Краткий обзор

В первой части нашего изучения мы подробно рассмотрим первый герменевтический этап: подготовку к чтению ветхозаветных историй (см. рис. 2).

Святой Дух дает нам силу к толкованию, но Он использует для этого различные средства. В этих главах мы узнаем о некоторых основных моментах, при помощи которых Дух готовит нас к толкованию.

В главе 1 мы увидим, что для толкования необходимо определить уровень подготовки, с которой мы приступаем к толкованию. Понимание ветхозаветных историй всегда касается наших убеждений, взглядов и опыта. Мы подходим к Писанию со своими установками, но при этом готовы открыто слушать. О нашем взаимодействии с текстом мы будем говорить, как о Диалоге Авторитетов.

Глава 2 рассматривает влияние индивидуальной христианской жизни на Диалог Авторитетов. Наше чувство удовлетворения, дарования и сила призвания влияют на наше толкование Ветхого Завета. По мере того, как Дух начинает действовать в этих сферах нашей жизни, понимание улучшается.

Глава 3 исследует влияние взаимодействия в обществе. Подготовка к толкованию также включает изучение опыта других людей. Мы стараемся толковать Ветхий Завет на уровне нашего христианского наследия, состояния общества и личных рассуждений.

Глава 4 касается третьего основного фактора, влияющего на Диалог Авторитетов: нашей экзегезы Писания. Мы увидим, что Дух научил свой народ подходить к Писанию тремя основными способами. Мы ищем темы, которые интересны нам; мы исследуем исторические события, сформировавшие ту или иную историю; мы рассматриваем книги Писания, как литературные труды. Ознакомившись с преимуществами и ограничениями этих методов, мы сможем лучше исследовать Ветхий Завет.

Эта часть нашего изучения не касается толкования, а только аспектов, предшествующих ему. Но она не менее важна, чем остальные части, для исследования и применения в жизни историй Ветхого Завета.


Ориентация на подготовку

(В печатном издании: Глава 1)

Я не ожидал, что он вызовет меня и спросит мое мнение. В конце концов, он же был учитель, а я ученик. "Ты хочешь сказать, что ты пришел неподготовленным к обсуждению этой темы?" - спросил профессор. Я удрученно покивал головой. "В этой школе ты должен быть готовым участвовать в обсуждении класса. Может, ты думаешь, что только я должен говорить? Завтра занятие ведешь ты".

Честно говоря, я действительно думал, что говорить будет только он. Мне больше нравилось сидеть на задней парте и вести краткий конспект. По моим представлениям, занятия должны были состоять из профессорских монологов, а не диалогов между учителем и учеником. Но теперь я попался; на следующий день говорить должен был я один!

Когда идешь на занятие, важно знать, кто будет его вести. Это очень важно, чтобы правильно подготовиться. Если учитель будет читать лекцию, вы идете просто слушать; если вы сами ведете занятие, нужно готовиться говорить. Если занятие будет состоять из дискуссии, нужно быть готовым и говорить, и слушать.

Готовясь к толкованию, мы сталкиваемся с теми же проблемами. Является ли чтение Ветхого Завета рефератом ученика, где все время говорит только он? Может это лекция, где мы только слушатели? Либо это больше похоже на совместное обсуждение? Если ответить на эти вопросы, то это повлияет на наш подход к чтению Ветхого Завета.

В последнее время принимались все три подхода. Одни толкователи делали акцент на участии читателя; другие подчеркивали значимость текста; третьи старались уравновесить оба подхода. Об этих трех методах мы будем говорить как о субъективной модели, объективной модели и модели диалога с авторитетом (см. рис. 3).

Субъективная модель

То, что прекрасно и важно для одного человека, может быть безобразным и незначительным для другого. Согласно этой точке зрения, понимание Ветхого Завета в большой степени является субъективным вопросом: личный взгляд и жизненный опыт толкователя определяют значение Писания.

Такая тенденция особенно заметна в обычных неофициальных собраниях. Я помню, как посетил одно библейское занятие, где лидер, прочитав несколько стихов, спросил присутствующих: "Что значит для вас это место Писания?" Сразу же поднялось несколько рук и были высказаны разные мнения. И вскоре выяснилось, что буквально у каждого было свое толкование этого места. Отчаянно вздохнув, лидер сделал заключение: "Ну что ж, я вижу, все мы толкуем Библию так, как нам хочется". Продолжать дальше не было смысла, и занятие было закончено.

Христиане часто смотрят на ветхозаветные истории, как на пустые канистры, которые нужно наполнить значением. Мы просто вливаем в них свои теологические убеждения. Мы пожимаем плечами и делаем вывод, что эти рассказы могут означать все, что нам захочется.

Даже формальная герменевтика пала жертвой субъективизма. Серьезные ученые утверждают, что сам текст накладывает определенные ограничения на толкование, поэтому его основное значение скорее зависит от предрасположенности читателя, а не от объективного, авторитетного текста. Таким образом, толкование в определенной степени превратилось в рассмотрение смысла и значения в свете наших личных, субъективных взглядов.

Философское происхождение

Философское происхождение субъективизма в герменевтике очень запутано. Многим оно обязано Эммануилу Канту (1724-1804гг.). Кант отвергал радикальный скептицизм Давида Хьюма (1711-1776гг.), который не соглашался с предположением, что мир постигается через рациональное исследование. Хьюм не считал, что внешний мир устроен соответственно рациональным структурам человеческого ума. Но Кант не смирился с чертой, которую провели Хьюм и его последователи между внешним миром и внутренними концепциями нашего ума. Поэтому он утверждал, что познание всегда зависит от рассматривания мира согласно категориям мышления человека. Мы смотрим на мир через призму ума. Наш ум действует в рамках определенных категорий, при помощи которых мы воспринимаем мир.

