обрабатывать землю. Оба эпизода касаются деревьев. Бог поместил в саду деревья для человека; Адам и Ева удалены из сада и от дерева жизни.
Второй и четвертый эпизоды содержат нарастание и убывание событий. Во втором эпизоде задача служения Адама в саду облегчается тем, что Бог дает ему помощника. Адам не мог выполнять свою задачу один, поэтому Бог создал ему женщину. Они живут в гармонии и единстве. Убывающее действие предсказывает конец истории. Адам и Ева прокляты, и мы предчувствуем их изгнание из рая.
Кроме того, нарастающее и убывающее действия соотносятся друг с другом. Во втором эпизоде мужчина и женщина объединены единым поручением, но в четвертом эпизоде Бог проклинает Еву на мучения при родах, а Адама - на тщетность тяжелого труда на земле. Единство мужчины и женщины оборачивается скорбью.
Поворотным моментом сюжета является эпизод нарушения запрета: вкушение от запретного плода. Адам и Ева желали, чтобы их глаза открылись на знание добра и зла, но первое, что они увидели - это их собственная нагота.
Исходя из таких размышлений, мы можем подвести следующие итоги: сад насажден, человеку поручено возделывать его; положение человека усовершенствуется, когда у него появляется помощник; мужчина и женщина нарушают запрет; гармония их партнерства проклята, им придется преодолевать трудности; и, наконец, оба "садовника" изгнаны из Божьего сада обрабатывать землю.
Таким образом, большие разделы ветхозаветных историй формируют драматический ход. Как и отдельные эпизоды, они могут принимать вид различных построений. Но когда мы узнаем их структуру в каждом случае, мы начинаем глубже понимать цели, с которыми они были написаны.
Заключение
В этой главе мы изучили ряд способов, при помощи которых ветхозаветные писатели формировали большие разделы повествовательного материала. Несмотря на то, что хронология является важным элементом повествования, авторы Ветхого Завета также руководствовались задачей раскрытия в текстах определенных тем, и объединяли их по тематическому принципу. Поэтому большие сегменты историй сформированы в связки, параллели и драматические отчеты. Изучение таких структурных форм больших разделов является важнейшим аспектом толкования Ветхого Завета.
Вопросы
1. Как можно увидеть в больших разделах ветхозаветных текстов влияние хронологических и тематических задач?
2. Что такое связка? Приведите пример.
3. Что такое параллельные отчеты? Объясните разницу между простыми параллелями, включением и обратными параллелями? В чем заключается важность изучения параллельных отчетов?
4. Что такое обширные драматические отчеты? В чем они похожи на драматический ход отдельных эпизодов?
Упражнения
1. Еще раз посмотрите на Быт.2:4-3:24. Изучите драматический ход каждого эпизода. Можете ли вы заметить что-нибудь сверх того, что обсуждалось в этой главе?
2. Посмотрите на 1Цар.2:27-3:19. Как бы вы проанализировали структуру этого большого раздела повествовательного материала?
Однажды я подошел к своему кабинету и нашел на полу возле двери записку. Я поднял ее и прочитал: "Спасибо за Вашу усердную работу на наших занятиях". В записке не было ни адреса, ни подписи, поэтому, войдя в кабинет, я положил ее на стол, и совершенно забыл о ней.
Спустя несколько дней после занятий ко мне подошел один студент. В течение всего семестра он многократно спорил со мной во время лекций. Я испугался и ожидал очередного спора, но, к моему изумлению, он спросил: "Вы нашли мою записку с благодарностью?"
"Так это ты ее написал?" - спросил я, не веря своим ушам.
"Я,- улыбнулся он. - Я хочу вам признаться, что мои взгляды изменились. Теперь я полностью согласен с вашим учением".
Можете представить, что я сделал, вернувшись в свой кабинет. Я нашел записку и прочитал ее снова, но на этот раз уже с большим интересом. Когда я узнал, кто написал ее, и что адресована она лично мне, записка стала для меня значительно важнее, чем раньше.
Многие стихи в ветхозаветных историях кажутся нам настолько простыми, что мы понимаем и применяем их в своей жизни, даже мало зная об истории их написания. Однако наше понимание в большой мере обогащается, когда мы узнаем об их авторе, а также о читателях его эпохи.
До этого мы, в основном, сосредотачивались на исследовании внутренней структуры ветхозаветных историй. Ничто не может заменить внимательного изучения построения этих текстов. Однако теперь нам следует перейти к изучению внешних обстоятельств - рассмотрению текста в свете его автора и первых читателей. Нас не только интересуют сами тексты; теперь нас больше привлекают прагматические аспекты первоначального значения. Почему ветхозаветные писатели составляли свои рассказы именно так? Что именно они хотели донести читателям своих дней?
Приступая к этому аспекту изучения, мы сталкиваемся с двумя вопросами: определением авторства, характеристикой читателей и выявлением намерений писателя. Что мы можем узнать об авторе и читателях ветхозаветных историй? Как мы можем раскрыть цели, для которых писались эти тексты?
Определение автора и читателей
Моя знакомая однажды позвонила соседке, чтобы поговорить о личных делах. Она говорила приблизительно минуту, но вдруг поняла, что набрала неправильный номер. Она рассказывала свои секреты совершенно незнакомому человеку! Ей стало стыдно, и она быстро положила трубку. "Теперь я всегда буду спрашивать, с кем говорю!" - поклялась она.
Когда мы толкуем ветхозаветные истории, нам также необходимо выяснить, с кем мы говорим. Нам нужно сделать все возможное, чтобы определить, кто написал эти истории и кому они адресованы. Давайте рассмотрим некоторые проблемы с определением автора и подсказки к определению.
Проблемы с определением автора
Многих студентов шокирует сложность определения писателей и читателей ветхозаветных историй. Большинство из нас подходит к этой теме, представляя себе Ветхий Завет так же, как и Новый. Мы привыкли соотносить Послания Римлянам, Галатам и Ефесянам с личностью Павла. Однако наша относительная уверенность в авторстве новозаветных Посланий только ярче выделяет наше незнание авторов многих ветхозаветных книг.
Евангелисты придерживаются основного руководящего принципа: веры в достоверность Библейского свидетельства. Такое убеждение тесно согласовывается с уверенностью в Библейской непогрешимости. А поскольку Писание не извращает факты, оно точно определяет авторов и первых читателей. Когда в новозаветном Послании говорится, что оно было написано Павлом (например, Рим.1:1; 1Кор.1:1), это действительно так. Когда Иисус, ссылаясь на Псалом 109:1, говорит, что "Давид по вдохновению назвал..." (Мф.22:43-44), Его слова дают достоверное свидетельство об авторстве этого псалма. Одним словом, евангелисты принимают любое свидетельство Писания о литературном авторстве. Как сказано в Чикагском положении о библейской непогрешимости: "Будучи целиком и полностью дано Богом, Писание не содержит ошибок ни в повествовании о Божьих делах творения, ни в записях о событиях всемирной истории, ни в учении, ни в свидетельстве о Божьей благодати, спасающей жизни людей".
Определяя авторов и читателей ветхозаветных историй, мы будем следовать свидетельствам самой Библии.
Однако доверие Библейскому свидетельству не решает всех наших проблем. По крайней мере, три препятствия все еще усложняют нашу задачу: развитие текста, изменения в тексте и недостаток сведений в тексте.
Развитие текста. Одна из трудностей состоит в том, что ветхозаветные книги не были написаны все сразу; некоторые развивались годами и даже веками, прежде чем получили окончательную форму. Критический подход к Ветхому Завету сосредотачивается на истории составления книг и рассматривает их развитие на протяжении временных периодов. Но большая часть такого анализа остается спекулятивной и ненадежной. Многие методы, используемые при таком анализе, несовместимы с евангельским взглядом на авторитет Библии. Мы должны проявлять крайнюю осторожность, когда рассматриваем диахронические изменения текстов, предлагаемые толкователями.
С другой стороны, многие евангелисты умаляют ценность диахронического анализа. "Мы принимаем текст таким, каков он есть сегодня,- часто говорят они. - Нам неинтересно, как развивались ветхозаветные истории". Такое мнение может казаться достаточно обоснованным, но некоторые вопросы заставляют нас обратить внимание на развитие ветхозаветных текстов.
Прежде всего, сами ветхозаветные писатели часто признавали, что пользовались источниками (например, 1Пар.9:1; 3Цар.14:19). Дублированные повествования явно свидетельствуют о том, что многие тексты были подвержены историческому влиянию (сравните 4Цар.18:13-37 с книгой Исаии 36:1-22, а также 2Пар.36:22-23 с книгой Езд.1:1-4). Собирание, копирование и дополнение письменных и устных источников было частью органичного процесса вдохновения. Глядя на то, как автор Паралипоменона пользуется информацией из книг Царств, мы видим, что иногда ветхозаветные авторы близко придерживались источников, а иногда свободно изменяли их. Такие выразительные качества ветхозаветных текстов вынуждают нас признать, что многие ветхозаветные истории получили широкое развитие уже при составлении.
Исследование истории составления также помогает нам понять многие литературные черты ветхозаветных книг. Из-за диахронического развития тексты иногда кажутся несвязными и несогласованными. Например, рассказы об Илии и Елисее (3Цар.17:1 - 4Цар.8:15) резко отличаются своим стилем от остальных разделов книг Царств. Истории об Иосифе (Быт.37:2-50:26) имеют такую литературную слаженность, которой нет в других частях Бытия. Такие литературные качества часто объясняются диахроническим развитием.
История составления ветхозаветных историй также усложняет нашу задачу определения писателя и его читателей-современников. Иногда ветхозаветные авторы ссылаются в своих книгах на источники, материалы которых они не всегда полностью используют. Географические, политические и стилистические черты часто выдают предыдущий источник. Пропуская такие моменты, мы можем легко спутать дату источника с датой составления окончательной формы интересующей нас книги.
Яркий пример тому, виден в 3Цар.8:8. Этот стих утверждает, что шесты, на которых носили ковчег завета, "выдвинулись так, что головки шестов видны были из святилища пред давиром, но не выказывались наружу; они там и до сего дня".
Если не принимать во внимание историю составления этой книги, на основании данного стиха мы можем сделать заключение, что книга Царств была написана до разрушения храма. Текст утверждает, что шесты, используемые при ношении ковчега, "там до сего дня" (3Цар.8:8), однако остальная часть книги свидетельствует, что такая датировка неправильна. Последние главы книги повествуют о событиях, которые произошли спустя длительное время после разрушение храма. Как же, в таком случае, объяснить слова "они там и до сего дня" в 3Цар.8:8? Очевидно, что последний составитель книги Царств следовал более раннему источнику и оставил временную ссылку такой, какой ее получил. Слово "сегодня" относилось ко времени источника, а не к дням писателя. Если мы пропустим эту диахроническую черту текста, мы запутаемся, пытаясь определить автора и первых читателей книг Царств.
Изменения в тексте. Кроме истории составления текста, нам также следует внимательно изучить редакторскую работу уже составленного материала. Многие ветхозаветные истории подверглись небольшим корректорским поправкам, большая часть которых может быть выявлена посредством текстового анализа. Заметки, расширения, опущения и тому подобные поправки появлялись в ветхозаветных историях, ведь они передавались от поколения к поколению. Однако в большинстве случаев прежнее содержание текста можно восстановить, благодаря традиционным методам текстового анализа.
Более того, евангелисты иногда выявляют в историях корректорские правки, которые мало обусловлены текстовой поддержкой или же вовсе ее не имеют. Такие поправки зачастую объясняются простым обновлением языка, изменением географических названий, ошибками в списках и т.д. Определение таких изменений в тексте также важно для определения автора и первых читателей той или иной книги, поскольку более поздние переиздания могут формировать ложное представление об изначальном составе материала.
Например, в Быт.14:14 мы читаем, что Аврам "преследовал своих неприятелей до Дана". Из книги Судей (18:29) мы знаем, что в дни Моисея это место называлось Лаис. Его название было изменено только после того, как колено Даново оставило свою первую территорию и ушло на север (Суд.18:1-31). Откуда же ссылка на "Дан" взялась в Быт.14:14, автором которого был Моисей? Большинство евангелистов считают эту ссылку более поздней редакторской поправкой.
В 1Пар.3:1-24 содержится царская родословная до пятого рода после Зоровавеля. Если первоначальная форма книги содержала этот список, то конечное составление Паралипоменона могло произойти не ранее 478 года до Р.Х. Однако стиль последней части родословной ставит под сомнение отсутствие поправок в 1Пар.3:21б-24. Как заметил Кейл: "список, от стиха 21 до конца главы, является фрагментом родословной, который мог попасть в текст гораздо позже дней автора книги". Определив время жизни летописца, мы должны признать, что эта родословная дописывалась еще долго после составления автором первоначальной формы.
Также и Е. Д. Янг отметил, что Иаддуй (351-331гг. до Р.Х.), первосвященник во времена Александра Великого, появляется в Неем.12:1-22. Янг высказал предположение, что "список священников и левитов... мог быть дополнен позже". Такое наблюдение влияет на определение даты написания книги Неемии.
Любые корректорские правки должны настораживать нас, особенно, если в их поддержку нет никаких текстовых свидетельств и доказательств. Бремя ответственности лежит на тех, кто предлагает изменить или расширить какое-либо место Писания. Однако мы не должны исключать возможности таких поправок, когда пытаемся установить автора и его первых читателей.
Недостаток сведений в тексте. Когда мы определили источники и редакторские поправки в ветхозаветных историях, нам остается только установить уровень окончательного состава текста, который и содержит в себе первоначальное значение. Но на этом этапе мы сталкиваемся с недостатком сведений. Ветхозаветные истории четко выделяют только некоторых писателей. Все повествовательные книги Ветхого Завета остаются анонимными, кроме книг Моисея.
Вокруг каждой книги сложились определенные традиционные взгляды по поводу ее авторства. Некоторые из таких предположений возможны, и даже справедливы. Но большей части книг авторство присваивается необоснованно, и даже вопреки свидетельствам самих книг.
Таким образом, мы сталкиваемся с множеством проблем, пытаясь установить ветхозаветных авторов и читателей. Использование источников, наличие редакторских поправок, а также отсутствие явных сообщений об авторах в самих текстах усложняют нашу задачу. Такие трудности поднимают важный вопрос: на какую информацию о ветхозаветных авторах и их первых читателях мы можем опираться? Что мы можем узнать о них?
Подсказки к определению
Так как мы имеем мало конкретной информации, нам нужно установить возможных писателей на основании различных подсказок. Внимательно рассматривая свидетельства, мы находим ссылки на время и обстоятельства, в которых жили автор и читатели. Что это за подсказки и как они помогают нам установить самые ранние и самые поздние даты?
Предполагаемая первая дата. Три основных черты помогают определить предполагаемую дату первого окончательного составления книги: последние события книги, анахронизмы и авторские комментарии.
Во-первых, окончательная форма любой из ветхозаветных книг не могла быть написана раньше, чем произошли последние события, описанные в ней. В основном, ветхозаветные истории сообщают о событиях, которые уже произошли. Это помогает нам устанавливать возможные первые даты появления многих книг.
Например, последним событием в книге Царств было освобождение Иехонии (4Цар.25:27-30). Написание этой книги могло быть закончено только после этого события. По заключительным стихам Паралипоменона (36:22-23) мы видим, что окончательную форму Паралипоменон получил не раньше выхода указа от царя Кира в 538 г. до Р.Х. В каждой ветхозаветной повествовательной книге последнее историческое событие дает нам начальный ориентир в определении возможной даты составления окончательной формы книги.
Этот фактор заслуживает внимательного изучения, но он не применим к каждой книге. Некоторые ветхозаветные книги были составлены по прошествии долгого времени после описанных в них событий. Мы знаем, например, что Моисей написал Бытие не ранее чем спустя 400 лет после последнего события в этой книге. Мы увидим, что так было и с другими книгами.
До недавнего времени евангельские ученые старались как можно больше сближать автора и читателей с событиями книги. Такое стремление возникло, благодаря убеждению, что от временной приближенности автора к тексту зависела историческая достоверность материала. Но такое предположение не оправдывает себя. Историческая дистанция часто позволяет автору более отчетливо видеть факты истории. Кроме того, временная приближенность не является основой исторической достоверности историй Ветхого Завета; они исторически безошибочны, потому что Святой Дух Истины вдохновил их. Историческая дистанция Ему не мешала. Годы, десятки и сотни лет могли проходить между событиями и рассказами, повествующими о них без искажения исторической достоверности.
Во-вторых, ветхозаветные авторы дают нам подсказки о своем времени в анахронизмах, помещая какое-нибудь понятие или выражение своих дней в более ранний период истории. Анахронизмы в описании действующих лиц, мест или событий сообщают нам о времени автора.
Например, в 1Пар.29:7 сообщается, что главы колен Израиля принесли для строительства храма "десять тысяч драхм золота". Упоминание о "драхмах" является чистым анахронизмом, поскольку драхм в дни Давида не существовало. Этим термином, должно быть, обозначались деньги во времена автора Паралипоменона. Таким образом, мы можем смело предположить, что свою книгу летописец писал после введения указанных денежных единиц.
Анахронизмы часто показывают дату появления той или иной ветхозаветной истории. Они, вместе с другими подсказками, помогают точнее определить даты.
В-третьих, возможные даты часто видны в авторских комментариях. Писатели выдают время написания книги своими объяснениями и наблюдениями. Например, перед ритуалом, в котором Вооз получил сапог от родственника Ноеминь (Руфь 4:8), автор приводит объяснение: "Прежде такой был обычай у Израиля при выкупе и при мене, для подтверждения какого-либо дела: один снимал сапог свой и давал другому, и это было свидетельством у Израиля" (4:7). Очевидно, что ко времени окончательного составления книги этот обычай был забыт. Поэтому автор объяснил, для чего "прежде" люди так поступали. Очень много времени прошло между событиями и их описанием в книге. Это также подтверждает родословная в конце книги, которая простирается далеко после дней Руфи (Руфь 4:18-22).
Возможная последняя дата. Ветхозаветные истории также содержат подсказки, помогающие нам определить возможные даты окончательного составления книг. Последние даты установить труднее, чем первые, но в этом нам помогают внешние сноски, отсутствие важных событий и идеология книги.
Во-первых, в некоторых случаях нам может помочь ссылка на книгу, содержащаяся в другом материале. Очень часто ветхозаветные книги ссылаются одна на другую, позволяя нам точнее определять даты их появления. Мы предполагаем, например, что книги Царств были написаны до Паралипоменона, потому что автор Паралипоменона широко пользовался информацией из книг Царств. С уверенностью можно сказать, что Второзаконие было написано до дней Неемии, потому что пророк ссылается на эту книгу (Неем.1:8-9). Этот критерий иногда работает, однако не следует забывать, что цитата может просто свидетельствовать об общем источнике книг. Она также может быть ссылкой на книгу, которая еще не получила окончательной формы. Внешние ссылки должны всегда рассматриваться в совокупности с другими подсказками.
Во-вторых, отсутствие важных событий в истории Израиля также помогает установить возможную дату окончательного составления книги. Если событие было значительным для израильского народа, а автор не включил его в свою историческую запись, это вполне могло свидетельствовать о том, что событие произошло после написания книги.
Вероятно, например, что автор книг Царств писал их до указа царя Кира, потому что он не включил это важное событие в свою летопись. Резкое окончание книги наводит на мысль о том, что в то время Кир еще не издал указ. Мы также видим, что родословная Руфи заканчивается на Давиде (Руфь 4:18-22). Она не продолжается до Соломона, Ровоама и других потомков Давида. Поэтому можно предположить, что книга была составлена при жизни Давида.
Однако этой подсказкой нужно пользоваться осторожно. Ветхозаветные авторы не обязаны записывать подряд все, что случилось. Писатель мог не упоминать о событиях по многим причинам.
В-третьих, зачастую наилучшим способом установить дату окончательного составления книги является изучение идеологии этой книги. В этом нам помогают несколько вопросов. Какова богословская направленность книги? Какой период истории Израиля лучше всего подходит под время, описываемое в книге? Чем лучше мы понимаем основные цели книги, тем точнее мы сможем предположить время ее окончательного составления.
Некоторые толкователи, например, утверждают, что книга Паралипоменон сосредотачивается на различных аспектах царства и храма. В ней предоставлены примеры роли царя Израиля в формировании религиозного обряда. В той степени, в которой такая оценка верна, она свидетельствует о появлении Паралипоменона до смерти Зоровавеля, в то время, когда Израиль, возвращенный из плена, нуждался в объединении вокруг царя и храма.
Также и книга Судей поддерживает мысль о необходимости царя, указывая на недостатки судей и левитов. Очевидно, этот аргумент лучше всего воспринимался во времена, когда недостатки монархов не были явны для Израиля. Таким образом, можно предположить, что книга была написана до того, как о неприятностях в доме Давида было возвещено народу.
Идеологические направления не всегда однозначны. Тексты могут говорить в пользу нескольких точек зрения. К тому же, наша оценка богословского содержания той или иной книги в огромной мере зависит от автора и читателей, с которыми мы предположительно связываем время написания этой книги. Однако в совокупности с другими подсказками, такие принципы помогают нам установить приблизительное датирование окончательного варианта той или иной книги.
Для некоторых ветхозаветных книг нам приходится довольствоваться лишь малой долей вероятности датировки их окончательного составления. Тем не менее, в большинстве случаев мы можем делать достаточно четкие предположения, основанные на подсказках в самом тексте (см. рис. 42).
Определять время написания книги и авторство при помощи таких подсказок полезно. Во-первых, это побуждает нас припомнить то, что мы действительно знаем об авторе книги и читателях, которым она была адресована. Святой Дух скрыл от нас действительных авторов большинства ветхозаветных историй. Мы можем частично ориентироваться на основании подсказок, которые Он дал нам, но во многих случаях Дух явно не желает, чтобы мы узнали о действительном авторе и людях, которым он писал свою книгу. Мы должны покорно принимать то, что Он открывает нам.
Во-вторых, совокупное знание об авторе, датах, целях и читателях книги удерживает нас от ограничения значения текста до узких гипотез. Если мы связываем свое толкование только с чем-нибудь одним, мы рискуем упустить определенные аспекты значения.
Определение писателя и читателей является очень важным аспектом толкования ветхозаветных историй. Мы сталкиваемся с развитием текста, его изменениями и недостатком информации. Однако при изучении различных подсказок, мы можем определить возможные первые и последние даты окончательного составления книг. При этом расширяется наше понимание первоначального значения историй Ветхого Завета.
Выявление намерений писателя
Когда кто-то скрытно дает деньги нищему, мы называем это милосердием. Но если человек старается показаться перед людьми, мы называем его выскочкой. Если дети разбивают окно бейсбольным мячом нарочно, они должны быть наказаны; но если это случайность, они могут отделаться только предупреждением. Наша оценка мотивов оказывает огромное влияние на наше суждение об одних и тех же действиях.
Таким же образом, значение ветхозаветных историй в огромной мере зависит от намерений и побуждений писателей. Понимание цели автора - это одна из самых сложных задач толкователя. Много научных трудов было посвящено этой теме. В этой главе мы ограничимся двумя вопросами: проблемы, связанные с определением авторских намерений, и подсказки к определению авторских намерений. Какие трудности нам нужно преодолеть для понимания авторских целей? В каком направлении нам следовать, чтобы определить его намерения?
Проблемы с определением намерений
Рассматривая цели ветхозаветных писателей, мы сталкиваемся с рядом препятствий, три из которых наиболее значительны: сложность определения их намерений, историческая дистанция между нами и утонченный стиль ветхозаветных писателей.
Сложность. Сложность определения цели автора очевидна, когда мы учитываем сложность его намерений. В отличие от нашего частного представления о них, ветхозаветные авторы думали не просто об одной-двух идеях, когда писали. Они преследовали множество целей на различных уровнях.
На самом простом уровне, писатели Ветхого Завета сосредотачивались на механике составления материала. Они отбирали определенные буквы, слова, фразы и предложения. Они целенаправленно использовали образность, описывали сцены и располагали материал согласно определенным структурам. Эти и другие фундаментальные писательские методы уже составляли часть их намерений.
Однако в нашей работе нас больше интересуют идеологические намерения ветхозаветных писателей - убеждения, которые они желали передать читателям. Но даже при таком узком исследовании у нас возникают сложности.
Во-первых, ветхозаветные писатели придерживались определенной иерархии в системе идеологических убеждений, придавая одним вопросам больше значения, чем другим. Например, в повествовании о путешествии Аврама в землю обетованную (Быт.12:1-9), Моисея больше волновала суть Божьего призыва, чем жизненные обстоятельства. Например, то что "Лот пошел с ним", или что "Аврам был семидесяти пяти лет" не имеет первостепенной важности. Упоминание о Лоте подготавливает нас к эпизодам, которые последуют далее; возраст Аврама помогает нам отчетливее представить картину. При оценке авторских намерений, мы должны определить относительную важность элементов в его повествовании.
Во-вторых, каждый отрывок текста вносит свой уникальный вклад в постижение замысла. Писатели составляли сцены, эпизоды, большие разделы и целые книги так, что каждый из этих элементов имеет свою кульминацию. Поэтому нам необходимо отыскивать цели, которые стоят за каждым большим и маленьким отрывком текста. К сожалению, толкователи часто игнорируют какую-либо из сторон. Иногда мы определяем цель маленького сюжета и игнорируем обширный контекст; а иногда "ухватываем" большую картину и пренебрегаем намерениями автора, скрытыми за более мелкими эпизодами.
Например, толкователи обычно сосредотачиваются исключительно на образцовом поведении Деворы (Суд.4:1-5:31). Но что хотел автор показать в этой истории? Он хотел обратить внимание читателей на пример поведения или на реакцию судьи? Он сказал и о том, и о другом. С точки зрения автора, Девора была непорочной. Даже величайшие судьи не могли непогрешимо управлять Израилем. Оба мотива важны для понимания цели автора.
В-третьих, ветхозаветные авторы предназначали свои книги для самого разнообразного круга читателей. Первыми читателями книг Ветхого Завета были молодежь и старики, бедные и богатые, мужчины и женщины, знаменитости и простаки, верующие и неверующие, израильтяне и чужестранцы. Поэтому намерения писателей были многогранными. Стараясь учитывать преимущества и слабости, интересы и обязанности читателей, они затрагивали в одном тексте множество различных вопросов.
Например, автор книг Царств сообщает, что Соломон "Садока священника поставил царь вместо Авиафара" (3Цар.2:35). Разные интересы его читателей побудили его учитывать три идеологических момента: его слова поддерживали Садокитов, предупреждали другие священнические семьи против отстранения Садокитов и советовали народу принимать Садокитов как единственных законных первосвященников.
Каждому ветхозаветному писателю приходилось в какой-то мере сталкиваться с разнообразием читательских вкусов. К различным категориям читателей были обращены разные разделы книг. В некоторых случаях один и тот же раздел был обращен ко всем сразу.
В-четвертых, в свете всех этих препятствий, мы должны признать, что ветхозаветные писатели имели разный уровень психологического осознания своих целей. Как заметил Поллетта: Вся художественная письменность отчасти является продуктом того, что Колридж называл "спонтанным импульсом и произвольным намерением", но содержание и отличительные качества произведений у каждого автора свои... За любым произвольным намерением может стоять сила всего менталитета автора, его видения, его методов постижения и устроения реальности вокруг себя; произвольное намерение может быть импульсом, исходящим из тех частей ума, которые находятся вне сознания.
Некоторые ветхозаветные авторы осознано преследовали определенные цели. Но делали это, зачастую, подсознательно. В этом смысле, ветхозаветные писатели часто открывали гораздо больше, чем сами осознавали.
Простая иллюстрация внесет ясность. Поразмышляйте о таком предложении: "Я думаю о вас". Сознаю ли я все возможные мотивы, которые побудили написать это предложение? Конечно, нет. Когда я писал это предложение, я довольно неопределенно думал о вас. И я совершенно не осознавал движения моих пальцев, не контролировал правильного написания слов и использования правильной синтаксической системы. Все это я сделал, не обдумывая сознательно. И тем более, я не думал о том, какой вы, что я еще вам напишу, и о других бесчисленных аспектах значения моего простого предложения. Все это приходит мне на ум только после того, как я вдумаюсь в предложение. После размышлений я могу увидеть в нем гораздо больше, чем когда писал его.
Так же и ветхозаветные авторы, когда создавали свои истории, не осознавали многого из того, что совершили. Если мы вспомним, что эти писатели были вдохновлены Святым Духом, мы еще явственней увидим, что их понимание было ограничено. Мы всегда должны принимать во внимание, как намерения божественного Автора, так и чисто человеческие. Многие элементы текста выходят за рамки того, о чем думали авторы, когда писали. Полностью ли сознавал Моисей сложность структуры, которую мы рассматривали для книги Бытие (2:4-3:24), когда он создавал эту историю? Мы не можем знать точно, но, вероятней всего, нет. Взаимосвязь элементов в этом тексте настолько тонка, что Моисей, наверное, и сам ее не до конца осознавал. Он не осознавал всего, что содержится в тексте. Моисей сказал гораздо больше, чем мог сам осознать и вместить.
Мы никогда не можем быть совершенно уверены в том, в какой мере ветхозаветные авторы понимали свои тексты, поэтому не следует ограничивать себя анализом тех конкретных намерений, которые, на наш взгляд, преследовали авторы. Мы также должны исследовать вопросы, которых сами авторы вполне могли и не заметить.
Историческая дистанция. Еще одной большой проблемой является историческая дистанция между нами и ветхозаветными авторами. Когда мы стараемся оценить их намерения, мы претыкаемся о многочисленные исторические барьеры.
Во-первых, как мы уже сказали, мы не знаем точно, кто написал большинство книг. У таких книг, как книга Иисуса Навина, книги Судей и Царств, возможные датировки колеблются более чем на столетие. Еще труднее понять авторские намерения, когда даты колеблются в пределах нескольких сотен лет.
Во-вторых, между нами лежит пропасть более чем в две тысячи лет, за которые произошло множество изменений в культуре. Мы почти незнакомы со временем и обстоятельствами жизни большинства ветхозаветных писателей. Что мы знаем об образовании Моисея, которое он получил в Египте? Насколько мы знакомы с политической обстановкой в дни автора Паралипоменона, когда народ вернулся из плена? Нам сложно восстановить намерения писателей, потому что мы незнакомы со стилем жизни и стандартами, которые они разделяли со своими читателями. Внимательное изучение культуры эпохи автора может устранить некоторые исторические барьеры. Но за каждой стеной, которую пробивает изучение, крепко стоит тысяча других. Мы оцениваем намерения не наших соседей по лестничной клетке; мы пробиваемся сквозь тысячелетия.
Утонченность стиля. Третьим серьезным препятствием является утонченность и своеобразие стиля ветхозаветных писателей. Зачастую они не высказывают своих идеологических целей прямо. Моисей не объяснил, для чего он написал Исход; автор книги Есфирь не сказал о своей цели. Нам необходимо самостоятельно постигать намерения этих писателей. Мы изучаем тексты и определяем мотивы, которые обуславливают форму и содержание их историй. Утонченный стиль ветхозаветных писателей также усложняет определение основной задачи текста.
Изучая цели ветхозаветного автора, мы должны всегда помнить о множестве проблем, с которыми сталкиваемся. Сложность намерений, историческая дистанция и своеобразие стиля усложняют задачу. Поэтому нам необходимо, набравшись терпения, смиренно приступать к толкованию (см. рис. 43).
Подсказки к определению авторских намерений
Детективы получают удовольствие, когда складывают в одно целое частички доказательств, чтобы решить загадку. Если вы любите быть сыщиком, вам понравится исследовать намерения ветхозаветных авторов и собирать воедино разбросанные тут и там подсказки, чтобы установить позицию того или иного писателя. Такие подсказки можно найти в тексте и в обстоятельствах жизни писателя.
В тексте. В предыдущих главах мы рассмотрели ряд подсказок в тексте, которые помогают нам установить цель автора. Давайте снова кратко рассмотрим их, а затем подробнее остановимся на нескольких моментах ветхозаветных историй.
Во-первых, цель автора нам открывается в описании действующих лиц. Ветхозаветные писатели хотели, чтобы их читатели либо одобряли поступки героев, либо осуждали, либо имели другие чувства, но при этом сопереживали персонажам. Рассматривая описание героев в историях, мы можем раскрыть намерения писателя.
Во-вторых, идеологию автора раскрывает также описание сцен. Изменения в стиле повествования выделяют определенные сцены. Комментарии автора также явно отражают его точку зрения. При создании того или иного образа писатели обычно сосредотачиваются на том, что для них важно. Изменения пространства и времени действия обращают наше внимание на те сцены, которые автор выделил, потому что также считал важными.
В-третьих, такие изменения структуры помогают нам обнаружить цели автора. Нарастание и убывание драматического напряжения дает возможность ощутить проблему и ее решение. Подтверждающие и контрастные параллели, включения и структуры обратного порядка соединяют сцены, эпизоды и разделы. Благодаря этим структурам ветхозаветные авторы раскрывают свою позицию.
В-четвертых, ветхозаветные авторы прибегают ко многим индивидуальным способам для выражения своих взглядов. Мы уже упомянули о некоторых из них, но теперь полезно будет рассмотреть их подробнее.
Повторение
Возможно, наиболее распространенным способом, к которому прибегают ветхозаветные авторы для выражения своих идеологических намерений, является повторение. Иногда оно может быть случайным или сосредоточенным на незначительной теме. Но одни и те же мысли, появляющиеся в истории несколько раз, обычно свидетельствуют о том, что, с точки зрения автора, эти вопросы важны.
Например, в 1Пар.10:1-14 есть два эпизода, которые автор разъясняет. Повторения показывают нам ту основную мысль, которую автор Паралипоменона хотел выделить в этом отрывке (см. рис. 44).
Что является наиболее важным для летописца? В каждом эпизоде он упоминает о смерти. В первом эпизоде (ст. 1-7) писатель возвращается к теме смерти несколько раз: сыновья Саула погибают (ст. 2); Саул просит себе смерти (ст. 4); Саул убивает себя (ст. 4); и оруженосец убивает себя (ст. 5). Затем подводится итог: "И умер Саул, и три сына его" (ст. 6). Второй эпизод описывает погребение Саула. Остатки его тела найдены после жестокого издевательства. В третьем эпизоде летописец объясняет причины такой позорной смерти. Саул погиб "за свое беззаконие, которое он сделал пред Господом" (ст. 13).
Как эти повторения помогают нам понять цель летописца? Они показывают, что основное значение он придает не войне и не бедам, которые Филистимляне принесли Израилю. Это относительно второстепенные аспекты истории. Его основной темой была смерть Саула и его сынов.
Повторяющееся упоминание о смерти наводит на мысль о том, что летописец желал сосредоточить внимание читателей на важности позорной смерти Саула. Соответственно, он сделал заключение: "За то Он [Господь] и умертвил его, и передал царство Давиду, сыну Иессееву" (ст. 14б). Летописец подчеркивает, что причиной бесславной смерти Саула было отвержение Саула Богом и возвышение рода Давида.
Ссылка
Ссылку можно определить как упоминание элементов одной истории в другой. Этот способ похож на повторение, но обычно применяется к разным эпизодам, которые почти не связаны между собой. Замечая ссылки, мы обнаруживаем важные грани авторских намерений.
Например, в рассказе о Левите и его наложнице (Суд.19:1-30) мы находим сцену, которая напоминает нам о другой известной истории: Тогда как они развеселили сердца свои, вот, жители города, люди развратные, окружили дом, стучались в двери, и говорили старику, хозяину дома: выведи человека, вошедшего в дом твой, мы познаем его. Хозяин дома вышел к ним и сказал им: нет, братья мои, не делайте зла, когда человек сей вошел в дом мой, не делайте этого безумия. Вот у меня дочь девица, и у него наложница, выведу я их, смирите их, и делайте с ними, что вам угодно; а с человеком сим не делайте этого безумия (Суд.19:22-24).
Эта ужасная сцена похожа на эпизод из истории о Содоме и Гоморре: Еще не легли они спать, как городские жители, Содомляне, от молодого до старого, весь народ со всех концов города, окружили дом. И вызвали Лота, и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам; мы познаем их. Лот вышел к ним ко входу, и запер за собою дверь, и сказал: братья мои, не делайте зла. Вот, у меня две дочери, которые не познали мужа; лучше я выведу их к вам, делайте с ними, что вам угодно; только людям сим не делайте ничего, так как они пришли под кров дома моего (Быт.19:4-8).
Сходство поразительное: в обеих сценах развратники стоят на улице и требуют мужчину, который пришел в гости, но хозяин предлагает взамен своих дочерей. Кое-где даже язык одинаков: "Нет, братья мои, не делайте зла" (Суд.19:23); "Братья мои, не делайте зла" (Быт.19:7).
Почему автор книги Судей опирается на историю о Содоме и Гоморре? В сущности, он провел такую параллель, чтобы показать, что Израиль стал таким же развращенным, беззаконным и заслуживающим Божьего суда, как города, имевшие в дни Авраама дурную славу (Суд.19:30). При помощи такой ссылки он поддерживает общую идею о том, что Израилю необходим царь. Без царя Божий народ не лучше, чем жители Содома и Гоморры.
Драматическая ирония
Термин "ирония" имеет различное применение. Мы можем говорить об иронии слов, в которой скрытое значение, подразумеваемое автором, отличается от того, которое он официально преподносит. При этом писатель или герой его рассказа говорит нечто противоположное тому, что он имеет в виду на самом деле. Еще одним видом иронии является сдержанное или уничижительное высказывание о чем-то. К этому способу авторы часто прибегают, чтобы у читателей появилось ощущение, что значение того или иного слова больше, чем на самом деле.