С этой точки зрения, знание само по себе не связано с элементарным восприятием объективной реальности. Мы не можем знать суть вещей самих в себе. Для такого познания всегда необходимо тесное взаимодействие между внешними реалиями и нашим процессом восприятия.

В теории Канта, по крайней мере, есть рациональное зерно истины. Многие обычные примеры подтверждают это. Например, читая эту страницу, что вы видите? Фотоны, отскакивающие от страницы в ваш зрачок и конусы сетчатки, посылающие электрические импульсы по зрительному нерву в мозг? Конечно, нет! Вы видите буквы, слова и предложения. Вы даже понимаете те мысли, которые я стараюсь изложить. С точки зрения языка, вы распределяете то, что видите, по определенным языковым правилам, которым научены. Более того, ваше понимание этой страницы отличается от понимания не умеющего читать ребенка или неграмотного взрослого. Их умственные категории восприятия другие, поэтому они по-другому воспринимают вещи.

Образование, культура, психологическая предрасположенность и другие бесчисленные факторы влияют на наше постижение мира. Поэтому определенная мера субъективизма в нашем познании неизбежна.

Возможно, наиболее выдающейся фигурой среди философов был Ганс Георг Гадамер, который делал большой акцент на восприятии личности. В своей работе "Истина и Метод" он опровергал поиск рациональной объективности и назвал его предрассудком. Он считал, что предубеждения в герменевтике не только неизбежны, но и необходимы для понимания.

Результатом таких теорий было смещение внимания на читателя, как на основной определяющий фактор в толковании. Значение Писаний зависело не столько от древнего писателя и самого документа (как в грамматико-историческом методе), сколько от мыслительных процессов читателя.

Крайности субъективизма

Утверждая постоянное присутствие субъективного элемента, Гадамер и его единомышленники предостерегали против произвольного толкования. Хотя толкование и стоит на предубеждениях, читатель не должен своевольно наделять текст своими идеями. Гадамер сделал строгое заявление: "Правильное толкование не имеет ничего общего с произвольными фантазиями и непредсказуемостью человеческого мышления".

Но, к сожалению, многие последователи Гадамера чрезмерно увлеклись собственными предубеждениями, в результате чего появилась растущая склонность к крайнему субъективизму в библейском толковании.

Несколько молодых теологических школ сознательно рассматривают Ветхий Завет с помощью субъективной модели. Они считают, что объективное значение ветхозаветных историй, если оно вообще существует, недоступно для нас. Не вникая в текст, они пытаются самовольно толковать его, соответственно своим собственным идеям.

Некоторые либеральные теологи открыто признают, что являются ревностными сторонниками субъективного толкования. Кое-кто, возможно, и старается иметь объективные взгляды, но большинство делает большое ударение на важность личных представлений, чтобы оправдать свои подходы и заключения. Кроатто, например, заявляет о своем одобрении субъективизма с пугающей ясностью: "Толкование бывает разным, и всякий, кто утверждает, что именно он прав, вступает в идеологический спор". Кроатто не отрицает уместности историко-критического анализа. Но он считает, что любой текст Писания скрывает избыточные знания.

Либералисты сознательно отбирают определенные места Писания и толкуют их, согласно марксистской идеологии. Истории об Исходе из Египта теряют свое первоначальное значение и становятся историями о борьбе рабочего класса; рассказы о завоеваниях Иисуса Навина становятся рассказами о пролетарской революции. Поэтому неудивительно, что многие осуждают либералистов за использование Библии в качестве инструмента своей идеологии. Подобно им поступают теологи-феминисты и теологи-либералы в вопросах сексуальной свободы, накладывая одни части Писания на другие (согласно канонам либерализма) и таким образом оправдывая свои экзегетические заключения.

Когда предубеждения возвышаются над герменевтическими рассуждениями, появляются радикальные формы субъективизма. И вскоре толкование превращается в возможность расширять свои собственные убеждения и взгляды, а не значение Писания.

Упор на описание

Как эта точка зрения влияет на герменевтику? Какой результат субъективизма? Проще говоря, если мы принимаем субъективную модель, нам больше не нужно сосредотачиваться на правилах для правильного толкования, потому что наше понимание текста зависит от наших же религиозных и философских представлений, которые мы навязываем ему. Субъективисты сосредотачиваются на том, что происходит, когда люди читают текст, а не на том, как следует его читать.

Несколько лет назад мы с друзьями имели возможность поиграть в футбол с коллегами из Европы. Мы согласились, что будем играть в футбол, но вскоре обнаружили, что понятия американцев и европейцев о футболе совершенно различны. Они даже называют эту игру по-разному. Самой большой проблемой в тот день для нас было решить, по чьим правилам играть. Ни одна группа не хотела навязывать свои правила другой. Кто мог сказать, чьи правила лучше? Мы так и не установили четких правил для нашей игры.

Многие толкователи, склонные к субъективизму, думают о правилах толкования таким же образом. По их мнению, любые методы толкования являются совершенно условными. Одна группа следует одному стандарту, другая - другому. Западные толкователи толкуют так, восточные - иначе. Сильные придерживаются одних правил, слабые других. Мужчины читают Библию со своими установками, женщины - со своими. Поэтому невозможно решить, какой способ толкования самый лучший.

Гадамер, например, считал, что любые правила в толковании являются простой попыткой достичь недостижимой цели, заключающейся в отделенном, объективном знании; поэтому он сосредоточил свои усилия на описании того, как происходит толкование. Мы можем сказать, что несогласие Гадамера с любыми методами - это тоже, своего рода, метод, но мы упустили бы его главную задачу - описать, что происходит, когда мы читаем.

Либералисты часто стараются навязать толкованию определенные методы. Различные герменевтические правила часто встречаются в их дискуссиях. Но обычно они не делят разные подходы на правильные и неправильные, а просто описывают, как могут читать Писание представители различных идеологий.

Хотя большинство евангелистов и отвергает крайний субъективизм в герменевтике, нам следует быть осторожными, чтобы не отвергнуть рациональное зерно, которое есть в этом направлении. Субъективная модель герменевтики лучше всего, например, указывает на то, как установки влияют на наше толкование Ветхого Завета. Таким образом, осознав влияние наших предрассудков, мы можем учиться избавляться от них и смотреть на Писание с различных сторон.

Однако мы не должны довольствоваться только тем, чтобы просто узнать, что происходило на самом деле, когда мы толкуем Писание; нам также следует учиться тому, как их толковать. Такая необходимость подводит нас ко второй основной герменевтической модели.

Объективная модель

"Пусть факты говорят сами за себя". Эта фраза побуждает нас основывать свои суждения, скорее, на объективных фактах, чем на субъективном мнении. Стремление к объективности в библейском толковании можно выразить подобной фразой: "Пусть Писание говорит само за себя". Сутью этой герменевтической модели является объективное изучение текста.

Объективизм принимает многообразные формы в герменевтике. Простые, неученые люди часто смотрят на свое толкование, как на очевидный факт. "Вам только нужно объективно посмотреть на то, что говорит этот стих,- настаивают представители этой школы,- и тогда вы согласитесь со мной".

Однако в формальной герменевтике объективизм рассматривается как склонность к следованию точным научным методам изучения и анализа Писаний. Объективные исследования, гипотезы и проверка этих гипотез формируют основу научной герменевтики в англоязычном мире. Толкователи пытаются формулировать и выражать свои заключения с научной точностью и объективностью.

Так или иначе, герменевтический объективизм рассматривает толкование, как процесс избавления от любых личных предположений и осторожного применения проверенных методов толкования. Его цель заключается в том, чтобы текст сам производил впечатление на читателя.

Философское происхождение

Такая герменевтическая тенденция получила сложное философское развитие. В частности, она имеет определенную связь с философскими взглядами Рене Дескратеса (1596-1650гг.), Фрэнсиса Бэкона (1561-1626гг.) и Томаса Рейда (1710-1796гг.).

Дескратес начал свой поиск с попыток избавиться от всех мнений и убеждений, чтобы утверждать свое знание исключительно на самоочевидных и объективных основаниях. Его желание строить знание на рациональном фундаменте было краеугольным камнем эпохи Просвещения. Избавляясь от предрассудков в поисках объективной рациональной истины, люди надеялись приобрести истинное знание о себе и о мире.

На герменевтический объективизм также повлияли научные изыскания Фрэнсиса Бэкона. По его мнению, научный подход состоит из трех "фаз исследования": 1) сбор всех известных примеров того или иного феномена с похожими качествами, 2) наблюдение за феноменом в контрасте с другими и 3) сравнение этих наблюдений. Благодаря этим научным приемам, наблюдатель мог исследовать информацию о мире, не позволяя никаким отклонениям исказить выводы.

Склонность к объективизму в Британии и Соединенных Штатах стала популярной, благодаря теории о "Реализме Здравого Смысла", высказанной Томасом Рейдом. Эта теория основана на предпосылке, что люди способны иметь объективное знание о мире. Человеческий ум способен каким-то образом изучать определенные явления точно, без помощи каких-либо внешних авторитетов. Другими словами, основные законы, определяющие внутреннюю и внешнюю жизнь человека, известны всем искренним и открыто мыслящим мужчинам и женщинам.

Как и Кант, Рейд признавал, что мы рассматриваем мир через призму собственного ума. Но при этом он утверждал, что Бог устроил человеческий ум в согласии с объективным миром. Если мы пользуемся нашими чувствами и мыслительными способностями осторожно, мы можем знать настоящий мир. Рейд считал, что любые философские споры с этой аксиомой являются простым отрицанием первого и универсального принципа здравого смысла.

Большинство из нас видят, по крайней мере, некоторые элементы истины в этих философских школах. Мы обычно полагаемся на свои чувства и мысли, когда хотим получить достоверные знания о том или ином вопросе. Мы верим, что наша способность здраво рассуждать поможет нам прожить этот день. Благодаря ей, мы можем ощущать и понимать реальный, объективный мир.

Большинство библейских толкователей в англоязычном мире применяют такое мышление к библейской герменевтике, моделируя свое толкование по образцу рационально-научного объективизма. Мы отбрасываем все предубеждения и следуем научным изысканиям, чтобы видеть Писания такими, какими они являются в реальности и открывать для себя их объективное значение.

Такая склонность к объективизму оказала особенное влияние на евангельскую герменевтику. Поиск объективности через грамматико-исторический метод сформировал подход "табула раса" к экзегетике.