В данном случае нас интересует драматическая ирония: читатели и автор разделяют знание, удержанное от действующего персонажа. Ветхозаветные авторы часто раскрывали свои взгляды именно таким эффективным способом. Драматическая ирония может и подразумеваться, и выражаться открыто. Иногда ветхозаветные писатели сообщали читателям дополнительную информацию, которая помогала им понять ситуацию глубже, чем понимали ее действующие лица. Таким образом, автор давал читателям почувствовать напряжение, когда они знали о неосведомленности персонажа.
Четко выраженная ирония составляет суть книги Иова. В первых главах читатели узнают о споре между Богом и сатаной (Иов 1:1-12). Однако Иов и его друзья не знают об этом событии. Рассуждая и вопрошая на протяжении всей книги, Иов пытается понять, за что он страдает, но доступ к небу закрыт. Бог обличает Иова (Иов 38-41), давая ему понять, что он не вправе знать об этом.
Когда первые читатели следили за рассуждениями друзей Иова, они уже знали ответ, удержанный от действующих лиц. Это знание помогало им глубже понять того, кто страдал, и затруднения тех, кто пытался в неведении помочь. Такая четко выраженная драматическая ирония отражает важную грань понимания идеологических намерений автора.
Подразумеваемая ирония. Ветхозаветные авторы также передавали свою точку зрения при помощи подразумеваемой драматической иронии. Большинство историй Ветхого Завета не были чем-то новым для читателей тех дней. Некоторые читатели сами переживали описываемые события, и имели о них свое представление. Кроме того, у первых читателей была возможность неоднократно слышать об этих историях. Когда они перечитывали текст второй или третий раз, они уже знали об исходе тех или иных событий, чего не знали сами действующие лица. Таким образом, драматическая ирония имела место даже там, где автор не предлагал читателям никакой особенной информации.
Например, при разделении земли между Аврамом и Лотом (Быт.13:1-18), Лот избрал землю, которая была "как сад Господень", поселившись возле Содома и Гоморры. Однако после упоминания о городах, Моисей добавил: "Жители же Содомские были злы и весьма грешны пред Господом" (ст. 13). В этом кратком комментарии конкретно ничего не сказано о событиях, которые последуют, но для читателей, которые знали об уничтожении Содома и Гоморры, он содержит острую драматическую иронию. Лот думал, что ступает на процветающую землю, но читатели знают, что он направлялся к месту суда. Полагаясь на такое знание, Моисей сообщил свою точку зрения. Авраам не только не потерял благословений земли, которую взял себе Лот, он теперь становится заступником Лота перед Богом (Быт.18:22-23).
Прямая речь
Важность прямой речи в ветхозаветных историях отмечали многие толкователи в последнее время. Как мы уже видели, речь играет значительную роль в описании действующих лиц, в изображении сцен и в структуре рассказа. Кроме того, прямая речь является одним из лучших способов, которыми ветхозаветные авторы выражают свою точку зрения.
При изучении прямой речи действующих лиц нам нужно соблюдать осторожность. Как мы уже знаем, ветхозаветные писатели часто представляли недостатки действующих лиц, изображая их ложные взгляды на происходящие события. Например, когда Мелхола упрекнула Давида за его танец перед ковчегом, она сказала: "Как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!" (2Цар.6:20).
Тем не менее, действующие лица часто отражают точку зрения автора. Давид ответил: "Пред Господом, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Господня, Израиля - пред Господом играть и плясать буду" (2Цар.6:21). Несомненно, Давид все сказал за автора. Читатели должны были разделять точку зрения Давида.
Можно назвать множество других способов определения мировоззрения писателей. Но, учитывая только эти аспекты текста, толкователи могут значительно улучшать свое понимание целей, с которыми были написаны истории Ветхого Завета.
Обстоятельства автора. Кроме подсказок в самом тексте, мировоззрение автора проясняется, когда мы обращаем внимание на обстоятельства его жизни - историческую ситуацию того времени, когда была написана та или иная история. Текст сам по себе не дает нам такой возможности, но для того, чтобы точнее определить его значение, нам нужно знать что-нибудь об обстоятельствах жизни автора.
Чтобы не усложнять этот вопрос, мы поговорим о двух основных факторах в жизни писателя: Божье вмешательство и культура, в которой жил писатель.
Во-первых, на жизнь ветхозаветных авторов повлияло Божье вмешательство. Они создавали свои истории, чтобы показать читателям, что Бог делал в их время. Они много писали о древних событиях, но истории также должны были показывать действия Божьи в мире, где жили их первые читатели. Чтобы понять намерения автора, нам нужно учитывать Божье вмешательство в ход истории во времена этого автора.
Например, давайте предположим, что Бытие было написано после исхода из Египта. Что сделал Бог в то время? Он вывел Израильтян из рабства, заставил их блуждать в пустыне и привел второе поколение к Ханаану. В свете этих событий мы понимаем, что означали для читателей тех дней такие места, как избавление Аврама из Египта (Быт.12:10-20). Моисей написал эту историю, чтобы провести параллель с избавлением Израиля из рабства, и чтобы Израиль осознал, что Бог сделал для него. В их дни Бог помогал им так же, как раньше помогал Авраму.
Также и автор книг Царств жил во время, когда Бог изгнал народ из земли. Этот Божий поступок значительно отразился на задаче писателя. Например, к концу царствования Езекии автор сообщает о визите посланников из Вавилона (4Цар.20:12). Езекия по глупости показал свои богатства посланникам, и Исаия укоряет его за это: Выслушай слово Господне: вот, придут дни, и взято будет все, что в доме твоем, и что собрали отцы твои до сего дня, в Вавилон; ничего не останется, говорит Господь. Из сынов твоих, которые произойдут от тебя, которых ты родишь, возьмут, и будут они евнухами во дворце царя Вавилонского (4Цар.20:16-18).
Почему автор сообщил об этом пятне на репутации Езекии? Он сделал это, чтобы объяснить, что царствование Езекии дало Богу основания отправить народ в Вавилон.
Когда мы оцениваем намерения автора, мы должны внимательно относиться к событиям истории. Дела, которые творил Бог в дни жизни писателей, оставляли в них глубокий след.
Во-вторых, на идеологию автора влияла также культура общества, в котором он жил. Ветхозаветные авторы думали не только о Божьих делах, но и о характере окружавших их людей. Эти аспекты жизни были во многом связаны с Божьим вмешательством. Ситуация в культурной жизни народа определялась тем, что делал для народа Бог. При этом повседневные политические, религиозные и экономические условия вносили свой вклад в формирование мировоззрения писателя.
Например, в Быт.48:1-22 мы читаем о том, как Иосиф посетил своего умирающего отца. Иосиф привез своих сынов к Иакову. Иаков получил указание от Бога относиться к сыновьям Иосифа, как собственным. Иаков благословил двух сыновей, но скрестил руки так, что правая была на младшем. Повествование заканчивается словами Иакова Иосифу: "Вот, я умираю. И Бог будет с вами, и возвратит вас в землю отцов ваших. Я даю тебе, преимущественно пред братьями твоими, один участок, который я взял из рук Аморреев, мечом моим и луком моим" (48:21-22).
Почему Моисей описал это так подробно? Была ли это всего лишь сентиментальная семейная запись? Хотел ли он просто описать прошлое? Нет, Моисей хотел разъяснить современникам их ситуацию. Количество стихов, отведенных отношениям между коленами Израиля в Исходе, Числах, Второзаконии, книгах Иисуса Навина и Судей свидетельствует о многочисленных разногласиях между коленами об их положении в иерархии. Бытие (48:1-22) предугадывает эти конфликты. Почему Ефрем и Манассия считаются равными с другими коленами? Почему колено Иосифа получает богатый двойной удел? Эти вопросы, злободневные для тех дней, находят свой ответ в этом отрывке Писания: место колен Иосифа определилось благословением Иакова.
Мы сталкиваемся со многими проблемами, когда восстанавливаем идеологические задачи ветхозаветных авторов, но мы можем находить подсказки в самих текстах и в обстоятельствах жизни писателей. Собрав эти подсказки вместе, мы сможем определить первоначальные цели ветхозаветных историй (см. рис. 45).
Заключение
В этой главе мы кратко рассмотрели два основных вопроса. Для того чтобы понять, с какой целью писал свою книгу тот или иной ветхозаветный автор, нам необходимо установить первые и последние даты составления окончательной формы книги. Затем, установив эти рамки, мы можем начать исследовать намерения писателя, изучая тексты и исторические обстоятельства. По мере того, как мы продвигаемся в изучении эпохи автора ветхозаветных историй и его современников, такие подсказки окажутся незаменимыми.
Вопросы
1. Дайте определение понятию развития текста, составления окончательной формы и корректорских поправок в историях Ветхого Завета? В чем эти свойства ветхозаветных книг препятствуют нашим попыткам установить авторство ветхозаветных историй и их первых читателей?
2. Какими подсказками мы можем пользоваться для восстановления возможных дат составления окончательных форм книг?
3. С какими проблемами мы сталкиваемся, пытаясь понять цели ветхозаветных писателей?
4. Какие подсказки помогают нам установить злободневные проблемы, которые авторы раскрывали перед современниками?
Упражнения
1. Посмотрите на обсуждение авторства книги Бытие в любых двух комментариях к Ветхому Завету. Какими принципами руководствуются авторы данных комментариев, когда определяют, кто написал Бытие?
2. Изучите книгу Руфь. Какие подсказки вы замечаете для установления дат окончательного составления книги? Обратите особенное внимание на родословные в последней главе.
3. Прочтите Бытие 1:1-2:3. Составьте список из пяти пунктов, которые разъясняют, что отрывок был написан специально для Израиля в дни Моисея. Какие темы Моисей поднимает в этом отрывке?
Когда я учился на втором курсе, однажды вечером мы с одноклассниками собрались, чтобы посмотреть фильм "Унесенные ветром". Когда на следующий день мы обсуждали картину, наша учительница спросила: "О чем, по-вашему, был этот фильм?"
На какое-то мгновение я счел этот вопрос странным. "Ясно же - этот фильм о гражданской войне". Некоторые из одноклассников были такого же мнения. "Гражданская война была ужасной!" "Рабство было несправедливым!" "Скарлет получила по заслугам!" - выкрикивали они.
Однако были студенты, которые увидели в фильме гораздо больше, чем мы. "Фильм показывает, что любая война - это зло!" - сказал один парень. Другой добавил: "Эгоистическая любовь - это вообще не любовь!"
По мере того, как мы высказывали свои мнения, учитель кратко вносила их в две колонки на доске: "Тот мир" и "Наш мир".
Когда дискуссия подошла к концу, она спросила: "О каком мире действительно повествует этот фильм? О мире гражданской войны или о нашем, современном мире?" Наступила молчаливая пауза, и тогда она предложила свой ответ: "По-моему, об обоих мирах".
Ветхозаветные авторы так же сосредотачивались на двух мирах: мире прошлого и современном для них мире. Они проводили исторические наблюдения, в поисках подтверждения действительности тех или иных событий. Но они также писали, чтобы научить своих читателей следовать ценностям прошлого в современном для них мире.
Такая двойственная цель подводит нас к третьему виду авторских намерений. Каким образом ветхозаветные авторы связывали свои исторические наблюдения с их современным применением? Как они помогали читателям переместиться из прошлого в настоящее?
Так или иначе, ветхозаветные истории были связаны с обстоятельствами жизни их читателей, потому что показывали, каким образом события прошлого влияют на их дни. Такая связь принимает множество форм, но ветхозаветные авторы всегда ориентировались на настоящее при написании рассказов о прошлом.
Итак, в свете сказанного, мы поговорим о трех формах авторских намерений: наблюдениях, предвидениях и применениях (см. рис. 46).
К каким событиям прошлого ветхозаветные писатели желали привлечь внимание своих читателей? Каким образом они описывали события давно минувших дней так, чтобы видеть их через призму современности? Как влияли их истории на читателей?
Наблюдения
Однажды я слышал об учительнице четвертых классов, которая любила рассказывать истории об Американской революции. Она сидела в большом кресле-качалке перед учениками и рассказывала им о Вашингтоне, Джефферсоне и своем любимом патриоте Патрике Генри. Ее манера рассказа была всегда одинаковой. Каждый раз она отклонялась назад в кресле, смотрела куда-то вдаль и подробно описывала что-нибудь особенное из деятельности этих людей. В конце истории она наклонялась вперед, смотрела на детей и говорила: "Мальчики и девочки, если будете поступать также, вы сможете стать героями!" Эта учительница проявляла заботу о своих учениках; она хотела воспитать из них "героев". Но в своих рассказах она никогда не упоминала о современных событиях. Она ни слова не говорила о проблемах, с которыми ее мальчики и девочки сталкивались непосредственно. Она постоянно говорила только о прошлом. Ее ученикам нужно было внимательно прислушиваться к ее рассказам и делать выводы для своей жизни.
Ветхозаветные писатели также учили своих читателей жизни, предоставляя им события прошлого. Если мы хотим раскрыть первоначальный смысл ветхозаветных историй, нам, прежде всего, необходимо внимательно рассмотреть форму, в которой авторы представили историю. Мы выделим три таких формы исторических наблюдений: фактическую, моральную и эмоциональную. О каких исторических фактах ветхозаветные писатели желали сообщить своим читателям? Какие нравственные проблемы прошлого они раскрывали? Какие аспекты эмоциональных переживаний того мира они желали предоставить вниманию читателей (см. рис. 47)?
Фактические наблюдения
В телевизионных новостях недавно сообщили, что в 1985 году 20% старшеклассников не знали о войне Соединенных Штатов во Вьетнаме. Когда я услышал эти новости, я сказал другу: "Мы никогда не усвоим уроков той войны, если не будем помнить, что она вообще была". Фактическое знание является первым шагом к изучению уроков прошлого для оценки настоящего. Если мы не знаем, что произошло в прошлом, и какими были последствия событий, мы не сможем применять эти знания к нашим сегодняшним заботам.
Ветхозаветные писатели понимали этот принцип. Вот почему они сообщали своим читателям о многих исторических фактах. Эти факты можно разделить на три категории: обстоятельства, люди и Бог.
Обстоятельства. Ветхозаветные писатели сообщали своим читателям об исторических обстоятельствах. Какой была ситуация? Что произошло? Они сообщали о датах (3Цар.15:1), обычаях (Руфь 4:7-8), голоде (Быт.41:53-57), победах (Иис.Нав.6:1-27) и поражениях (Иис.Нав.7:1-5).
Ветхий Завет - это книга об искуплении, но это искупление происходило не просто в сердцах людей, и не формировалось богословскими традициями общества. Оно происходило в контексте реальных исторических событий. Надежда Израиля состояла в том, что Бог действовал в пространстве и времени. Поэтому общие исторические условия формировали общую грань авторских наблюдений.
Описание обстоятельств нередко кардинально изменяло замысел истории. Как мы видели в предыдущей главе, несколько исторических событий стоят в центре рассказа об исходе Аврама из Египта (Быт.12:10-20). Например, в первой сцене упоминается голод на земле. На первый взгляд, эта часть истории предоставляет нам фон, на котором развиваются последующие события, но в действительности она формирует значительную часть замысла Моисея. Голод, который увел Аврама в Египет, был прообразом голода, который увел и всех сынов Иакова в Египет. В рассказе говорится, что Аврам ушел "со всем, что у него было" (Быт.12:20). Этот факт кажется незначительным, пока мы не вспомним, что Израиль вышел из Египта только после того, как "обобрал Египтян" (Исх.12:36).
В одних местах авторы вдавались во многие подробности, в других они просто обобщали факты. Но в любом случае, нам необходимо принимать во внимание авторские описания исторических обстоятельств. Какую ситуацию включил автор? Какие элементы он опустил? Как он описал условия?
Люди. Ветхозаветные авторы также уделяли внимание фактам, касающимся людей. Люди стоят в центре большинства ветхозаветных историй. Кто эти люди? Какими они были? Эти факты также формировали значительную часть исторических наблюдений.
Иногда простое описание действующего лица указывает на намерения писателя. Посмотрите на эпизод, в котором Мелхола упрекает Давида (2Цар.6:16-23). Нам не говорится, что Давида осудила "одна из его жен". Автор книги Царств написал очень конкретно. Три раза он называет женщину так: "Мелхола, дочь Саула" (ст. 16, 20, 23). Эта простая историческая подробность во многом раскрывает нам точку зрения писателя. Этот эпизод содержит не просто очередную ссору Давида с одной из своих жен; это противостояние между Давидом и дочерью Саула. По мнению автора, этот спор символизировал вражду между домом Давида и домом Саула. Как отметил сам Давид: "Пред Господом, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Господня, Израиля, - пред Господом играть и плясать буду" (2Цар.6:21).
Почему автор так хотел, чтобы читатели не забывали из какой семьи Мелхола? Он коснулся той проблемы, которая была актуальна в его дни. Должна ли царская линия Саула продолжаться? Мог ли его дом соперничать с домом Давида? Последний стих этого эпизода четко выражает мнение автора: "А у Мелхолы, дочери Сауловой, не было детей до дня смерти ее" (2Цар.6:23). Союз Саула с домом Давида не произвел потомства. Линия Саула была совершенно отвергнута Богом, а семья Давида получила исключительное право на трон.
Книга Царств начитается с интересного описания Елкана, отца Самуила. Автор сообщает, что он был "из Рамафаим-Цофима, с горы Ефремовой" (1Цар.1:1). Этот факт может показаться тривиальным, но при внимательном изучении мы видим, что он во многом объясняет цели писателя. Почему он сообщил читателям, что отец Самуила был с горы Ефремовой? Он сделал это, чтобы подтвердить законность династии Давида, поскольку пророк с севера помазал Давида.
Бог. Ветхозаветные авторы также анализировали действия Бога. Они наблюдали за проявлениями Его характера и за тем, какие цели Он преследовал в прошлом.
Например, в Быт.17:10 Бог установил обряд обрезания. "Сей есть завет Мой, который вы должны соблюдать между Мною и между вами и между потомками твоими после тебя: да будет у вас обрезан весь мужеский пол".
Эти исторические наблюдения непосредственно влияли на читателей тех дней. Бог установил обрезание для Своего народа во дни Авраама. Поэтому обряд соблюдался читателями Моисея, соблюдая завет Бога с Авраамом.
Также и в истории об исходе Аврама (Быт.12:10-20) Моисей говорит: "Но Господь поразил тяжкими ударами фараона и дом его за Сару, жену Аврамову" (ст. 17). Этот исторический факт позволил читателям понять значительность этого места Писания для их жизни. Бог поразил дом фараона в их дни, как Он сделал это в дни Аврама.
Независимо от того, ставит ли история Бога в центр сцены или оставляет Его скрытым управителем событий, тема характера Бога в ветхозаветных историях является одной из важнейших. Все, что постановил Бог, пребывает. Его реакция на события показывает их подлинную суть. Первоначальное значение текста в огромной мере зависит от фактов, которые писатели сообщают о Боге.