Та же тенденция существует и сегодня. Последние изучения роли предубеждений в герменевтике подчеркнули значение субъективного элемента. Любой искренний толкователь скажет, что невозможно не учитывать субъективный фактор. Однако евангелисты мало прибегают к такому подходу и по-прежнему утверждают, что первоначальное значение текста можно открыть только при его объективном толковании.

Упор на предписание

В то время как субъективизм описывает, что происходит в нашем сознании, когда мы толкуем Писание, объективизм предписывает нам те методы, которыми мы должны пользоваться, чтобы их толковать.

Исследования евангельских работ по герменевтике показывают эту привязанность к правилам в толковании. Обратите внимание на такие заглавия работ: "Принципы Библейского Толкования" (Беркоф) и "Наука Библейской Герменевтики" (Чафер). Иногда нас предостерегают от низведения толкования до уровня науки, но сердце евангельской герменевтики исполнено правил и руководств, гарантирующих нам приобретение истинного знания.

Правила экзегетики играют большую роль в подготовке к чтению ветхозаветных историй. Мы совершаем много ошибок, которые якобы могут быть исправлены хорошей методикой. Но чрезмерная сосредоточенность на правилах герменевтики без учета самого процесса толкования является ошибочным.

Например, распространенным принципом толкования историй Библии является их рассмотрение в качестве доктринальных учений. Несомненно, это правило помогает нам смотреть на один стих в контексте других, но это лишь одна сторона медали. Если уделять все внимание только этому правилу, изучение Писания в качестве дидактического материала будет очень недооценено. Истории Писания могут служить нам ценными примерами. Например, Иисус трактовал установления о субботе в свете истории о Давиде (Мр.2:23-27). Мы рассматриваем воровство, прелюбодеяние, убийство и лжесвидетельство в свете историй, касающихся этих грехов. Одним словом, рассказы и доктринальные материалы дополняют друг друга. И любой герменевтический принцип, отрицающий это взаимодействие, является абстрактным и ложным.

Итак, правила толкования не должны противоречить описанию происходящих событий. То, что мы должны делать, необходимо рассматривать в контексте того, что мы делаем на самом деле.

Модель "диалога с авторитетом"

В нашем исследовании мы попытаемся избежать крайностей субъективизма и объективизма, приняв модель "диалога с авторитетом". Эта модель поможет нам сохранять равновесие между субъективизмом и рационализмом в толковании.

Диалог использовался в качестве герменевтической модели многими писателями и исследователями. Хайдегер и Гадамер, склонные к субъективизму, придерживались при этом и диалогического подхода к толкованию. Они воспринимали читателя и текст, как составляющие части одного процесса. У евангелистов эта модель имеет очень ограниченное применение. Говоря о толковании, как о диалоге, нам никогда не следует забывать о доктрине авторитета Библии.

Диалог с авторитетом

В повседневной жизни мы общаемся с людьми, для которых мы являемся авторитетом, например, с нашими ровесниками, а также с людьми, которые представляют авторитет для нас. Это общение принимает очень разные формы в зависимости от наших взаимоотношений с тем или иным человеком. Например, наши чувства к собеседнику существенно повлияют на наш диалог с ним. Содержание и тон разговора с дошкольником о медицинских вопросах будет отличаться от такого же разговора с врачом. Об одних и тех же юридических вопросах мы говорим по-разному с другом и с адвокатом.

Следуя протестантской ортодоксальной доктрине, евангелисты убеждены в несомненном авторитете Писания во всех вопросах веры и жизни. Мы придерживаемся тех же принципов авторитета, которые утвердили для нас сами библейские писатели. Это убеждение оказывает значительное влияние на наш диалог с ветхозаветными историями.

Любой диалог с авторитетом имеет, по крайней мере, два общих пункта. С одной стороны, мы подходим со своими личными ожиданиями и вопросами, которые готовят нас к конструктивному диалогу. С другой - мы имеем насущную потребность в понимании любой проблемы с точки зрения Того, чье понимание превышает наши личные интересы и представления.

Однажды я пытался найти небольшой поселок в сельской местности Миссисипи, но пропустил поворот и не мог найти обратную дорогу. Через какое-то время я подъехал к станции техобслуживания. "Тут должны знать, где этот поселок",- подумал я, остановился и вошел внутрь. "Вы не могли бы сказать, как мне попасть в Дак Хилл?" - спросил я у работника. Он начал подробно рассказывать мне дорогу. "Подождите,- все время перебивал я его,- правильно ли я понял? Как далеко ехать? Я поворачиваю где?" Наконец, он нарисовал мне карту, и я оставил его в покое.

Я заехал на станцию с собственными представлениями о себе, о своей ситуации, о работнике станции, о том, что я повернул в неправильном месте, что работник говорит на моем языке и может помочь мне, что о дороге нужна была дополнительная информация. Рабочий знал то, чего не знал я, и если я хотел найти дорогу, мне нужно было понимать его указания. Поэтому я слушал его слова, следил за его руками и всматривался в карту. Я даже повторял его инструкции, чтобы убедиться, правильно ли я понял их.

Подобным образом мы подходим к диалогу с Ветхим Заветом, имея бесконечные личные ожидания и предположения. Мы предполагаем, например, что ветхозаветные истории могут быть до определенной степени понятны, и имеют что-то ценное для нас. Из нашего прошлого опыта мы даже можем представить, о чем может пойти речь в том или ином рассказе. Без этих предположений мы не сможем участвовать в плодотворном диалоге и начать толкование.