Моральные наблюдения
Факты требуют нравственной оценки. Как мне реагировать на инсульты моего соседа? Как мне помочь бездомным в моем городе? В жизни мы сталкиваемся с множеством ситуаций, где приходится решать самые разнообразные этические проблемы. Ветхозаветные писатели сообщали исторические факты, чтобы затронуть вопросы совести. Они излагали свой материал так, чтобы читатели четко увидели нравственный портрет древнего общества. Когда они читали эти истории, у них должен был возникнуть вопрос: "Эта ситуация была хорошей или плохой?" "Каким выглядит в этой ситуации праведный герой в Божьих глазах?"
Изображение сцен, структуры, описание образов и множество других аспектов раскрывают перед нами всевозможные этические проблемы прошлого.
В большинстве случаев эти аспекты понятны для нас. Нам несложно понять, как именно хотел Моисей, чтобы его читатели воспринимали убийство Авеля (Быт.4:2б-16) или как автор книг Царств оценивал вероломство Манассии (4Цар.21:1-18; 23:26; 24:3-4).
Но в некоторых местах Писания мы не совсем понимаем, какие выводы нужно сделать. Почему Ахав был не прав, когда предложил Навуфею купить виноградник (3Цар.21:1-3)? Почему Бог поразил Озу, который просто хотел придержать ковчег от падения (2Цар.6:7)? Для понимания этих запутанных вопросов нравственности нам нужно как можно дальше отложить свои стандарты и принять нормы, которые ветхозаветные писатели разделяли со своими читателями. Два важных нравственных стандарта проясняют наше понимание: Закон Моисеев и позднее особое откровение.
Закон Моисеев. За исключением Бытия, каждая история Ветхого Завета была написана после того, как Бог дал Моисею закон на горе Синай. Следовательно, Закон Моисея был критерием, по которому, как ожидали писатели, читатели будут оценивать прошлое. Принципы, изложенные в Десяти Заповедях и прочих постановлениях Моисея, были нормой для всех нравственных оценок.
В то же время, мы должны помнить, что Свою волю Бог являл Израилю постепенно. События, которые произошли до горы Синай, не должны оцениваться исключительно по критериям Моисея. Некоторые поступки, запрещенные после Синая, раньше, возможно, были позволены. Читатели Бытия не осудили бы Авеля за то, что он сам принес жертву, а не позвал для этого Левитских священников (Быт.4:4). В то время не было таких священнических постановлений. Также и Аврам не делал преступления, когда строил множество жертвенников, вместо того, чтобы построить только один (Быт.12:1-9). До установления скинии такая практика была совершенно приемлемой.
И наоборот, когда Ламех гордился, что убил мужа и отрока, ранивших его (Быт.4:23), Моисей дал заповедь, которая вызывала отвращение к убийству. Убийство всегда было грехом; само прославление всегда было бунтом против Бога. Когда Моисей говорит об отношениях Аврама с Агарью (Быт.16:1-16), он ожидает от читателей негативной оценки. Несмотря на обычаи в обществе, где жил Аврам, недоверие к Божьим обетованиям всегда осуждалось. Закон Моисеев просто утвердил эти жизненные принципы.
Очень часто ветхозаветные писатели оправдывали какие-либо события, ссылаясь на постановления Моисея. Повествуя о прогрессе общества, вернувшегося из плена, автор книги Ездра сообщает, что жертвы приносились в соответствии с тем, что "написано в законе Моисея, человека Божия" (Езд.3:2). Писатели также осуждали события, которые нарушали закон Моисея. Например, когда летописец описал болезнь, прервавшую пасху Езекии, он сказал, что многие люди "ели пасху не по уставу" (2Пар.30:18). Такие комментарии давали читателям твердое основание, с позиции которого можно было делать нравственную личную оценку.
Иногда писатели всего лишь намекали, что нарушение имело место. Например, в истории о винограднике Навуфея (3Цар.21:1-29) автор не вставил четкую ссылку на постановления Моисея о наследстве (Лев.25:23-28; Чис.36:7). Однако он дал понять, что Ахав не уважал устав. Навуфей назвал свой виноградник "наследством" (3Цар.21:3) - термин, введенный Моисеем и обозначавший постоянное владение семьи. Но Ахав и Иезавель называли его просто "виноградником" (3Цар.21:2). Полагаясь на осведомленность своих читателей в законе Моисея, писатель четко определил правильную оценку этого случая.
Позднее особое откровение. Ветхозаветные писатели также основывали свои наблюдения на особых откровениях, которые приходили позже через пророков. Например, автор книги Царств подтвердил правильность исключения Авиафара (3Цар.2:26-27), потому что это было исполнением пророчества, произнесенного против дома Илия (1Цар.2:27-28). Автор Ездры ссылался на Аггея и Захарию, чтобы произвести в читателях правильное отношение к программе восстановления (Езд.5:1; 6:14).
Божьи откровения, данные после Моисея, также представляют собой критерии правильного понимания истории. Ветхозаветные авторы ожидали от своих читателей оценки, сделанной в свете таких откровений и пророчеств.
Писатели Ветхого Завета не просто напоминали читателям о фактах прошлого. Их истории также были предназначены для того, чтобы раскрыть читателям определенные нравственные оценки людей и событий, вошедших в историю. Изучая намерения автора, мы должны внимательно рассматривать такие наблюдения.
Эмоциональные наблюдения
Нет ничего скучнее рассказа, в котором нет эмоциональной окраски. Если вы хотите усыпить ваших слушателей, просто перечисляйте факты один за другим. Но те же события оживают, когда мы окрашиваем их чувствами. Когда мы описываем эмоции персонажа, его сомнения, страхи, радости и печали, то это придает рассказу увлекательность.
Ветхозаветные писатели вовлекали своих читателей в мир, исполненный эмоций. Они описывали сцены, изображали персонажи, располагали элементы повествования и использовали все литературные приемы, чтобы читатели могли увидеть историю в действии. Они желали, чтобы читатели смогли представить смех и плач, вкусили радость и горе, прочувствовали восхищение и разочарование героев прошлых эпох.
В ветхозаветных историях изображены, как человеческие, так и божественные эмоции. Как авторы описывали чувства людей? Каким они видели отношение Бога?
Человеческие эмоции. Ветхозаветные писатели часто указывали на эмоции действующих лиц. И, конечно же, от читателей ожидалась оценка этих чувств. Люди часто реагировали неправильно. Однако слова, мысли и поступки людей прошлого давали читателям возможность увидеть эмоциональную сторону событий.
Человеческие эмоции бывают различными. Во-первых, мы видим примеры четких описаний эмоционального состояния героев: ужас Аврама (Быт.15:12), утешение Исаака (Быт.24:67), радостное пение и танцы женщин (1Цар.18:6). Такие портреты встречаются редко, поэтому они обычно отражают эмоционально окрашенные наблюдения автора.
Во-вторых, слова персонажа также содержат эмоциональную окраску. Когда Сара подслушала, как три странника пообещали, что у нее будет ребенок, она засмеялась, сказав себе: "Мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение? И господин мой стар" (Быт.18:12). Моисей описывает иронию в ее словах, чтобы показать, что обетование казалось совершенно невозможным. Этим он подчеркнул Божью благодать в отношении Сары, и чудесное рождение Исаака.
В-третьих, внешние действия иногда отражают эмоциональную сторону события. В Быт.17:1-2 Бог обратился к Авраму, говоря: "Ходи предо Мною и будь непорочен". В ответ "пал Аврам на лице свое". Он не возражал; он просто пал в смирении. Моисей сообщил о такой реакции, чтобы читатели увидели эмоциональную силу пугающего, убеждающего и смиряющего разговора с Богом.
В-четвертых, эмоциональные проявления персонажей часто были настолько естественны и очевидны, что ветхозаветные писатели не видели особой необходимости отдельно сообщать о них. Эти эмоции должны замечаться читателями, благодаря сопереживающему чтению. Другими словами, у читателей должен появляться вопрос: "Что я чувствовал бы, попав в такую ситуацию?" Во многих случаях читатели без особого труда определяют эмоциональную оценку событий.
Например, когда Бог призвал Авраама принести в жертву Исаака, нам нетрудно понять его разрывающую сердце реакцию, хотя текст о его чувствах ничего конкретного не говорит. Бог повелел Аврааму: "Возьми сына твоего, единственного твоего..." (Быт.22:2). Это свидетельствует о том, что Исаак был очень дорог Аврааму. Сопереживающее чтение дает нам возможность понять чувства, которые наполняли Авраама.
Когда мы читаем, что сыновья Илия "не знали Господа" (1Цар.2:12), нам не нужно отдельно рассказывать об их взглядах на жизнь, чтобы понять состояние их душ. Незнание Бога всегда подразумевает ожесточение, безразличие, и даже презрение к Богу. На основании других мест Писания и опыта своей собственной жизни мы знаем, что эти чувства были в сыновьях Илия.
Благодаря сопереживающему чтению, первые читатели могли переносить себя в ситуацию той или иной истории и ощущать радость и скорбь, великолепие и ужас событий прошлого.
Проявления Божьих эмоций. Ветхозаветные писатели также уделяли внимание описанию эмоциональной оценки поступков героев и событий с точки зрения Бога. Божий суд есть критерий истинной оценки в отличие от человеческого суждения.
Во-первых, писатели часто описывают реакцию Бога на определенные события или поступки героев. Например, когда автор книги Царств упоминает о вероломных делах Соломона, он говорит: "И разгневался Господь на Соломона за то, что он уклонил сердце свое от Господа" (3Цар.11:9). Такая информация служит читателям критерием для определения их собственной оценки.
Во-вторых, Божьи слова раскрывают Его отношение к событиям или поступкам героев. В дни Ноя Бог сказал: "Я раскаялся, что создал их" (Быт.6:7). Эти слова отражают Божье отношение к человечеству в те дни. Люди стали настолько развращенными, что Бог пожалел о том, что создал их.
В-третьих, часто ветхозаветные писатели подразумевают, что Бог реагирует эмоционально. В таких случаях им не обязательно описывать, что Бог чувствует. Контекст и личный опыт читателей делают Его эмоциональную реакцию очевидной. Когда Бог положил Свой Дух на Давида и удалил Его от Саула (1Цар.16:13-14), в этом было выражено Божье одобрение одного и осуждение другого. Также и автор Царств сообщает, что "грех молодых людей был весьма велик перед Господом" (1Цар.2:17). Он не описал конкретно слова или чувства Бога. Тем не менее, читатели могли легко представить Божью реакцию на грех - грех вызывал Его гнев.
Исследуя авторские наблюдения событий прошлого, мы должны учитывать не только факты или вопросы нравственности. В своих историях ветхозаветные писатели сообщают о чувствах людей и Бога, чтобы оживить перед читателями историю и выразить свое отношение к ней.
Предвидения
У меня было много учителей истории, но один из них мне запомнился своей уникальной способностью связывать события прошлого с современной жизнью. Он не просто преподавал нам даты, имена и события. Он часто рассказывал нам о том, как история предугадывала проблемы, с которыми мы сталкиваемся в наши дни. Благодаря установлению таких связей прошлого с будущим, учитель на всю жизнь привил мне любовь к истории.
Ветхозаветные писатели были прекрасными учителями истории. Они излагали свои наблюдения событий прошлого и в то же время держали в поле зрения проблемы современности. Следовательно, описывая историю, авторы Ветхого Завета предвидели вопросы, которые возникнут у их читателей.
Чтобы избежать путаницы, мы поговорим о трех основных видах предвидения. Ветхозаветные писатели описывали прошлое так, чтобы утвердить исторические корни религиозных убеждений и обычаев. Их истории служили моделями, которым читатели должны были подражать или избегать их. Эти повествования о прошлом формировали многие аспекты жизни их читателей (см. рис. 48).
Эти формы предвидения не являются взаимоисключающими; большинство ветхозаветных историй содержит смешанные варианты предвидения. Определив параллели между историей и современностью, мы сможем значительно глубже понять значение этих историй для нас.
Утверждение
Мы часто используем исторические факты, чтобы подтвердить или объяснить, почему жизнь стала такой, какой она есть сегодня. Когда кто-то спрашивает, почему мы попали в определенные обстоятельств, мы часто ищем их причины в прошлом.
"Папа,- спрашивает пятилетняя девочка,- почему на американском флаге тринадцать полос? По-моему, он был бы красивее, если бы их было больше".
"Эти полосы на флаге означают события, которые случились давно,- объясняет отец. - Когда наша страна только образовалась, у нас было только тринадцать колоний. Эти колонии назывались Соединенными Штатами. Поэтому на нашем флаге тринадцать полос, которые символизируют тринадцать первых колоний".
Отец показал своей маленькой дочери пример того, как история определила настоящее. То, что происходит сегодня, зависит от того, что случилось много лет назад.
Таким же образом, ветхозаветные авторы часто предугадывают образ жизни их читателей. Они сообщают о прошлом, чтобы указать, как установились те или иные обычаи, с которыми сталкиваются их читатели. У ветхозаветных читателей были такие же вопросы, как и у нас. "Почему мы живем именно так?" "Почему мы должны соблюдать определенные традиции?" "Почему мы верим в то, во что мы верим?" Ветхозаветные истории часто дают ответы на эти вопросы, указывая на их исторические корни.
Второстепенные аспекты. Часто незначительные аспекты историй разъясняют те или иные обычаи. Например, когда Моисей описывает реакцию Адама на появление Евы, он комментирует: "Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть" (Быт.2:24). Авторский комментарий Моисея указывает на то, что современный обычай брака имеет свое начало в союзе Адама и Евы. Этот стих не отражает центральной мысли истории. Он, скорее, сосредотачивается на том, как чудесно Бог сотворил Адама и поручил ему возделывать сад в Едеме. Но Моисей воспользовался возможностью сделать небольшое отступление, и объяснить, что это событие навечно поставило брак в центр социальной структуры человечества.
В рассказе о борьбе Иакова в Пенуэле (Быт.32:22-32) Моисей, прежде всего, сосредотачивался на перемене, которая произошла в жизни Иакова, когда он готовился к встрече с Исавом. В контексте этой центральной мысли он также упомянул, что бедро Иакова было повреждено. Увидев возможность объяснить современный ему обычай, Моисей затем комментирует: "Посему и доныне сыны Израилевы не едят жилы, которая на составе бедра, потому что Боровшийся коснулся жилы на составе бедра Иакова" (ст. 32).
Центральные аспекты. Намерение разъяснить исторические корни того или иного обычая может также быть центральным в рассказе. В некоторых историях описание происхождения является не отступлением и не послесловием, а играет первостепенную роль, как, например, обсуждение праздника Пурим в книге Есфирь (9:18-32). Текст описывает, как народ праздновал Божье избавление и открыто призывает праздновать Пурим всегда. Такое событие трудно назвать незначительным отступлением. Одной из целей автора было желание утвердить соблюдение праздника Пурим.
Часто такая утверждающая функция ветхозаветных историй видна нечетко. Автор полагался на то, что читатели сами увидят связь между прошлым и настоящим. Например, во 2Цар.7:1-17 писатель сообщает, как Нафан провозгласил Божье обетование о том, что потомки Давида всегда будут править Израилем. Пророк сказал, что наказание падет на тех сынов, которые будут найдены неверными, но Бог никогда не отнимет Своей любви от Давида, как Он отнял от Саула (2Цар.7:15). Какое отношение имело это событие к первым читателям? Какое влияние оно имело на современников? Это обетование утверждало линию Давида, объясняя историческое происхождение постоянства династии Давида. Какое право сидеть на престоле имели сыны Давида в дни первых читателей? Ответ дан во 2Цар.7:1-17: Бог пообещал, что дом Давида будет править Израилем вовеки. Этот исторический факт утверждал современные обычаи и обязательства.
Так или иначе, каждая ветхозаветная история имела какое-то историческое обоснование устройства того мира, в котором позже жили читатели. Почему народ Израиля должен поклоняться единому Богу как Творцу? Почему он думает, что Ханаанская земля принадлежит ему? Почему он должен стремиться к гармонии? Моисей отвечает на эти вопросы, предоставляя вниманию читателей истоки таких убеждений в книге Бытия. Почему Израильтяне должны следовать за Моисеем? Почему они должны подчиняться социальному порядку, уставленному Моисеем? Зачем поклоняться в скинии Моисея? Книга Исход дает историческую основу этих законов. Таким же образом, каждая книга Ветхого Завета устанавливала определенные исторические корни того, с чем сталкивались впоследствии читатели.
Чтобы увидеть утверждающую роль текста, мы можем задать несколько уточняющих вопросов. Какой цикл определял события той или иной истории? Как этот цикл влиял на читателей? Каким образом исторические пояснения помогали читателям правильно реагировать на ситуацию, сложившуюся в их дни? Задавая подобные вопросы, мы видим, что ветхозаветные писатели часто указывают на исторические корни, чтобы помочь читателям правильно разобраться с тем, с чем они сталкивались в своей жизни.
Модели
Вторым способом, которым мы можем руководствоваться, чтобы увидеть уместность изучения ветхозаветных историй в наши дни, является исследование моделей - примеров из прошлого, которые определяют нашу позицию.
"Но, мама,- возражает Джонни,- зачем мне учиться? Это неважно".
"Разве ты не помнишь историю об Аврааме Линкольне? - спрашивает его мама. - Он усердно трудился целый день, а когда наступал вечер, он садился перед камином и учился, пока не засыпал. Ты думаешь, он стал бы президентом, если бы не учился?"
Очевидно, мама Джонни ссылается на историю, чтобы разъяснить злободневный вопрос. Каким образом она связала прошлое с настоящим? Стремление Линкольна к учебе не определило никакой закономерности всеобщего погружения в науку. Оно не послужило причиной того, что Джонни был обязан учиться. Тем не менее, мама Джонни ссылается на опыт Линкольна как на модель. Глядя на пример Линкольна, Джонни теперь мог увидеть, насколько важна для него учеба.
Второстепенные аспекты. Очень часто ветхозаветные писатели, учитывая злободневные нужды современников, предоставляли им примеры из прошлого, чтобы найти пути решения многих проблем. Одни из этих примеров служили для подражания; другие - для предостережения. Иногда такая взаимосвязь была незначительной. Несмотря на то, что некоторые эпизоды или разделы книги содержат положительный или отрицательный примеры, автор также предлагает читателям определенные образцы.
Например, история об изгнании Адама и Евы из сада (Быт.2:4-3:24) раскрывает суть проблемы, почему человек, созданный по образу и подобию Божию, страдает и обречен на тщетный труд. Грехопадение наших прародителей ввергло человечество в грех и смерть. Моисей написал эту историю, чтобы объяснить причину страданий и горя на земле.
Пример Адама и Евы служит предостережением читателям. Почему читатели должны близко к сердцу принимать заповеди Божьи? Почему послушание Закону так важно? Ответ виден на примере Адама и Евы. Когда первые люди нарушили запрет Божий, последствия были суровыми. Это имеет отношение и к читателям, нарушающим Божьи требования.