Ветхозаветные рассказы являются для нас в этом бесспорным авторитетом. Нам не нужно высказывать им свои предположения; нам необходимо внимательно слушать, что они говорят нам. Мы хотим, чтобы они помогли нам. Так как эти истории являются для нас безошибочной и непогрешимой моделью, мы пользуемся всеми доступными средствами, чтобы понять, в чем заключается урок.

В основном только модель диалога авторитетов удерживает нас от отношения к Писанию как к равному собеседнику. Субъективизм пытается уравнять наше понимание с авторитетом Писания, умаляя текст до уровня человеческих представлений. Мы критикуем Библию так же интенсивно, как и она критикует нас. Объективизм пытается сделать нас равными истинам Писания, вознося наше понимание до уровня самого Писания. Наше толкование определяется учением самого текста. И только последняя модель представляет Библию верховным авторитетом, а читателя подчиненным тексту.

Модель Диалога Авторитетов отличается от субъективной и объективной тенденций. В отличие от объективизма, она признает постоянное влияние человеческих убеждений на толкование. Фундаментом герменевтики является диалог: мы задаем вопросы и вносим первоначальные предположения. В контрасте с субъективизмом, эта модель признает важность методов и правил, позволяющих нам видеть авторитетное влияние ветхозаветных историй на нашу жизнь. Герменевтика - это диалог, но диалог с абсолютным авторитетом. В этом существенная разница подходов (см. рис. 4).

Опасности объективизма

Цель объективного подхода звучит привлекательно: понимать ветхозаветные истории так, как они написаны. Несомненно, мы должны стараться устранять любые барьеры и предубеждения, препятствующие правильному пониманию, но это отнюдь небезопасно.

Однажды я присутствовал на межденоминационном библейском занятии. Молодой человек, который вел его, постоянно делал упор на то, что "нет иных конфессий, кроме Библии, и нет другого учения, кроме Христа". Он очень гордился тем фактом, что никогда не пользовался комментариями. "Я делаю свои проповеди прямо из Библии",- говорил он. Будучи уверенным в своей объективности, он прочел несколько стихов и начал объяснять их истинное, по его мнению, значение. Согласно его словам, мы слушали само Писание без искажений.

Занятие приближалось к концу, когда вдруг его перебила женщина, воспитанная на учении другой церкви: "Вы не преподаете Библию! Вы преподаете ваши деноминационные взгляды!" Затем она начала объяснять группе то, что в действительности означало зачитанное место. Таким образом начался спор и вскоре стало ясно, что никто из них не был объективным вообще. Они оба понимали Писание в свете своей деноминационной теологии!

Каждый верующий ощущал влияние его убеждений на личное чтение Библии. Подумайте о вашем любимом стихе. Сколько раз вы читали и цитировали его? Разве не удивительно то, что мы можем прочесть стих, даже запомнить его, и все же обнаруживать в нем новые откровения почти каждый раз, когда обращаемся к нему? Удивительно, как много нового мы видим сейчас в историях, которые читали несколько лет назад. Откуда такие разные интерпретации? Сам стих не изменился. Наши методы толкования также почти не меняются. Меняется наше понимание. В Своем мудром предвидении Бог так устраивает наши жизни, что многие из наших переживаний, предположений, вопросов и предубеждений относительно текста меняются, так что видна существенная разница в нашем понимании даже знакомых мест.

Такой опыт убедительно показывает нам, что толкование Ветхого Завета будет всегда подвержено влиянию нашего жизненного и духовного опыта. К сожалению, склонные к объективизму евангелисты, имеют ошибочное представление о том, что возможно объективное абсолютное понимание Библии такой, какая она есть. Они проводят границу между их толкованием Библии и самой Библией.

Эта проблема присуща и научной герменевтике. В отличие от обычных читателей, ученые толкователи обычно признают, что совершенная объективность недостижима. Однако в своей практике они часто не обращают внимания на влияние человеческих убеждений на восприятие библейского текста и его понимание. Объективисты предполагают, что понимание читателя не может меняться и искажаться, пока он следует хорошо проверенным методам толкования. В результате этого они рассматривают свои экзегетические заключения как объективные и неоспоримые факты.

Такая теория часто похожа на перевернутый субъективизм, в котором мы позволяем незаметным предрассудкам самоуправствовать в толковании. Сами того не осознавая, мы читаем свои личные мысли между строками текста. Пока наши, постоянно меняющиеся заблуждения остаются в подсознании, они опасны и оказываются причиной наших заблуждений.

Евангелисты сейчас все более склоняются к философской герменевтике и начинают подвергать сомнениям объективную модель. Представление о том, что читатели могут обуздать влияние своих предрассудков при помощи тщательных методов, сейчас все еще перепроверяется. В будущем мы увидим еще большую дистанцию между евангельской герменевтикой и объективизмом.

Опасности субъективизма

Модель Диалога также отстоит от герменевтического субъективизма. Одно из наиболее важных отличий заключается в оценке экзегетических методов.

Как мы уже увидели, приверженцы субъективной стороны герменевтики не берут на себя ответственность предписывать какие-либо руководства к толкованию. Они подозрительно относятся к традиционным правилам, которые якобы помогают избавиться от человеческих представлений и предрассудков, толкуя Писание. Но такой взгляд противоречит модели диалога с авторитетом. Хотя методы толкования всегда подвержены влиянию нашего опыта, мы не имеем права подходить к Ветхому Завету с любыми толкованиями. Так как его текст является для нас авторитетом, мы должны пользоваться такими методами толкования, которые позволят Писанию раскрыть нам свою суть.

Опять же, центральным является вопрос авторитета. Во многих кругах, где правит субъективизм, Писание и читатель рассматриваются как равные, а, следовательно, нет никакой необходимости подчинять свои методы толкования тексту. Толкователи получают полное право заставить текст играть по их правилам.

Но евангелисты рассматривают читателей, как подчиненных ветхозаветным текстам, указывая на ответственность их толкования в соответствии с их сутью. Некоторые методы действительно лучше других. В евангельской герменевтике даже видна определенная "этика". Мы не имеем права заставлять Ветхий Завет плясать под нашу дудку. Нам самим нужно научиться наслаждаться его мелодией.

Как выбрать? Какими методами пользоваться? Суть подготовительных этапов несложно увидеть с первого взгляда. Даже беглое ознакомление с Писанием дает некоторое руководство. Например, никто не может отрицать, что ветхозаветные рассказы имеют буквальное значение. Любые методы, не поддерживающие этой точки зрения, заглушают голос Писания. Ветхий Завет был написан с определенными грамматическими условностями; толкование должно соблюдать их. Книги Ветхого Завета являются древними документами. Рассматривать их в качестве современных реалий уже означает их неправильное толкование. Список таких основных правил толкования можно продолжать. Как сказал Трейси: "Каждый текст, в конце концов, это структурное целое. Каждая тема требует серьезного внимания к своей сути, форме и структуре".

Однако когда мы идем дальше этих базовых условностей, нам становится ясно, что техника толкования должна происходить в рамках диалога с авторитетом. Мы начинаем с методических предположений, основанных на нашем опыте, и изменяем их по мере взаимодействия с Писанием.

Какой наилучший способ понять нашего собеседника в обычном разговоре? С раннего детства мы усваиваем определенные приемы, чтобы понимать других людей. Мы начинаем разговор, держа в уме множество установок, но в процессе разговора изменяем свои взгляды и позиции. Мы стараемся приспособиться к ситуации, как можно лучше. Во время диалога мы шлифуем наш подход и отношение к собеседнику, чтобы найти с ним общий язык.

Таким же образом в нас формируются методы толкования текстов Писания, когда мы читаем их. Как сказал Рицеор, методические указания к толкованию полезны только тогда, когда мы помним, что они тоже являются частью процесса понимания. Все попытки установить и улучшить герменевтические приемы являются частью нашего продолжительного диалога с ветхозаветными историями. Правила толкования - это не объективные, неизменные аксиомы. Они совершенствуются так же, как и наше понимание текста.

В отличие от субъективизма, модель диалога с авторитетом дает понять, что нам нужно усердно трудиться над развитием методов, ведущих нас к правильному пониманию Писания. Тем не менее, мы должны совершенствовать эти методы по мере того, как мы глубже знакомимся с ветхозаветными историями.

Герменевтический прогресс

Но разве модель диалога с авторитетом не заставляет нас ходить по кругу? Какие гарантии того, что мы будем прогрессировать в своем понимании Писания, развивая методы познания в контексте диалога?

Существует распространенное мнение о герменевтическом прогрессе как о "герменевтическом круге" - постоянном цикле, циркулирующем между читателем и текстом. Однако этот термин крайне неуместен. Я предпочитаю думать о толковании как о "герменевтической спирали". Этот образ описывает отношения между Писанием и его читателями в форме диалога, а также указывает на движение вперед, направленное к цели более полного понимания.

Что производит такое спиральное продвижение к лучшему пониманию? Как мы увидели в предыдущей главе, герменевтический прогресс полностью находится в руках Святого Духа. Только Его просвещение может продвигать нас к истине. Но мы также видели, что Дух пользуется многими средствами, чтобы помочь нам в этом процессе.

До Шлейермахера (1768-1834гг.) герменевтика обычно рассматривалась отдельно от теологии, литературы и закона. Они рассматривались, как разные дисциплины с разными методами толкования. Однако Шлейермахер выступал за то, что "искусство понимания" (Kunst des Verstehens) относится ко всем этим дисциплинам. Он считал, что один и тот же процесс человеческого понимания применим к любым дисциплинам.

Евангелисты должны осознать, что толкование Ветхого Завета подвержено влиянию практически всех дисциплин от точных наук до гуманитарных. Лингвистика, литература, философия, психология, социология, антропология, археология и множество других наук открывают путь к прогрессу в толковании.

Некоторые евангелисты испытывают ужасные неудобства, когда приходится полагаться на источники, находящиеся вне Библии. Разве недостаточно того, чтобы просто читать Библию? Разве обращение к другим дисциплинам не противоречит доктрине о том, что "Писание толкует Писание" (Sacra Scriptura sui ipsius interpres)?

Но с другой стороны, мысль о Писании, толкующем самое себя, подразумевает безупречное толкование. Вопреки церковным традициям и личным суждениям, реформисты утверждают, что единственно неоспоримым руководством к толкованию Библии является сама Библия. Святой Дух использует одни места Писания, чтобы помочь нам понять другие. Однако эта формула не исключает использования других источников толкования.

Обращение к другим источникам прекрасно подтверждает доктрину о взаимозависимости конкретного и общего откровений. Евангелисты утверждают, что Бог явил себя в Писании (конкретное откровение) и в творении (общее откровение). Эти два вида откровения взаимосвязаны и никак не противоречат друг другу.