Автор книг Царств также писал о царствовании Манассии с той основной целью, чтобы показать исторические причины переселения (4Цар.21:1-18). Грехи Манассии были последней каплей в решении судьбы Иудеи. Как сказал пророк, Бог собирался навести "такое зло на Иерусалим и на Иуду, о котором кто услышит, зазвенит в обоих ушах у того" (21:12). Но для жизни читателей его рассказ был поучителен не только в этом. Жизнь Манассии служила негативным примером для изгнанников. Только избегая вероломства и бунтарства Манассии, они могли надеяться на возможное возвращение из плена.
Центральные аспекты. Зачастую примеры были основной задачей повествования. Некоторые истории содержат примеры, связывающие прошлое с настоящим. В первых главах книги Даниила мы видим молодых израильтян, имеющих образцовую веру. Они не делают ничего неправильного; они верно служат Вавилонскому царству и крепко держатся своего посвящения Богу Израиля. История о Седрахе, Мисахе и Авденаго (Дан.3:1-30) представляет этих юношей как пример благочестивой жизни в изгнании. Они поступали по вере, несмотря на явную угрозу их жизни, и это стало примером благочестия, которое ожидается от всех, живущих вне страны Вавилонской. Какая награда их преданности? Бог благословляет их, и прославляется Сам. Связь этой истории с читателями очевидна. Что нужно делать, когда приходит искушение поклоняться другим богам? Каким образом они могли служить чужеземной власти, но при этом сохранять преданность Богу Израиля? Автор книги Даниила отвечает на эти вопросы на примере этих трех человек.
История о золотом тельце (Исх.32:1-36:6) содержит еще один пример. Этот эпизод появляется после того, как Бог дал повеление на горе Синай о поклонении в скинии, но до того, как колена Израилевы начали выполнять это повеление. Моисей вставил эту историю, чтобы описать осуждение Богом нечестивого поклонения Израиля. Какое отношение имел этот рассказ к читателям книг Моисея? В чем он предвидел ситуацию? Моисей привел эту историю с целью показать читателям, что происходит с теми, кто пренебрегает постановлениями закона. Если читатели отвернутся от чистоты установленного Богом поклонения, это возбудит Божий гнев так же, как и у подножия Синая.
Предвидение через предоставление моделей также распространяется на большие разделы и целые книги. Идеалистическое представление летописцем Давида и Соломона было вдохновляющим примером для вернувшегося из плена народа. Поступок Есфирь научил Израильтян служить интересам своего народа, даже находясь за пределами своей земли.
На протяжении всего Ветхого Завета мы находим истории, которые содержали примеры для первых читателей. Несколько наблюдений помогают нам определить эту связь. Во-первых, действия персонажа принесли ему успех или поражение? Во-вторых, похожи ли поступки персонажа на те, с которыми сталкиваются читатели? В-третьих, каких результатов могли ожидать читатели, подражая персонажу или избегая его примера? С помощью этих вопросов мы сможем рассмотреть модели во многих ветхозаветных историях.
Предсказание
"История повторяется" гласит знаменитая фраза историков. Несмотря на то, что некоторые западные ученые считают этот закон буквальным, обычно мы думаем, что история движется в линейном направлении. Однако мы знаем, что события в наши дни могут быть удивительно похожи на события прошлого.
Ветхозаветные писатели знали, что события прошлого Израиля повторятся. События предыдущих периодов истории часто были аналогами ситуаций, с которыми сталкивались их читатели. Поэтому они составляли рассказы так, чтобы показать, как настоящее повторяет прошлое. Читая ветхозаветные истории с такой установкой, читатели видели в ней зеркальное отражение своей эпохи.
Основным отличием разных типов историй является степень сходства между прошлым и настоящим. Истории, разъясняющие исторические корни сегодняшних традиций, основываются на нескольких сходствах и называются историческими. Модели проводят более четкие параллели между прошлым и жизнью читателей, но соответствие не обязательно должно быть во всем. Однако предсказания строятся на твердых аналогиях между историей и жизнью читателей; события излагаются так, что они близко напоминают читателям их ситуацию.
Несмотря на то, что предсказания действуют на основе аналогий между прошлым и настоящим, ветхозаветные писатели не выдумывали и не сочиняли таких параллелей; они правдиво рассказывали о фактах. Следовательно, такие аналогии никогда не бывают совершенно одинаковыми. Истории могут только во многом предусматривать ситуацию читателей, но никогда не являются идентичными ей.
Второстепенные аспекты. Иногда незначительные предсказания видны в историях, которые, по большей части, предоставляют модель или разъясняют какое-то историческое начинание. Например, повествование о Божьем завете с Аврамом (Быт.15:1-21) утверждает основанную на завете надежду Израиля получить обетованную землю - Ханаан. Читатели Моисея могли ожидать наследования земли, потому что Бог подтвердил Свое обетование Авраму клятвой. Но вместе с этим, Моисей предсказал то, с чем столкнутся читатели. В Быт.15:17 Бог явился Авраму в виде "дыма из печи и пламени огня". Моисей описал этот зрительный образ дыма и огня, чтобы показать, как это событие из жизни Аврама предопределило события, происходящие с израильским народом в дни Моисея. Прочитав эту историю, израильтяне вновь видели, как Бог явился им в столпе облачном и огненном. Моисей показал читателям, что Бог, который пообещал привести потомков Аврама в обетованную землю, теперь является им, чтобы вести их в эту землю.
Центральные аспекты. Предсказания могут быть основными в историях. Например, повествование летописца о царствовании Манассии (2Пар.33:1-20) предсказывало то, с чем столкнутся читатели. Манассия весьма много грешил пред Господом и был изгнан в Вавилон. В Вавилоне он покаялся и воззвал о помощи. Бог услышал его плач и вернул его в Иерусалим. По возвращении Манассия очистил поклонение Израиля и отстроил Иерусалим.
Сходство между этой последовательностью событий и жизнью общества, вернувшегося из плена, поражают. Израильтяне грешили против Бога, попали в Вавилон, взыскали Божьей благосклонности, вернулись в землю израильскую, восстановили жертвенники и отстроили Иерусалим. Почему автор книги Паралипоменон описал правление Манассии именно так? Чтобы поддержать своих читателей в их деле восстановления. Их изгнание было Божьим наказанием за грех; их избавление было милостью Божьей, вызванной их покаянием. Если нечестивый царь Манассия выразил свое покаяние, отстраивая города, не должны ли и они поступить так же?
В той или иной степени, многие истории Ветхого Завета связывали мир прошлого с миром читателей, предсказывая какие-то моменты их жизни. Определять такие предсказывающие события помогают некоторые наблюдения. Соответствуют ли элементы истории тем, через которые проходили читатели в свои дни? Какие серии аналогий видны? Каким образом события истории проясняют то, через что прошли сами читатели, а также их будущие обязательства?
Определяя способы, которыми ветхозаветные писатели объясняли и утверждали сегодняшние события, предоставляли модели правильного и неправильного поведения, предсказывали жизненные ситуации читателей, мы сможем глубже понимать первоначальное значение ветхозаветных историй.
Применение
Среди моих знакомых есть учителя, преподающие в высших учебных заведениях. Большинство из них согласны с тем, что в наши дни студенты больше не желают учиться просто ради знаний. Профессора должны показывать, в чем заключается практическая польза предметов, которые они преподают. Студенты факультетов точных наук, бизнеса, гуманитарных наук и даже богословия хотят знать, как их предметы применимы в жизни.
Интерес к практической жизни был всегда. Ветхозаветные писатели также сталкивались с этим вопросом. Они писали не просто для того, чтобы ознакомить читателей с прошлым, но чтобы научить их, как следует жить в их время. Ветхозаветные истории избыточествуют тем, что их могут применять читатели в своей жизни.
Ветхозаветные истории имеют для нас множество значений, которые также сложны и взаимосвязаны, но для простоты, мы поговорим об их трех основных видах: информативном, указательном и эмоциональном. Какую информацию о мире предоставляет история читателям? Какие нравственные образцы предлагает история для жизни читателей? Каким образом рассказ затрагивает чувства читателей? (см. рис. 49)
Информативное значение
Если мы не имеем правдивой информации о нашем мире, для нас практически невозможно благочестиво жить перед Богом. Без точных данных мы не можем делать правильный нравственный выбор или правильно реагировать на те или иные события. Все, что мы делаем, в большой мере зависит от правильной расстановки фактов.
Это правило относилось также и к первым читателям ветхозаветных историй. Стараясь вести угодную Богу жизнь, они нуждались в достоверных фактах окружающего их мира. Грех и ограниченность туманили их умы так, что они часто неправильно истолковывали реальность. Надеяться на честную, благочестивую жизнь перед Богом они могли только тогда, когда получали подлинное знание о своем времени. Для этого ветхозаветные писатели составляли свои истории так, чтобы они служили очками, через которые читатели могли видеть жизнь такой, какой она была в действительности.
Говоря о таком информативном значении историй для читателей, необходимо обратить внимание на обстоятельства, людей и Бога. Конечно же, каждый эпизод склонен подчеркивать только одну из этих категорий, однако в целых историях ветхозаветные писатели информировали своих читателей обо всех трех аспектах реальности.
Обстоятельства. Ветхозаветные истории сообщали читателям об их обстоятельствах. Мы уже увидели несколько примеров этому. Многие из людей, живших в то время, когда Моисей писал Бытие, думали, что совершили ошибку, отправившись в пустыню. Египет казался им вожделеннее, чем жизнь, которую предлагал им Моисей. Однако история о путешествии Аврама (Быт.12:10-20) предоставляла читателям правильную оценку их обстоятельств. Исход из Египта вовсе не был ошибкой; он был благословением от Бога, как и в дни Аврама.
Многие из слышавших истории книги Бытия были убеждены в неприступности городов Ханаана. Они слышали устрашающие доклады шпионов и думали, что никогда не смогут завладеть этой землей (Чис.13:26-33). Для прекращения этой ложной паники у Моисея нашлась история о Вавилонской башне (Быт.11:1-9). В ней он рассказал, как люди Вавилона желали построить башню "высотою до небес" (11:4). Такими же Израильтяне считали Ханаанские города. Во Второзаконии (1:28) Моисей упомянул, что, по словам соглядатаев, у Хананеев города были "с укреплениями до небес". И поэтому он увещевал Израильтян сохранять уверенность в том, что Бог предназначил им захватить эти укрепленные до небес города (Быт.9:1).
Такое сходство между словами Моисея во Второзаконии и в рассказе о Вавилонской башне трудно признать совпадением. Когда Израильский народ услышал эту историю, их ложные взгляды подверглись переоценке. Знаменитый город Вавилон с достигающей небес башней казался неприступным, но Бог разрушил его и рассеял народ. Тем более Он мог поразить меньшие города Ханаана.
Люди. Ветхозаветные авторы писали также для того, чтобы предоставить читателям достоверную информацию о людях тех дней. В своих историях писатели прослеживали судьбы людей прошлого, но читатели видели в этом аналогию себе и своему окружению.
Мы уже сказали, что эпизод с Давидом и Мелхолой (2Цар.6:20-23) не просто рассказывал читателям о дочери Саула. Дополнительным значением рассказа было уведомление читателей о семье Саула; Мелхола стала бесплодной, и дом Саула никак не мог претендовать на царство.
Истории об Аврааме и Лоте, Исааке и Измаиле, Иакове и Исаве содержат сведения об этих людях. Однако эти летописи также говорят читателям нечто, касающееся их современников. Лот был отцом Моавитян и Аммонитян (Быт.19:36-38); Измаил стал отцом Арабских народов (Быт.25:12-18); Исав был отцом Идумеев (Быт.36:9-43). Слыша эти истории, Израильтяне не только узнавали об исторических отношениях между своими патриархами и главами этих народов; они также понимали, как следует относиться к этим народам сейчас.
Бог. Ветхозаветные авторы писали читателям о Боге, действующем в их дни. О проявлениях Бога было собрано множество наблюдений, и эти факты осведомляли читателей о Божьих путях в современной им ситуации.
Например, мы уже в нескольких случаях отметили, что обетования, данные Богом Аврааму, применимы к первым читателям Бытия. Обетования о семени, о земле, о защите и благословении (Быт.12:1-3) показывали, как Бог обращался с народом Израиля в дни Моисея. Так же и обетование Бога Давиду (2Цар.7:1-17) было применимо к читателям времен Самуила. Богу можно было доверять в том, что Он выполнит свои обетования и заветы.
Реакция Бога на события также отражалась на ситуации читателей. Божьи проявления милости в истории говорили читателям о сострадательности к ним в их дни. Избавление Иерусалима во времена Ровоама (2Пар.12:1-2) сообщало читателям о Божьем желании поддержать и укрепить вернувшийся из плена народ. Благодаря записям о том, как Бог реагирует на грех, читатели лучше понимали, как Бог относится к греху вообще. Божий гнев на Адама и Еву (Быт.3:16-19) был уроком для них и свидетельствовал о неизменных взглядах Бога на грех. Божий суд над Озой (2Цар.6:6-7) уведомлял читателей, что Он не терпит никаких нарушений установленного порядка поклонения. Все эти события раскрывали читателям характер Бога, который действовал в их дни так же, как и в дни их отцов.
Указательное значение
Наряду с информированием читателей о прошлом, ветхозаветные авторы передавали им определенные указания. Писатели помогали читателям увидеть, как следует жить: какие нравственные обязательства они имеют, и как им следует вести себя в жизни.
Мы не должны забывать о стандартах нравственности, во избежание неправильного понимания. По большей части, нравственное значение ветхозаветных историй можно понимать в свете Закона Моисея и дальнейших откровений, данных пророками в период между временем Моисея и окончательным составлением истории.
Указательное значение любой истории весьма обширно и тесно связано с информативным и эмоциональным значениями. Как обычно, для его понимания полезно будет рассмотреть обстоятельства, людей и Бога.
Обстоятельства. Ветхозаветные истории учили читателей вести определенный образ жизни. Как читатели получали информацию об окружающем их мире, точно так же они узнавали об обязательствах, которые им следовало выполнять в определенных ситуациях. Например, повествование летописца о царствовании Асы предоставляет читателям модель правильной реакции на военную угрозу (2Пар.14:2-16:14). Когда Аса доверился Богу в войне, он одержал победу. Но когда он взял из храма сокровища, чтобы приобрести помощь Венадада, он жестоко пострадал (16:1-9). Таким образом, летописец помогает своим собратьям, вернувшимся из плена, правильно реагировать на военные угрозы. Он увещевает их избегать альянсов с чужеземцами и уповать на Бога. Каждая повествовательная книга в Ветхом Завете обращала внимание своих читателей на то, как следует поступать в подобных ситуациях.
Люди. Указательное значение ветхозаветных историй также распространялось на отношения читателей с другими людьми. Например, история о Моисеевых постановлениях по поводу брака с женщинами, имеющими удел земли (Чис.36:1-13) была применима в отношении жителей обетованной земли. Женщины, имеющие землю, были вправе выходить замуж только за мужчин из их колена.
Таким же образом, рассказы об Иосифе и его братьях имеют много указаний, которым читатели Бытия должны были следовать в отношениях между собой. Враждебность и зависть между братьями, должны были искореняться из отношений в коленах Израиля.
Бог. Ветхозаветные писатели также затрагивали в своих повествованиях обязанности, которые читатели имели перед Богом. Примеров этому очень много. Когда Давид сказал Мелхоле: "Пред Господом играть и плясать буду" (2Цар.6:21), читатели явно увидели, что Богу нужно поклоняться в сердце. Когда Авраам верой отозвался на повеление Бога принести в жертву Исаака (Быт.21:1-9), читатели также увидели свою обязанность быть верными Богу во время испытаний.
Эмоциональное значение
Ветхозаветные писатели были заинтересованы не только в том, чтобы информировать и направлять своих читателей. Они также хотели вызвать у них правильные эмоциональные реакции на окружающий их мир. Радость, грусть, страх и уверенность - все человеческие эмоции затрагиваются в их историях. Размышляя над идеологическими намерениями ветхозаветных писателей, мы также должны принимать во внимание эмоциональное значение их историй.
Нужно быть осторожными, чтобы не спутать эмоциональное значение с эмоциональными наблюдениями в рассказе. Ветхозаветные авторы наблюдали за эмоциональными сторонами событий, чтобы получить от читателей соответствующий отклик на событие. Читая о чем-то, происшедшем давным-давно, читатели могли сопереживать своим героям. Затронуть эмоции читателя было важной частью задачи автора. Но в данный момент нас интересует то, как ветхозаветные писатели хотели вызвать у читателей оценку их собственной ситуации. Как они должны оценивать свою собственную жизнь? Восхищаться? Разочаровываться? Опасаться? Для этого мы снова посмотрим на обстоятельства, людей и Бога.
Обстоятельства. Давайте еще раз отметим, что ветхозаветные читатели попадали в самые различные обстоятельства, одни из которых ободряли, другие, наоборот, пугали. Одни ситуации давали чувство уверенности читателям; другие приводили к сомнениям.
Например, мы видим, что автор Царств постоянно учит своих читателей, что изгнание Севера и Юга было справедливым. Неужели он посвятил себя этой теме, чтобы просто информировать читателей? Может, он делал это, чтобы призвать их к послушанию? Помимо этого, мы также видим у писателя заинтересованность в том, чтобы вызвать у читателей соответственную реакцию на изгнание. Читая об одном за другим исторических событиях, они должны были видеть причину своего изгнания с земли и чувствовать сожаление, скорбь, смирение перед обстоятельствами.
Когда первые читатели книги Чисел услышали о страхе, охватившем шпионов (Чис.13:31-33), какое значение имело для них это событие? Оно призывало всех, кто испытывал страх, ободриться, и укрепляло убеждения тех, кто был твердо намерен захватить Ханаанскую землю.
Люди. Ветхозаветные истории также много говорили читателям о том, какие чувства им следует питать к другим людям. Первые читатели ветхозаветных историй находились в окружении других народов. Многие рассказы учили их тому, какие чувства нужно было проявлять к людям, с которыми они сталкивались.
Один из примеров этому виден в том, как Соломон безжалостно очищает свой двор от всех политических оппонентов (3Цар.2:13-46). Какие чувства должны были испытывать читатели к потомкам Соломона, которые в их дни претендовали на лидерство? Как мы уже увидели, автор книг Царств показал, что действия Соломона были совершенно правомочны. Народ, находившийся в изгнании, должен был почитать потомков Соломона, которые должны были однажды отвести их обратно в их землю.
Явный пример эмоционального значения ветхозаветных историй для читателей также виден в последней главе книги пророка Ионы (Ион.4:1-11). Когда растение, под тенью которого сидел Иона, засохло, Иона сказал Богу, что он "очень огорчился, даже до смерти" (4:9). Бог ответил: "Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота?" (4:11). Через Божье обличение читатели учились, что им также необходимо иметь сострадание и любовь к потерянным народам. Жестокое сердце Ионы нужно заменить сердцем, радующимся покаянию и вере других народов.
Бог. Ветхозаветные истории учили читателей, какие чувства нужно испытывать к Богу. В разное время и в разных обстоятельствах читатели должны были относиться к Богу по-разному. Послушание и смирение требуются всегда, однако, ветхозаветные истории время от времени подчеркивают различные чувства к Богу.
Когда Бог поразил Озу за прикосновение к ковчегу и Давид сказал: "Как войти ко мне ковчегу Господню?" (2Цар.6:9), значение этого события было очевидно для читателей. Те, кто несерьезно воспринимают святость Бога в поклонении, имеют все причины, чтобы опасаться Его гнева. Когда рассказ повествует, что ковчег все-таки внесли в город надлежащим образом и с большим ликованием, читатели также видят, что поклоняться нужно с радостью и ликованием, находясь в благодати Божьей.
Читатели Моисея, услышав о катастрофе в дни Ноя, исполнились страха перед Божьей разрушительной силой, действующей против грешников. Однако вместе с этим Бог заверил Ноя, что "впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся" (Быт.8:22). В этом стихе читатели обретают утешение в Боге; постоянство и регулярность времен года были для них чудесными Божьими дарами.
Заключение
В этой главе мы описали идеологические намерения согласно трем основным категориям: наблюдение, предвидение и применение. Эти аспекты первоначального значения тесно взаимосвязаны. Однако, раскрывая такие авторские цели, мы сможем углубляться в подлинное значение историй.
Вопросы
1. Что такое авторские: наблюдение, предсказание и применение по отношению к читателям?
2. Назовите три основных наблюдения, которые проводили ветхозаветные писатели.
3. Назовите три основных предсказания, которые делали авторы для своих читателей.
4. Назовите три ключевых значения историй, которые читатели должны были применять к себе?
Упражнения
1. Изучите Быт.12:1-9 и нарисуйте пятишаговую схему драматического хода этого отрывка.
2. Рассмотрите каждый шаг Быт.12:1-9. Что вы можете сказать о фактических, нравственных и эмоциональных наблюдениях Моисея?
3. Рассмотрите каждый шаг Быт.12:1-9 и найдите места, где для читателей утверждались обычаи, предоставлялись модели или предсказывались определенные события (не забывайте, что Аврам был призван идти в обетованную землю так же, как и Моисей призвал Израиль к исходу).
4. В свете вашего исследования, подведите итоги информативного, указательного и эмоционального значения, которое имели рассказы для читателей Быт.12:1-9 (не забывайте о трудностях, с которыми сталкивались читатели, слыша эту историю).
"Чем больше пруд, тем тоньше лед" - это первое важное правило для начинающих любителей фигурного катания. Чем больше площадь, которую покрывает лед, тем он тоньше.
В этой главе мы будем кататься по тонкому льду. Мы проведем краткий обзор всех основных книг Ветхого Завета, состоящих преимущественно из историй. Поскольку эта задача очень обширна, мы только поверхностно коснемся ее аспектов. Нашей целью в этой главе является всего лишь установление основных направлений для дальнейшего исследования. Много информации и альтернативных мнений по этой теме можно найти в стандартных введениях и комментариях.
Несмотря на то, что каждая книга имеет свои неповторимые черты и цели, большинство повествовательных книг Ветхого Завета попадают в следующие четыре группы:
1. История Моисея (Бытие, Исход, Числа и Второзаконие)
2. История Второзакония (Иисус Навин, книги Судей и Царств)
3. История Паралипоменона (Паралипоменон, Ездра и Неемия)
4. Другие книги (Руфь, Есфирь и Иона)
Мы начнем с краткого обзора каждой группы, после чего рассмотрим каждую книгу в отдельности.
История Моисея
Ветхозаветные истории впервые появились в Книгах Моисеевых (Бытие, Исход, Числа и Второзаконие). Иудейские и христианские толкователи издавна признают значительные связи между этими книгами. Книга Бытие начинает историю, книга Исход строится на событиях Бытия, книга Чисел продолжает историю, и затем следуют события Второзакония. Таким образом, Книги Моисеевы охватывают период от сотворения до смерти Моисея.
Тем не менее, Книги Моисеевы являются единым, целостным произведением. Каждая книга имеет свои независимые черты. Бытие заканчивается смертью Иосифа (Быт.50:22-26), а книга Исход кратко повествует о жизни Иосифа (Исх.1:1-7). Книга Исход завершается путешествием дома Израилева (Исх.40:38), а книга Чисел начинает свое повествование с событий у горы Синай (Чис.1:1). В Числах описывается путешествие Израиля к обетованной земле, и анализируются многочисленные события на равнинах Моава (Чис.21:10-36:13); Второзаконие включает речи Моисея, произнесенные в Моаве и некоторые события, сопровождающие эти речи. Хотя мы должны хранить в уме общее единство Книг Моисеевых, нам не следует упускать из вида индивидуальность каждой отдельной книги.
Придерживаясь библейского свидетельства, евангелисты утверждают, что авторство Пятикнижия, в основном, принадлежит Моисею. Критически настроенные толкователи издавна не соглашались с этой традиционной точкой зрения в пользу хорошо известных документальных гипотез. Очевидно, что Моисей черпал информацию из разных источников и нанимал писарей; Второзаконие содержит свидетельства о посмертном издании. Тем не менее, мы не можем отрицать авторской роли Моисея, не подвергая сомнениям авторитет Писания и слов Самого Иисуса.
Большинство евангельских ученых соглашаются с тем, что автором Пятикнижия был Моисей, но далеко не всегда применяют этот факт в толковании. По большей части, толкование не связано со служением Моисея. Но в нашем изучении мы рассмотрим, как каждая книга соответствует времени Моисея. Почему он составил эти истории? Что он хотел сообщить своим читателям? Такой подход прольет свет на первоначальное значение Книг Моисеевых.
Бытие
Книга Бытия описывает выборочные события, происшедшие в период от сотворения мира до смерти Иосифа. Все эти события произошли до времен Моисея. Однако влияние матери (Исх.2:8-9), образование в Египте (Исх.2:10) и особое откровение от Бога подготовили его к написанию этой истории для Израиля.
Некоторые отрывки были немного подвержены редакторским правкам. Орфография еврейского текста также свидетельствует об обновлении языка книги. Но нет убедительного свидетельства о том, что свою окончательную форму книга получила после Моисея. Тем не менее, мы не можем точно утверждать, когда Моисей составил Бытие. Он мог написать книгу в Египте, во время путешествий по пустыне или на равнинах Моава. Книга даже могла постепенно составляться во время всех этих событий. Моисей мог составить книгу Бытие в любое время со времени своего призвания (Исх.3:1-4:31) до своей смерти (Втор.34:5) (см. рис. 50).
Многие толкователи считают, что Бытие построено по "формуле поколений" (Быт.2:4; 5:1; 6:9; 10:1; 11:10; 11:27; 25:12; 25:19; 36:1; 37:2). Но такой подход придает большую важность поколениям Измаила (25:12-18) и Исава (Быт.36:1-43), которые играют относительно второстепенные роли в этой книге. Поэтому Бытие гораздо легче разделить на следующие три основные части:
I. Первобытные времена (1:1-11:9)
II. Ранние времена патриархов (11:10-37:1)
III. Времена Иосифа (37:2-50:26)
Моисей написал книгу Бытия, чтобы показать своим читателям, что уход из Египта и владение Ханааном было Божьим планом для Израиля. Первозданные акты творения от хаоса до субботнего отдыха, омовение падшего мира водами потопа, избрание потомков Сима для завоевания Ханаана и поражение Вавилона - все эти события свидетельствовали о том, для какой цели Бог вывел его из Египта (I). События из жизни Авраама, Исаака и Иакова сообщали Израилю о его численном умножении и владении обетованной землей, а также об отношениях с окружающими народами (II). Отношения между главами колен в истории об Иосифе показали, как должны относиться друг к другу колена Израилевы в дни Моисея и убеждали Израиль в том, что Ханаан принадлежит ему (III). Наблюдения Моисея о прошлых веках побуждали его читателей отвернуться от Египта и уверенно вступить во владение Ханааном. Последние слова Иосифа четко показывают цель Моисея: "Но Бог посетит вас, и выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму, Исааку и Иакову" (Быт.50:24).
Эта основная тема полностью соответствует возможным датам составления окончательной формы книги. Если Бытие было составлено в Египте, Моисей писал, призывая Израильтян покинуть Египет и отправиться в обетованную землю, потому что: 1) Бог будет помогать им, как помогал в первобытные времена (I); 2) Бог обещал патриархам щедро благословить их потомков (II); 3) Бог создаст из колен Израиля один народ и приведет его в Ханаан так, как показал это во дни Иосифа (III).
Если же Бытие было написано в пустыне или на равнинах Моава, Моисей призывал читателей не прекращать борьбу. Израиль мог с уверенностью вести свои сражения, потому что: 1) Божьи действия в первобытные времена показывают Его план дать им во владение Ханаан (I); 2) Бог дал патриархам обетования, вел и защищал их, Он так же будет делать и для всего народа (II); 3) Бог приведет двенадцать колен в землю, как Он сделал это во дни Иосифа (III).
В книге Бытия записана история от начала времен до смерти Иосифа. Но эта история имела огромное значение для читателей Моисея. Слыша эти истории, они понимали важность своих переживаний, обязанностей и надежды на будущее.
Исход
Книга Исход охватывает события от рождения Моисея до прибытия народа в равнины Моава. Она сосредотачивается на избавлении Израиля из Египта под руководством Моисея, и на законе и традициях, которые он получил на горе Синай.
Возможные даты окончательного составления книги Исхода не очень разбросаны. Нам говорится, что народ Израиля ел манну, "доколе не пришел к пределам земли Ханаанской" (Исх.16:35). Также в последнем стихе говорится, что столп огненный и облачный был "пред глазами всего дома Израилева, во все путешествие их" (Исх.40:38). Эти места подсказывают, что Исход мог быть написан после того, как народ пришел к равнинам Моава.
Мы также знаем, что Исход был окончательно составлен до смерти Моисея. В некоторых отрывках могут просматриваться более поздние вставки, но основной вариант Пятикнижия был сделан после смерти Моисея. Поэтому возможной последней датой составления было время перед самой смертью Моисея (см. рис. 50).
Исход делится на три основные части:
I. Избавление при Моисее (1:1-18:27)
II. Завет при Моисее (19:1-24:18)
III. Поклонение при Моисее (25:1-40:38)
Исход содержит много важных тем для первых читателей, но основной из них является Божье авторство завета, данного Моисеем народу. Несмотря на то, что книга исполнена повествований о Божьих великих делах для Его народа, мы не должны упускать основной роли Моисея как лидера. Чудесное избавление Моисея в детстве, его забота об Израильских собратьях, его призвание Богом, чудеса в Египте и в пустыне, показывают, что Бог поставил Моисея вождем Израиля (I). Это подтверждается также тем, что Моисей получил для народа Закон. Закон был от Бога, и только Моисею было разрешено взойти на Синай в святое присутствие и получить его (II). Также и скиния была нововведением Моисея; на горе он получил от Бога указания для поклонения (III).
В книге Исход неоднократно утверждается законность служения Моисея. При первом же разговоре с израильтянином Моисей услышал вопрос: "Кто поставил тебя начальником и судьею над нами?" (Исх.2:14). Книга Исход отвечает, что вождем Израиля Моисея поставил Бог.
Вопрос о власти Моисея четко приходится на время окончательного составления книги. Израильтяне часто подвергали сомнениям законность лидерства Моисея (Исх.5:19-21; 14:10-12; 16:1-3; 32:1; Чис.12:1-16). Против его руководства роптали и бунтовали, его новый порядок казался сковывающим и суровым, а социальные постановления и обряды нарушались даже в те моменты, когда Сам Бог давал их.
В ответ на ропот против его служения, Моисей написал книгу Исход как защиту своего лидерства. Книга показала, что Моисей вывел Израиль из Египта под руководством Бога (I), что Моисеев Закон был от Самого Бога и обязан был строго соблюдаться (II), что постановления Моисея о поклонении в скинии также были даны Богом (III).
Книга Исход охватывает множество событий: от тяжелого рабства до путешествия Израиля к пределам Ханаана. Власть Моисея была важным вопросом, когда приближалась его смерть и народ готовился войти в обетованную землю. Исход особенно сосредотачивался на лидерстве Моисея и предоставлял законное основание для всего, что он делал под Божьим руководством.
Числа
Книга Чисел описывает события, которые произошли в то время, когда Израиль шел от Синая к равнинам Моава. Книга описывает это путешествие в нескольких фазах и повествует о временах послушания, ведущих к благословению, а также о бунтарстве, ведущем к осуждению.
Свою окончательную форму книга Чисел получила на равнинах Моава. За исключением нескольких стихов, мы не имеем свидетельства об ее изменениях после смерти Моисея. Последние события, записанные в книге, говорят о размещении Израиля в Моаве "против Иерихона" (Чис.22:1; 26:3; 26:63; 31:12; 33:48, 50; 34:15; 35:1; 36:13). Повторяющиеся ссылки на Иерихон показывают, что книга могла быть написана в самом конце жизни Моисея, когда Израиль готовился к захвату земли (см. рис. 50).
Книга чисел делится на три основные раздела:
I. Создание первой армии (1:1-10:10)
II. Поражения в походе (10:11-25:18)
III. Создание второй армии (26:1-36:13)
Моисей составил книгу Чисел, чтобы призвать к оружию второе поколение Израиля, как святую Божью армию. Книга начинается с формирования армии первого поколения и святых постановлений, которые она должна соблюдать (I). Затем описывается поход первого ополчения от Синая до равнин Моава. По пути армия бунтует и теряет нравственные ориентиры. Бог защищает свой народ, но отвергает армию первого поколения (II). Последний раздел описывает создание святой армии следующего поколения. Новое поколение организовано, испытано и ему даны особые постановления (III).
Книга Чисел непосредственно говорила к сердцам первых читателей. Эти рассказы призывали Израиль, остановившийся на Моавитских равнинах, посмотреть на себя как на святую Божью армию. Они сосредотачивались на: 1) какую мощную армию Бог создал из первого поколения (I); 2) Божьих благословениях первой армии, ее поражениях и Божьем наказании (II); 3) милостивом преобразовании второго поколения в мощную армию, имеющую указания к войне и к жизни на земле после победы (III).
Книга Чисел учила читателей тому, что Бог призвал их быть святой армией. Первое поколение не устояло. Но вскоре люди второго поколения должны были ступить на Ханаанскую землю. Достигнут ли они победы?
Второзаконие
Второзаконие кратко повествует о событиях, которые произошли на равнинах Моава. Книга сосредотачивается на завещании Моисея народу и передаче власти Иисусу Навину. Завершается книга смертью Моисея. В этом узком историческом промежутке речи Моисея повторяют всю историю Исхода и предусматривают события, которые произойдут в обетованной земле.
Время окончательного составления Второзакония установить трудно. Большая часть книги была написана самим Моисеем, и нет никаких оснований сомневаться в авторстве книги. Тем не менее, сама книга подсказывает, что окончательную форму она получила уже после смерти Моисея. Самым выразительным свидетельством этого является запись о смерти Моисея (Втор.34:1-12). Эта запись является не просто незначительной редакторской поправкой, она ставит нас в определенные рамки толкования всей книги. Второзаконие представляет постановления Моисея, данные читателям после его смерти.
Сходство Второзакония с международными договорами второго тысячелетия указывают на то, что эта книга получила свою окончательную форму в дни Иисуса Навина. Второзаконие представляет его верным хранителем Закона Моисеева (Втор.1:38; 31:7-8; 34:9) и указывает на нужду народа знать эту книгу, ступая на Ханаанскую землю (Втор.11:29-32). Целая глава содержит подробные инструкции о том, как завет Моисея должен быть обновлен на горе Гевал (Втор.27:1-26). Как сообщает книга Иисуса Навина, эти постановления соблюдались до мельчайших подробностей (Иис.Нав.8:30-35). Похоже, что книга была окончательно составлена не раньше этого обновления завета при Иисусе Навине (см. рис. 50).
Второзаконие состоит из нескольких основных обращений Моисея, а также включает повествование о последних событиях его жизни. Тематическая структура, в которой расположены эти материалы, не совпадает с формой древних ближневосточных договоров и соглашений.
I. Введение (1:1-4)
Первое обращение (1:5-4:43)
II. Исторический пролог (1:5-4:43)
Второе обращение (4:44-28:68)
III. Условия (4:44-26:19)
IV. Благословения, проклятия и утверждение (27:1-30:20)
Третье обращение (29:1-30:20)
V. Последовательность (31:1-34:12)
Книга описывает события, происходившие во времена Моисея, когда народ должен был следовать за Иисусом Навином в обновлении завета. Она подтверждает происхождение завета поклонения Богу (I); перечисляет проявления Божьей милости на протяжении истории (II); подчеркивает обязательства жизни в завете (III), раскрывает благословения, проклятия и утверждение завета (IV); описывает продолжение следования завету (V).
Когда народ входил в Ханаанскую землю, он сталкивался со многими трудностями и искушениями. Второзаконие обязывало народ помнить: 1) Бога, который установил с ним завет через Моисея (I); 2) Божьи дела для него на протяжении истории (II); 3) Его требования праведной жизни (III); 4) благословения, проклятия и утверждение отношений, предусмотренных заветом (IV); 5) необходимость следовать за Иисусом Навином как за лидером народа завета (V). Таким образом, Второзаконие прямо указывало на обязанности и потребности его первых читателей.
История Моисея формирует первую часть повествовательных материалов в Писании. Она касается вопросов, связанных с потребностями Израиля в первые десятилетия его существования как народа. Она объясняла и оправдывала исход (Бытие), утверждала авторитет Моисея и законность введения его национальной политики (Исход), направляла к завоеваниям народ как святую армию (Числа) и учила необходимости хранить верность завету (Второзаконие). История Моисея является фундаментальным документом для всех уроков, которые Бог собирался дать Своему народу в будущем.
История Второзакония
Второй основной частью традиционного Еврейского Канона являются книги пророков. Пророческий материал делится на две группы: "ранние пророки" (книги Иисуса Навина, Судей и Царств) и "поздние пророки". Мы рассмотрим ранних пророков, или Историю Второзакония, как ее называют в последние годы. Этот раздел канона дает пророческую оценку истории Израиля от завоевания Ханаана до изгнания в Вавилон.
Существует много мнений об авторстве книг ранних пророков, но два из них наиболее выделяются. С одной стороны, критически настроенные толкователи ищут документальные источники Пятикнижия в некоторых из этих книг. Но, в общем, этот подход был поддержан далеко не всеми.