Обычно евангелисты думают, что отношение между конкретным и общим откровениями действует односторонне. Если мы хотим осветить тот или иной аспект жизни, мы обращаемся к Библии. Каким бы ни был вопрос, Библия является нашим руководством к правильному пониманию. Исторически сложилось так, что протестанты считают Писание очками, сквозь которые мы можем правильно рассматривать и понимать общее откровение.

Но этот принцип действует также и в обратном направлении; общее откровение помогает нам понять личное откровение. Дух учит нас многому, используя источники, находящиеся вне Библии, что также обновляет наше толкование Писания.

Борьба между Галилеем (1564-1642гг.) и церковными властями иллюстрирует важность сверхбиблейских источников для толкования. Церковь, ссылаясь на книгу Иисуса Навина (10:13) ("и остановилось солнце"), утверждала, что солнце на время прекратило вращение вокруг земли. В те дни такое толкование было очевидным и неоспоримым. Однако сегодня научные исследования показывают, что день и ночь меняются, благодаря вращению земли вокруг своей оси. Таким образом, сегодняшние евангелисты понимают этот стих не так, как их предшественники, жившие сотни лет назад. Мы знаем, что день был чудесным образом продлен для Иисуса Навина, но мы также знаем, что "остановка" солнца была явлением, которое он наблюдал относительно земли. Теперь мы понимаем, что 13-ый стих написан обычным, ненаучным языком, похожим на наше употребление слов "восход" и "заход". Более правильное понимание общего откровения не принудило нас отвергнуть Писание, а только помогло нам приспособить его толкование к современности. В этом случае и во многих других, Святой Дух использовал общее откровение, чтобы расширить наше понимание конкретного откровения.

Мы должны помнить, что многие факторы препятствуют нашей способности понимать обе формы откровения, в результате чего герменевтика и другие науки часто кажутся конфликтующими. Когда возникает такое противоречие, его причиной никогда не бывают формы откровения; конкретное и общее откровения никогда не противоречат друг другу, так как оба даны Богом. Проблема всегда заключается в нашем понимании. Иногда наше понимание Библии нуждается в обновлении, а иногда наше понимание общего откровения неадекватно. В конце концов, наши взгляды и на то, и на другое могут быть ошибочными.

В таких конфликтных ситуациях евангелисты отдают предпочтение Писанию, пока свидетельство общего откровения не станет очевидным. Это мудрый путь, но нам никогда не следует пренебрегать ценностью откровений, приходящих из других источников. Непреодолимое свидетельство общего откровения может убедить нас изменить свое толкование Библии, не отрекаясь от уважения к ее авторитету. Д. И. Пакер хорошо подытожил:

Научные теории не имеют права диктовать или указывать, что Писание может говорить, а чего нет. Но сверхбиблейская информация иногда оказывается полезной для выявления неверного толкования Писаний... Ибо, несмотря на то, что экзегетика должна направляться только текстом, а не внешними предположениями, ее процесс стимулируется постоянной переоценкой смысла того или иного стиха в свете информации из других источников.

В последующих главах мы рассмотрим, как Дух использует Библию и общее откровение для обновления нашего толкования ветхозаветных историй. Это влияние можно разделить на множество аспектов, но для удобства мы разделили его на три основных направления: личная христианская жизнь, взаимодействия в обществе и экзегетика Писаний.

Личная христианская жизнь. Прежде всего, мы увидим, что личная жизнь христианина наносит свой отпечаток на его чтение Писания. Дух использует черты нашей личности, наш жизненный опыт и призвание, чтобы помочь нам понимать ветхозаветные истории. Страдание пробуждает в нас понимание библейского учения о человеческой боли; радостные события открывают нам понимание соответствующих мест Ветхого Завета. Каждый обыкновенный и необыкновенный аспект нашей жизни скрывает в себе потенциал нашего продвижения по герменевтической спирали. Святой Дух использует нашу личную христианскую жизнь для влияния на наше толкование Ветхого Завета.

Взаимодействия в обществе. Во-вторых, мы увидим, как Дух готовит нас к чтению Писания через наши взаимодействия в обществе. Этот аспект общего откровения показывает, как Дух помогает нам толковать Писание через других людей - учителей, друзей, членов семьи, а также через чтение книг. Взаимодействие с другими людьми, которых Дух также по-своему учит, полноценнее готовит нас к исследованию ветхозаветных историй.

Экзегетика Писания. В-третьих, Дух готовит нас, привлекая к экзегетике Писания. Библейский свет, пролитый на нашу жизнь, оставляет в нас глубокий след. Ничто не заменит нам изучение конкретного откровения наедине с Богом. Исследование Библии также продвигает нас вверх по герменевтической спирали, к лучшему пониманию. Мы увидим, что эти герменевтические источники предлагают нам неисчерпаемую помощь в толковании (см. рис. 5).

Заключение

Эту главу мы начали рассуждением о том, что для диалога в группе необходимо подготовиться и говорить, и слушать. Чтение ветхозаветных рассказов похоже на диалог в группе. Исследуя Ветхий Завет, мы постоянно говорим и слушаем. При этом мы не полагаемся только на собственные средства, готовясь к такому диалогу. Дух готовит нас через личную христианскую жизнь, взаимодействия в обществе и исследование Писания. С помощью этих средств мы можем продвигаться по герменевтической спирали по направлению к более полному пониманию и применению ветхозаветных историй.

Вопросы

1. Опишите философское происхождение субъективизма в формальной герменевтике. Почему этот метод привел к упору на описание? В чем заключается опасность субъективизма?