С другой стороны, немецкий богослов Мартин Нот высказал мнение, получившее широкое распространение. Он утверждал, что окончательную форму всех книг от Второзакония до Царств, исключая Руфь, составил в дни изгнания некий автор, которого он назвал "Второзаконник". Нот признавал, что все книги в этой истории отличаются одна от другой. Такие различия в стиле и содержании он объяснял разницей источников, на которые полагался Второзаконник. Поэтому, с точки зрения Нота, одна главная богословская нить проходит через все эти книги: Израиль нарушал законы до такой степени, что был справедливо осужден на изгнание.
В своей книге "Богословие Ветхого Завета" Вон Рад, хотя и соглашался с тем, что эти книги имеют определенное единство, несколько изменил такую негативную оценку мотивов написания этих книг. Его основной темой была надежда на Мессию, особенно в книгах Царств. При этом он утверждал, что Второзаконник подчеркивал надежду на продолжение линии Давида. Несмотря на грех и осуждение, обетование, данное Давиду, не было утрачено.
В последние годы обоим мнениям придавали одинаковую важность. Крос утверждает, что суд и надежда отражают два разных редакторских уровня. Положительная надежда на продление линии Давида происходит от автора, который писал во времена реформ Иосии (4Цар.22:1-23:30). А негативная тема осуждения была привнесена автором во время изгнания.
Другой немецкий писатель, Г.В. Вольф, нашел еще более удобный подход к анализу негативных и положительных элементов текста. По его мнению, закономерность того, что израильский народ находится в изгнании, и его надежда на род Давида тесно связана с покаянием. Если изгнанники полностью раскаются в своих грехах, произойдет их возвращение из плена.
Современные евангельские ученые имеют разные мнения о датировках и назначении книг ранних пророков. Два вопроса имеют особую важность: место Второзакония и единство истории.
Место Второзакония
Критически настроенные толкователи обычно смотрят на окончательную форму книги Второзакония как на часть Истории Второзакония. Как мы уже увидели, евангелисты приписывают авторство Второзакония Моисею, исключая любые более поздние датировки появления этой книги.
Поэтому нельзя отрицать, что Второзаконие играло важную роль во всех книгах - от книги Иисуса Навина до книги Царств, хотя авторы опирались на другие книги Пятикнижия. Богословская терминология, структуры заветов и многие другие богословские элементы очень широко представлены во Второзаконии. Поэтому можно сказать, что Второзаконие выполняло двойную функцию: завершало Историю Моисея и предоставляло богословское основание для Истории Второзакония.
Единство истории
Вторым основным вопросом были отличительные черты каждой книги. Мнение Нота о написании истории во время изгнания сглаживает различия книг. Однако, как мы еще увидим, книги Иисуса Навина, Судей и книги Царств значительно отличаются друг от друга. Для правильного понимания этих книг мы должны рассматривать их каждую в отдельности.
С точки зрения такого разнообразия и одновременно единства между этими книгами, будет разумнее всего предположить, что История Второзакония является работой разных писателей, принадлежавших к одной богословской группе. Гармония повествования появляется, в основном, благодаря ее огромной зависимости от Второзакония. Тем не менее, каждая книга имеет свои отличительные черты, поскольку все авторы преследовали различные цели.
Иисус Навин
Книга Иисуса Навина повествует о событиях, связанных с первыми завоеваниями Израиля в Ханаане: разделение земли, первые дни пребывания в Ханаане, смерть Иисуса Навина. Книга содержит много личных свидетельств автора (Иис.Нав.2:21; 5:1, 6; 7:21; 8:26; 14:6-12; 15:16-19; 17:14-18), а это говорит о том, что разделы книги писались приблизительно в одно время с описываемыми событиями. О Раав в книге сказано, что "она живет среди Израиля до сего дня" (Иис.Нав.6:24). Иевусеи все еще находились в Иерусалиме (Иис.Нав.15:8; см. также 2Цар.5:6), а Гаваонитяне все еще были слугами при святилище (Иис.Нав.9:27; см. также 2Цар.21:1-6). Однако, принимая во внимание другие части книги, эти ссылки относятся к источникам, которыми пользовался автор, составляющий окончательный вариант книги.
Ряд стихов показывает, что окончательная форма была составлена гораздо позже того, когда произошло большинство событий в книге. В нескольких случаях автор посчитал нужным предоставить современные эквиваленты старым названиям определенных мест (Иис.Нав.15:9, 49, 54). Некоторые события, отмеченные в книге, произошли после Иисуса Навина. Например, писатель упоминает о завоевании Хеврона Халевом (Иис.Нав.15:13; Суд.1:8-10), Давира - Гофониилом (Иис.Нав.15:15-17; Суд.1:11-13) и о поселении сынов Дановых на севере Израиля (Иис.Нав.19:47; Суд.18:27-29). В последней главе записано о смерти Иисуса Навина (Иис.Нав.24:29-30) и Елеазара (Иис.Нав.24:33). Книга даже предоставляет ретроспективную характеристику старейшин, которые пережили Иисуса Навина (Иис.Нав.24:31). В свете этих доказательств, мы можем сделать вывод, что свою окончательную форму книга Иисуса Навина получила не раньше первого или второго поколений после смерти самого Иисуса Навина.
Наилучшая подсказка о самой поздней дате находится в третьей книге Царств (16:34), где упоминается о проклятии Иисуса Навина на каждого, кто отстроит Иерихон (Иис.Нав.6:26). Эта книга Царств была написана приблизительно во времена издания Указа царя Кира (538 до Р. Х.). Следовательно, окончательная форма книги Иисуса Навина была составлена во время изгнания (см. рис. 51).
Книга Иисуса Навина делится на три основные части.
I. Завоевание земли (1:1-12:24)
II. Унаследование земли (13:1-22:34)
III. Жизнь по завету в земле (23:1-24:33)
Книга Иисуса Навина сосредотачивается на днях завоевания, чтобы научить своих читателей, как следует жить в земле, которую дал им Бог. Победы и поражения Иисуса Навина показывали, что Израиль должен был продолжать сражаться за землю (I). Разделение уделов земли и отношения между коленами учили Израиль тому, как следует обращаться с полученной в наследство землей (II). Церемония обновления завета в конце жизни Иисуса Навина показала необходимость жить в соответствии с заветом, установленным Богом (III).
Эти основные цели соответствуют возможным датам окончательного составления книги. Если книга была написана до монархии, она говорила читателям: 1) продолжать святую войну, начатую Иисусом Навином (I); 2) уважать земельные наделы колен и сохранять единство (II); 3) сохранять верность обновленному завету (III).
Если же книга была окончательно составлена во время изгнания, она: 1) предоставляла изгнанникам надежду на победу над врагами (I); 2) напоминала им об их национальном наследии в обетованной земле (II); 3) призывала их к обновлению завета и верности ему (III).
Книга Иисуса Навина возвращается к дням, в которые Израиль впервые занял землю, чтобы указать читателям путь к победе, безопасности и верности завету в Ханаанской земле.
Книга Судей
Книга Судей повествует о событиях между временем завоевания земли и временем воздвижения монархии в Израиле. Как и в книге Иисуса Навина, некоторые события были записаны приблизительно в то же время, когда произошли. О Иевусеях сказано, что они "живут в Иерусалиме до сего дня" (Суд.1:21); Сидон считается главным городом Фонеции (Суд.18:28). Эти отрывки свидетельствуют об источниках, которыми пользовался составитель окончательной формы книги.
Несколько стихов указывают на то, что вероятной самой ранней датой окончательного составления книги был период монархии. Четыре раза автор сравнивает свой собственный день с историческими событиями книги, говоря: "В те дни не было царя у Израиля" (Суд.17:6; 18:1; 19:1; 21:25). Суд.18:30 может означать, что изгнание Израиля в это время уже произошло.
Несколько стихов также подсказывают возможную последнюю дату написания книги. В книге Царств повторяется историческая последовательность событий книги Судей. О рождении Самуила повествуется после рождения Соломона. Это может означать, что книга Судей была написана не раньше времени окончательного составления первых книг Царств. Промонархический склад книги может указывать на дату, предшествующую великим поражениям царства в Израиле, однако народ возлагал большие надежды на своих царей даже после того, как Давид и его потомки навели на него беду. Явное наличие царей в дни писателя (Суд.17:6; 18:1; 19:1; 21:25) свидетельствует о том, что книга могла быть окончательно составлена до переселения. Но эти стихи могут также объясняться тем, что сохранилась надежда на царей во время плена. Несмотря на то, что период ранней монархии кажется более подходящим, мы не должны исключать и возможных более поздних дат (см. рис. 51).
Материал книги предоставлен в трех основных разделах.
I. Нерешительные завоевания (1:1-2:4)
II. Циклы при судьях (2:5-16:31)
III. Анархия при левитах (17:1-21:25)
Книга Судей является оправданием Израильской монархии. Почему Израилю нужен благочестивый царь? Книга дает три ответа: без царя колена Израилевы не решались на завоевания (I); судьи могли лишь ненадолго приносить утешение после каждого отступления Израиля от веры (II); без царя левиты не могли обеспечить стабильность религиозной и социальной жизни Израиля (III).
Эти основные темы совпадают с датами составления окончательного варианта книги. Если книга Судей была написана еще при вступлении на престол Давида, она говорила о необходимости в Иудейском царе, который поведет народ в бой (I), который обеспечит мир и безопасность (II), который укрепит религиозные и социальные стандарты Моисеева Закона (III).
Если книга была окончательно составлена во время плена, она сообщала народу о необходимости в царе из рода Давида, который поведет народ (I), о неправильности возвращения к предмонархическому лидерству в коленах (II), о необходимости в новом царе, который сохранит Израиль от религиозной и социальной анархии (III).
Книга Судей описывает мрачный период в истории Израиля. Поражения и беды видны почти на каждой странице. Писатель сообщал об этих трудностях, чтобы показать необходимость в благочестивом царе. От ранних дней Давида до поздних дней переселения это послание прямо затрагивало обстоятельства, в которые попал Божий народ.
1, 2 книги Царств
Первые две книги Царств повествуют о событиях истории Израиля, произошедших между периодом правления судей и последними годами царствования Давида. В них используется ряд источников, которые были составлены в течение короткого времени после описанных в них событий. Радикальные толкователи восстановили многие из предположительных источников. Вероятность определения их подлинности колеблется, но мы можем быть уверены, что многие пророческие и царские записи были доступны писателям.
Два основных фактора указывают на вероятную самую раннюю дату составления окончательной формы. Книга говорит о бедственных днях в доме Давида (2Цар.11-20). В ней также записаны "последние слова" Давида (2Цар.23:1). Самуил не мог написать первые две книги Царств до этих событий. Первая дата написания еще дальше отодвигается комментарием о том, что "Секелаг остался за царями Иудейскими доныне" (1Цар.27:6). Этот стих означает, что окончательно книга могла быть составлена после разделения народа.
Самая поздняя возможная дата написания зависит, в основном, от свидетельств из других книг. Например, летописец (автор Паралипоменона) использовал первые две книги Царств в качестве своих основных источников, что говорит о написании этих книг до или во время переселения. Кроме того, третья и четвертая книги Царств ссылаются на первые две. Например, 3Цар.1:1 продолжает историю Израильской монархии с того места, где закончил свое повествование Самуил (2Цар.23:1-7; 3Цар.1:1). Последние книги царств также ссылаются на пророчества, данные в первых (3Цар.2:27; 1Цар.2:27-36). Поскольку мы знаем, что третья и четвертая книги Царств были написаны в последние годы изгнания, мы можем также ссылаться на этот период в качестве ориентира для определения возможной последней даты составления окончательного варианта первой и второй книг Царств (см. рис. 51).
1 и 2 Царств можно разделить следующим образом:
I. Основание царства (1Цар.1:1-7:17)
II. Царство Саула (1Цар.8:1-15:35)
III. Царство Давида (1Цар.16:1 - 2Цар.20:26)
IV. Будущее царства (2Цар.21:1-24:25)
Центральной в этих книгах является тема надежды Израиля на линию Давида, несмотря на беды, причиненные грехами Давида. Божье благословение Самуила установило законность линии Давида, потому что он помазал Давида на царство (I). Саул со своим домом лишился царства, потому что отвернулся от Бога (II). Бог благословил Давида, когда он был верным, но навел на него беду, когда он согрешил (III). Тем не менее, из последних глав видно, что дом Давида все еще оставался законной династией, на которую Израиль во все роды должен был возлагать свою надежду (IV).
В период разделения монархии эти темы прямо затрагивали нужды народа. Семья Давида была основной причиной разделения Израиля (3Цар.11:9-13) и неоднократно сбивала народ с пути. Однако, несмотря на эти недостатки, линия Давида по-прежнему оставалась законной династией, потому что: 1) ее утвердил Самуил (I), 2) царство Саула было отвергнуто (II), 3) дом Давида был утвержден как вечная династия Израиля (III), 4) Бог избрал дом Давида, чтобы дать народу многие благословения (IV). В тот период, когда против дома Давида могли выдвигаться сильные осуждения, эта книга давала четкую и необходимую весть о надежде.
Во время изгнания, те же темы могли быть оговорены для поддержания надежды на линию Давида. Несмотря на тот факт, что своим пленом народ был во многом обязан дому Давида (4Цар.21:10-15), надежда народа все еще заключалась в потомке Давида, который однажды восстанет и поведет царство к славному восстановлению.
3, 4 книги Царств
Последние книги Царств касаются истории Израиля со времени смерти Давида до освобождения Иехонии из темницы в Вавилоне. Во многих случаях автор ссылается на конкретные источники, пришедшие от дней самих событий. Он упоминает о "книге дел Соломоновых" (3Цар.11:41), о "летописи царей Иудейских" (3Цар.14:29; 15:7, 23) и о "летописи царей Израильских" (3Цар.14:19; 15:31). Время от времени автор использует формулу "до сего дня", ссылаясь на материал источников, но в некоторых местах он говорит о своем собственном дне.
Период возможных дат написания этих книг относительно невелик. Возможная самая ранняя дата приходится на время освобождения Иехонии (4Цар.25:27-30) (561/2 г. до Р.Х.). Выражение "во все дни жизни его [Иехонии]" (4Цар.25:29) звучит двусмысленно. Оно может допускать, что Иехония уже умер ко времени составления книги. Поскольку автор последних книг Царств не упомянул о царе Кире, возможная последняя дата приходится как раз на время перед выходом Указа Кира (538 г. до Р. Х.), когда Израильтяне получили разрешение вернуться в свою землю (см. рис. 51).
В третьей и четвертой книгах Царств четко видны три раздела:
I. Беда и надежда в годы Соломона (3Цар.1:1-12:24)
II. Беда и надежда в годы разделения (3Цар.12:25 - 4Цар.17:41)
III. Беда и надежда в последние годы Иуды (4Цар.18:1-25:27-30)
Последние книги Царств показывали, что народ заслужил переселение, и возвращение возможно только через полное покаяние. Писатель говорил об этом, сосредотачиваясь на славе Соломона, когда он был верным. (I). Затем он привел примеры верности и отступничества в период разделения, особенно выделяя упадок северного Израиля и справедливость его переселения (II). И в конце он обратился к непокорности, из-за которой был переселен Иуда. Завершил автор свою книгу словами надежды, упомянув об освобождении Иехонии (III).
Если третья и четвертая книги Царств были написаны до смерти Иехонии, то они призывали народ посвятить себя полному покаянию, потому что: когда Соломон служил Богу, его царство было славно, но его вероломство навело на народ проклятия (I); в разделенном царстве послушание принесло обильные благословения, но неверие стало причиной проклятий и переселения (II); к остающемуся Иудейскому царству был применен тот же принцип благословений и проклятий (III). Освобождение Иехонии было воспринято как знак возможных грядущих благословений. Возможно теперь, если народ раскается, Бог снимет с него проклятия.
Если же книги были написаны после смерти Иехонии, они были направлены на то, чтобы удалить разочарования, вызванные его кончиной. Они показывали, что Бог справедливо удерживал народ в плену, и что освобождение зависело он полного покаяния и веры.
История Второзакония представляет собой второй основной раздел ветхозаветных историй. Ее книги опираются на Закон Моисея, особенно на Второзаконие, и оценивают различные периоды истории Израиля от завоевания земли до освобождения Иехонии в Вавилоне. Все вместе эти книги формируют единую точку зрения. Тем не менее, нам не следует упускать индивидуальные качества, свойственные каждой книге. Книги преподносили основное руководство к жизни в обетованной земле (Иисус Навин), учили о необходимости в царе (Книга Судей), законности царской линии Давида (1, 2 Царств), а так же указывали причину переселения и условия для возвращения (3, 4 Царств).
История Паралипоменон
История Паралипоменона, третья основная группа ветхозаветных историй, состоит из книг Паралипоменон, Ездры и Неемии. В Септуагинте, английских и русских Библиях эти книги следуют сразу после книг Царств. Однако в Еврейском каноне, они появляются в другом порядке (Ездра, Неемия, Паралипоменон) в конце Писаний.
Еврейские традиции приписывают книжнику Ездре основную роль в авторстве всех трех книг. Но евангельские толкователи во многом не согласны с этим традиционным мнением. Нельзя полностью исключать возможность, что Ездра принимал участие в окончательном составлении этого материала, но найдено очень мало свидетельств этому. Несомненно, мемуары Ездры (Езд.7:1-10:44) являются автобиографичными, но эти разделы могли просто быть одними из многих источников.
Кроме вопроса о причастности Ездры, оправдывается предположение многих толкователей последних веков о том, что за окончательное составление всех трех книг отвечал один человек. Подобно идее Нота о Второзаконнике, считается, что некий "Летописец" составил книги Паралипоменон, Ездры и Неемии.
Не удивительно, что толкователи склонны видеть одну руку за всей этой историей. Книги имеют значительные сходства. Например, Ездра повторяет и ссылается на запись об Указе царя Кира (2Пар.36:22-23; Езд.1:1-4). Все книги были написаны в Палестине в течение короткого периода времени. Они разделяют глубокую заинтересованность в храме и чистоте народа Божьего. Книги имеют значительную степень единства. Тем не менее, это единство не исключает их различия.
Недавние исследования указывают на первоначальное единство книг Ездры и Неемии. Некоторые толкователи утверждают, что вначале эти книги были разными, но большинство соглашается в том, что есть все причины считать книги Ездры и Неемии двумя частями одной работы.
В то же время, в последних исследованиях ученые склонны проводить разделительную черту между Паралипоменоном и Ездрой-Неемией. Ряд идеологических различий указывает на то, что книги были написаны разными авторами. Например, Паралипоменон подчеркивает доктрину о Божьем воздаянии и завет Бога с Давидом; эти темы почти отсутствуют в книгах Ездры-Неемии. Паралипоменон более спокойно отзывается о северных Израильтянах, чем Ездра и Неемия. Паралипоменон выражает надежду на объединение Севера и Юга; книги Ездры и Неемии не отводят никакой участи северным жителям. Но наиболее выразительной разницей является отношение к иноземным женам Соломона. Паралипоменон опускает 3Цар.11:9-13, где причиной разделения царства указываются международные браки Соломона. Отсутствие упоминания об этом факте резко выделяется в свете проблем с такими браками, имевшими место во время и после служения Ездры и Неемии (Езд.10:1-44). Более того, Неемия (13:26) прямо осуждает Соломона за его браки с иноземками. Эти идеологические различия предоставляют сильное свидетельство в пользу предположения о разном авторстве Паралипоменона и Ездры-Неемии.
Во многом История Паралипоменона имеет сходства и различия, подобные сходствам и различиям Истории Второзакония. Сходства позволяют нам говорить о разделе Паралипоменона как о серии книг, которые строятся одна на другой и имеют похожие взгляды. Но книги Паралипоменон и Ездры-Неемии были, скорее всего, работами разных людей, писавших с разными целями.
Паралипоменон
Паралипоменон охватывает широкий период истории, начиная с Адама (1Пар.1:1) и заканчивая Указом Кира (2Пар.36:22-23). Летописец кратко рассказал о событиях, предшествовавших Давиду с помощью родословных, списков и небольших рассказов (1Пар.1:1-9:44), но историю от Давида до Указа Кира он рассматривал очень подробно.
Летописец пользовался многими источниками, основными из которых были книги Царств. Он также ссылался на ряд других источников:
• разделы Пятикнижия, книги Судей, Руфь, Исаии, Иеремии, Захарии и Псалмы;
• некоторые неизвестные исторические источники: "летопись царя Давида" (1Пар.27:24), "книга царей" (2Пар.24:27), "книга царей Израильских" (1Пар.9:1; 2Пар.20:34), "книга царей Израильских и Иудейских" (2Пар.27:7; 35:27; 36:8);
• некоторые пророческие источники: записи Самуила (1Пар.29:29), Нафана (1Пар.29:29; 2Пар.9:29); Гада (1Пар.29:29); Ахии (2Пар.9:29), Адды (2Пар.12:15; 13:22), Самея (12:15), Иоиля (2Пар.9:29), Исаии (2Пар.26:22), Хозая (2Пар.33:19);
• другие, неуказанные источники.
Возможную самую раннюю дату окончательного составления Паралипоменона установить сложно. Последним записанным событием было издание царем Киром указа об освобождении израильтян. Но спустя какое время после указа, писал Летописец? В последние годы все больше толкователей утверждают, что ранняя дата попадает на период попыток восстановления храма Зоровавелем (520-515 до Р.Х.). Но такая датировка также спорна. Например, царская родословная в 1Пар.3:17-24 заканчивается двумя поколениями после Зоровавеля. Однако, как мы уже сказали, нельзя исключать возможность дополнений книги после ее написания.
Некоторые данные свидетельствуют в пользу завершения датировки периодом Зоровавеля. Во-первых, умолчание о браках Соломона с иностранками (3Цар.11:9-13) наводит на мысль о том, что книга была написана до того, как проблемы вероотступничества обострились в обществе. Во-вторых, в конце книги четко указано, что Бог повелел Киру "построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее" (2Пар.36:23), а эта тема была важной во время первых попыток восстановления храма. В-третьих, летописец объединяет вопросы царства и храма так, как это было свойственно дням Зоровавеля. В своем повествовании он увещал, что благословение Израиля зависело от постановления царя из рода Давида и содержания храма в надлежащем порядке. Эти вопросы свойственны тому периоду, когда Зоровавель еще не сошел с исторической сцены. Поэтому мы относим первую вероятную дату окончательного составления книги к периоду восстановления храма.
Наиболее позднюю дату также сложно установить. Отсутствие эллинистических влияний подсказывает, что книга была составлена до темных лет межзаветного периода. Если полную родословную в 1Пар.3:17-24 принимать за подлинник, она указывает на дату около 400 года до Р.Х. Таким образом, мы ограничиваем сроки вероятных дат четвертым веком (см. рис. 52).
Летописец написал свою историю, чтобы направить восстановление царства в послепереселенческий период. Его повествования разделяются на четыре основные части:
I. Родословные Божьего народа (1Пар.1:1-9:44)
II. Единое царство (1Пар.10:1 - 2Пар.9:31)
III. Разделенное царство (2Пар.10:1-28:26)
IV. Воссоединенное царство (2Пар.29:1-36:23)
Свою историю летописец начал с повествования о людях, принадлежащих воссоединенному народу, отслеживая происхождение Израиля и всех колен и семейств, которые были возвращены из плена (I). Затем он предоставил идеализированное повествование о царствованиях Давида и Соломона, которые правили народом и посвятили себя возведению храма (II). Далее летописец показал, каким образом процветание и упадок Иуды зависел он упования народа на Бога, послушания и преданности храму (III). И, наконец, он рассмотрел переселение и возвращение воссоединенного при Езекии царства в землю Израиля (IV).
Если книги Паралипоменон были написаны в дни Зоровавеля, они предоставляли убедительную основу для программы восстановления: 1) все колена, особенно царь и священники, должны занимать надлежащее место в возвращенном из плена обществе (I); 2) идеал правления Давида и Соломона служил примером для нового царства (II); 3) результаты служения храму и пренебрежения им в царстве Иуды никогда не должны забываться (III); 4) остаток воссоединенного царства (2Пар.36:20) теперь должен преданно выполнять программу нового храма (IV).
Если же книги были написаны во время или после служения Ездры и Неемии, они указывали на необходимость продолжать программу восстановления, начатую Зоровавелем и продолженную Ездрой и Неемией: 1) должно быть соблюдено древнее устройство храма (I); 2) идеальным качествам единой монархии следует подражать (II); 3) народ должен избегать недостатков разделенного царства (III); 4) возвращенные должны выполнять программу восстановления (IV). Только выполняя эти задачи, возвращенное из плена общество могло надеяться на благословения от Бога.
Ездра-Неемия
Книги Ездры-Неемии касаются событий, происходивших со времени выхода Указа царя Кира до служения пророков Ездры и Неемии. В книгах сообщается о ранних днях возвращения и возведении храма при Зоровавеле, а также повествуется о реформах и строительных проектах, имевших место годы спустя, при Ездре и Неемии.
Некоторые источники, из которых был взят материал для книг, появились во время самих событий. В частности, в этот период появились записи Ездры и Неемии. Документы, такие как Указ царя Кира на арамейском языке (Езд.6:3-5), письма Фафная Дарию (Езд.5:6-17), переписка Артаксеркса (Езд.7:12-26) и письма Артаксерксу (Езд.4:8-22), представляют собой ранние источники. Различные списки, содержащиеся в книге, также могли быть взяты из независимых источников.
Сроки вероятных дат окончательного составления достаточно сжаты. Устанавливая первую возможную дату, следует заметить, что родословная в Неем.12:1-26 продолжается до 400 г. до Р. Х. и, возможно, до периода эллинизма. Но при этом, как мы уже сказали, не следует исключать возможность последующих дополнений книги. Кроме этой родословной, вероятная самая ранняя дата относится к последним событиям, записанным в книге в последние годы начальствования Неемии.
Два факта указывают на то, что окончательно книга была составлена уже после смерти Неемии. Во-первых, в двух случаях автор ретроспективно рассматривает события, случившиеся "во дни Неемии" (Неем.12:26, 47). Во-вторых, как мы уже упомянули, родословные записи указывают на дату после его жизни (см. рис. 52).
Книги Ездры-Неемии делятся на пять частей:
I. Борьба и успех для Зоровавеля (Езд.1:1-6:22)
II. Борьба и успех для Ездры (Езд.7:1-10:44)
III. Борьба и успех для Неемии (Неем.1:1-7:7)
IV. Празднование достижений (Неем.8:1-12:47)
V. Продолжающаяся борьба за восстановление (Неем.13:1-31)
Книги Ездры-Неемии были предназначены для отстаивания законности программы Ездры и Неемии, а также доказывали необходимость продолжать ее выполнение. Каждый раздел книги содержит оправдание предсказаний пророков. Книга начинается с того, что Бог поручает Зоровавелю восстановление храма. Далее рассматривается появившееся в связи с этим противление, и повествуется о царской и пророческой поддержке, которая привела дело восстановления к успеху и великому ликованию (I). Затем внимание переходит к Божьему одобрению реформ Неемии, оппозиции, с которой он столкнулся, и успеху, достигнутому после осуждения международных браков (II). Миссия Неемии, заключающаяся в отстройке и заселении Иерусалима, также получила одобрение от Бога. Неемия также сталкивался с противлением некоторых людей, но все-таки достиг успеха (III). Итоги этих достижений подводятся во время поклонения и празднования (IV). Однако в конце книга подчеркивает необходимость продолжать программу восстановления, сообщая о дальнейших реформах Неемии (V).
Если мы отнесем книги Ездры-Неемии к последним дням служения Неемии, они отражают необходимость в: 1) поддержке нового храма и его устроения (I); 2) запрете международных браков (II); 3) заселении и укреплении Иерусалима (III); 4) радостном праздновании нового общественного порядка (IV); 5) продолжающихся религиозных и социальных реформах в Иудее (V). Поскольку новый порядок не принес процветания сразу, как многие ожидали, эта книга отстаивала продолжение выполнения программы восстановления.
Если свою окончательную форму книга получила после смерти Неемии, ее сообщение было еще нужнее. Несмотря на годы продолжающихся бед и трудностей, восстановленное общество должно было: 1) сосредоточиться на новом храме (I); 2) утвердить запрет международных браков (II); 3) поддержать город Иерусалим (III); 4) отмечать праздник восстановления (IV); 5) продолжать начатые реформы, несмотря на трудности (V).
История Паралипоменон представляет собой единую, но разнообразную серию материалов, касающихся событий в Израиле в период восстановления. Книги Паралипоменон, Ездра и Неемия предоставляли существенные указания для восстановления народа, вернувшегося из Вавилонского плена, и проведения реформ.
Другие книги
Некоторые ветхозаветные повествовательные книги не относятся к каким-либо особым богословским группам. В Еврейском каноне они появляются как среди "писаний", так и среди "пророков". Мы не будем комментировать книги Иеремии, Иезекииля и Даниила, хотя они и содержат большие повествовательные разделы; вопросы, связанные с пророческими книгами, находятся вне сферы этой исследовательской работы. Поэтому мы рассмотрим только книги Руфь, Есфирь и Ионы.
Руфь
Книга Руфь описывает исторические события, произошедшие в период судей. Во многом она характеризуется как новелла. Не существует свидетельств о каких-либо дополнительных письменных источниках, на которые опирается эта книга. Возможно, автор более полагается на устные предания, но при этом непохоже, чтобы книга подвергалась значительным изменениям при составлении. За исключением двух родословных (Руфь 4:17б и 4:18-22), повествование книги нигде не прерывается.
Период возможных дат написания не очень обширен. Самая ранняя датировка относится к началу царствования Давида. Несмотря на то, что события произошли гораздо раньше, родословные в конце книги отслеживают линию предков от Руфи до Давида (Руфь 4:17б, 22).
Последняя дата составления менее очевидна. Некоторые радикальные толкователи относят книгу к периоду возвращения из плена на основе языкового и богословского анализов, но такие основания весьма сомнительны. Скорее всего, родословные в книге заканчиваются на царе, правившем во время окончательного составления. Если это так, книга была готова до воцарения Соломона (см. рис. 53).
Книга Руфь содержит много важных тем: появление моавитянки в Израиле, провидение Божье, брак по обычаю левирата, бедствие и благословение. Но все эти темы имеют одну общую цель. Как показывает завершающая родословная, книга утверждает законность царствования Давида, несмотря на его моавитскую прародительницу. Закон Моисеев четко указывал, что царем Израиля мог быть только кто-то "из среды братьев твоих" (Втор.17:15). Книга Руфь признает, что в роду Давида была моавитянка. Но она была обращенной (Руфь 1:16). Она попала в Израиль по Божьему провидению (Руфь 1:1-7) и законному обычаю брака по левирату (Руфь 3:1-8). Более того, она получила Божье благословение (Руфь 4:13-17).
Книга имеет простую схему из пяти повествовательных частей и приложения:
I. Горе Ноемини (1:1-22)
II. Руфь находит возможного кровного заступника (2:1-23)
III. Вооз соглашается быть кровным заступником (3:1-18)
IV. Вооз получает право быть кровным заступником (4:1-12)
V. Благословение Ноемини (4:13-17)
Родословное приложение (4:18-21)
Книга Руфь могла служить утверждению Давида в начале или в конце его царствования. Если она была окончательно составлена, когда Давид только получил власть, она поддерживала его борьбу против тех, кто противился его правлению. Если она была написана после утверждения его на престол, она защищала его право на продолжение царствования вопреки тем, кто искал его падения.
Есфирь
Книга Есфирь пересматривает события, произошедшие в период после возвращения из плена. Но в отличие от книг Ездры-Неемии, история в этой книге разворачивается не в Палестине, а в Персии. Несмотря на то, что некоторые из переселенцев возвратились, многие все еще оставались вне обетованной земли. Есфирь рассказывает, что произошло с некоторыми из этих людей.
В нескольких случаях писатель ссылается на письменные источники, составленные во времена самих событий. Он полагается на царскую книгу дневных записей (Есф.2:23; 8:8; 9:32; 10:2) и письма Мардохея (Есф.9:20). Тем не менее, автор составил из этих источников хорошую новеллу.
Книга имеет пять повествовательных частей:
I. Есфирь и Мардохей в персидском суде (1:1-2:23)
II. Беда для евреев (3:1-4:17)
III. Вмешательство Есфири (5:1-7:10)
IV. Победа для евреев (8:1-9:17)
V. Есфирь и Марходей в персидском суде (9:18-10:3)
Датировку книги Есфирь нельзя определить с уверенностью. Книга была написана не раньше смерти Ксеркса (465 до Р.Х.), поскольку писатель ссылается на царскую историю Ксеркса (Есф. 10:2). Интерес автора к подробностям персидской культуры наводит на мысль, что он жил в этом регионе и писал приблизительно в одно время с событиями. Тем не менее, объяснение праздника Пурим (Есф.9:18-32), обсуждение термина "пур" (Есф.9:24) и подчеркивание необходимости продолжать праздновать его (Есф.9:28) указывает на то, что между событиями и составлением окончательной формы книги могло пройти достаточно много времени. Из-за отсутствия выразительных эллинистических влияний на книгу, наиболее подходящую дату окончательного составления мы относим ко времени перед завоеваниями Александра Великого (330 до Р. Х.).
Толкователи выделяют некоторые основные темы книги. Одни видят книгу как объяснение причин празднования Пурима. Другие делают акцент на провидении Божьем для израильтян, все еще остававшихся в плену. Эти вопросы, несомненно, очень важны для книги, но ее общая тема заключается, похоже, в другом.
Один из наиболее распространенных подходов к анализу книги Есфирь заключается в определении сходства между историями Есфирь, Иосифа в Египте и первыми главами Даниила. Все три отрывка говорят об израильтянах, находящихся в чужих землях, которые преодолевают трудности с Божьей помощью. Так или иначе, они предстают перед чужеземным царским судом и занимают верховные должности, позволяющие им влиять на национальную политику. Таким образом, мы допускаем, что книга Есфирь предоставляла читателям модель верной жизни перед Богом в чужой стране.
Эта тема соответствует возможным датам написания книги, потому что и в дни царя Ксеркса, и во времена Александра Великого народ Божий, живший вне своего теократического государства, нуждался в руководстве для верной, успешной и влиятельной жизни в чужих землях. Книга Есфирь предоставляла им такое руководство.
Иона
События в книге Ионы произошли приблизительно в середине восьмого века до рождества Христова. Иона, сына Амафиина, служил во время царствования Иеровоама II (783-743 до Р.Х.) (4Цар.14:25).
Книга Ионы мало говорит о времени составления. Мало также подсказок к датировке. Возможная самая ранняя дата относится ко времени после событий, описанных в книге. Евангельские ученые часто приписывают авторство самому Ионе. Хотя такой возможности исключать нельзя, книга имеет мало свидетельств в пользу этого мнения.
Разница во времени между писателем и событиями видна в Ион.3:3, где он говорит: "Ниневия же была город великий...". Прошедшее время в слове "была" свидетельствует о том, что во время написания книги Ниневия уже не была великой. Если это так, мы можем относить дату составления окончательной формы к периоду правления вавилонского императора Навополассара (612 г. до Р.Х.) после падения Ниневии. Неясность внутреннего свидетельства книги о ее датировке делает определение последней даты практически невозможным. Поэтому нам остается только довольствоваться множеством предположений (см. рис. 53).
Книга Ионы сосредотачивается на теме пророческой роли Израиля для народов. Книга высмеивает Иону за его самоправедность и лицемерие. Она показывает, что Бог принимает другие народы, даже Ассирийцев, и ожидает, что еврейский народ будет служить им в качестве посредника. Итак, центральными темами книги являются универсальность Божьей милости и посредническая роль Израиля.
Книга Ионы делится на две основные части:
Часть 1
I. Первое поручение и реакция Ионы (1:1-16)
II. Божий ответ Ионе (1:17-2:20)
Часть 2
III. Второе поручение и реакция Ионы (3:1-10)
IV. Божий ответ Ионе (4:1-11)
Хотя главной темой в книге Ионы является забота обо всех языческих народах, ее также полезно рассматривать, обращая особое внимание на отношения между евреями и ассирийцами. До разрушения Ниневии ассирийцы причиняли много бед Израилю и возбуждали к нему ненависть у окружающих народов. Если книга была написана в этот период, она четко указывала на необходимость израильтян признать: 1) Божий призыв Израиля к служению ассирийцам (I); 2) необходимость покаяться в отвержении этого призыва (II); 3) силу пророческого служения среди ассирийцев (III); 4) необходимость проявлять сострадание, как это делает Сам Бог (IV).
Если же книга была написана после разрушения Ниневии, она указывала на то, как Израиль должен был относиться к периоду, когда народ был истерзан войной: 1) принять призыв к служению ассирийцам (I); 2) покаяться в прошлом отношении к ассирийцам (II); 3) проповедовать покаяние среди ассирийцев (III); 4) радоваться Божьему состраданию к их бывшим врагам (IV).
Заключение
Повествовательные книги Ветхого Завета охватывают многие исторические периоды и несут различные сведения народу Израиля. История Моисея, История Второзакония, История Паралипоменон и другие повествовательные книги были написаны для того, чтобы научить своих читателей служить Богу. Мы только слегка коснулись этих священных текстов, но даже такое изучение их первоначального значения помогает нам применять эти ветхозаветные истории в своей жизни.
Вопросы
1. Какие факторы объединяют Историю Моисея? Сравните и сопоставьте датировки и цели каждой книги.
2. Какие факторы объединяют Историю Второзакония? Сравните и сопоставьте датировки и цели каждой книги.
3. Какие факторы объединяют Историю Паралипоменон? Сравните и сопоставьте датировки и цели каждой книги.
4. Подведите итоги датировок и целей книг Руфь, Есфирь и Неемии.
Упражнения
Выберите один эпизод из каждой книги, рассмотренной в этой главе. Какое место он занимает в общей структуре, описанной здесь? Какой вклад делает этот эпизод в общую цель его книги?