2. Опишите философское происхождение объективизма в формальной герменевтике. Почему этот метод привел к упору на предписание? В чем заключается опасность объективизма?

3. Что такое "модель диалога с авторитетом" в толковании Ветхого Завета? Чем она отличается от объективизма и субъективизма? Благодаря чему в этой модели мы можем надеяться на прогресс в своем понимании?

Упражнения

1. Прочтите 2 Паралипоменон 12:1-12. Составьте список пяти теологических заключений, которые вы можете сделать на основании этого отрывка. Теперь оцените ваш список. Как ваши предубеждения повлияли на толкование этого места Писания?

2. Изучите и сравните старый и современный комментарии к 2 Паралипоменон 12:1-12. Чем отличаются эти комментарии? Какие предубеждения со стороны авторов комментариев вы можете заметить?

3. Попросите друга прочесть 2Паралипоменон 12:1-12 и составить список пяти теологических заключений по этому отрывку. Сравните этот список с вашим (из упражнения 1). В чем списки похожи? В чем отличны? Почему?


Влияние христианской жизни

(В печатном издании: Глава 2)

Многие жизненные обстоятельства влияют на способность ребенка учиться. Это не только опытные учителя и усердие в учебе. Разлад в семье калечит учебу; физические упражнения и хорошее питание способствуют ей. Если мы хотим помочь своим детям успевать в школе, нам нужно учитывать многие аспекты их жизни.

Таким же образом многое в нашей жизни влияет на толкование Ветхого Завета. Почему вы смотрите на этот стих именно так, а не иначе? Благодаря чему, вы понимаете этот ветхозаветный рассказ именно так? Зачастую мы даже не осознаем всех влияющих факторов. Поэтому нам следует расширять кругозор и захватывать как можно больше источников влияния.

В этой главе мы увидим, как Святой Дух использует нашу личную христианскую жизнь для нашей подготовки к толкованию. Для этого мы рассмотрим три основных фактора: освящение, дарования и призвание. Мы читаем ветхозаветные истории в контексте нашего постоянного стремления к зрелости во Христе. Мы понимаем их в соответствии со своими естественными и сверхъестественными дарами, данными Богом. Мы размышляем о них в свете служения, к которому Бог призвал нас. Мы посмотрим, как Дух использует каждый из этих факторов, помогая нам толковать Ветхий Завет (см. рис. 6).

Все эти сферы взаимосвязаны. Освящение укрепляет наши дары и призвание; дарования включают аспекты духовности и профессиональные навыки; наше призвание к служению также тесно связано с освящением и дарами. Несмотря на то, что мы будем рассматривать каждый фактор в отдельности, мы должны постоянно помнить о его зависимости от остальных.

Освящение

Без упражнений наши тела слабеют и дряхлеют. После нескольких месяцев бездействия, тяжелая работа становится особенно трудной. Этот же принцип действует в нашей духовной жизни. Если мы не развиваемся в силе Святого Духа, наша духовная жизнь ослабевает. Мы можем жаждать правильного толкования Ветхого Завета, но мы не сможем сделать этого, если не пройдем через освящение.

В этой книге мы будем говорить об освящении, как о прогрессивной борьбе за духовный рост во всех сферах жизни. Как сказал Хоекема: "Освящение можно определить, как драгоценное действие Святого Духа, включающее наше внимательное участие, в котором Он избавляет нас, оправданных грешников, от нечистоты греха, обновляет всю нашу природу согласно образу Божию и дает нам силу вести угодную Ему жизнь".

Освящение является одним из важнейших элементов подготовки верующего к толкованию Библии. Чтобы исследовать эту жизненную связь, мы сосредоточимся на двух аспектах освящения: на его прогрессивной борьбе и обширном масштабе.

Прогрессивная борьба

Освящение является прогрессивной борьбой, длящейся всю жизнь. Дух трудится в нашей жизни, преображая нас в образ Христа (Рим.8:29), но при этом мы постоянно боремся с греховной жизнью. Как сказал Павел:

Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти; ибо плоть желает противного духу, а дух - противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы (Гал.5:16-17; см. также Рим.7:14-25).

Ни один христианин не может избежать напряжения этого конфликта. Каждый момент жизни на нас влияет и Дух, и грех. В разное время и при разных обстоятельствах наши жизни разрываются между плотскими слабостями и преображающей силой Божьей благодати.

Евангелисты обычно считают, что жизненно важную роль в этой борьбе играет Писание. Чтение и размышления над Писанием привносят благодать в нашу жизнь, необходимую для христианской зрелости. "Все Писание богодухновенно... чтобы был совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен" (2Тим.3:16-17). Без внимания к Писанию, освящение замирает. Но, как изучение Библии влияет на наше духовное состояние, так и наше духовное состояние помогает (или препятствует) изучению Библии.

К сожалению, евангелисты часто игнорируют такую взаимосвязь между освящением и Писанием. В некоторых исторических работах по герменевтике упоминалась важность духовного состояния толкователя. Но теперешние работы буквально игнорируют эту тему.

То же самое наблюдается на наших теологических семинарах, где, в основном, восхваляется идеал объективного, эрудированного толкователя. Мы, как будто считаем, что Писание могут изучать только высокообразованные мужи и жены, поглощенные наукой и имеющие несколько научных степеней. Но это заблуждение. Каждый из нас читает Библию на своем маленьком островке, окруженном вселенской войной между злом и Духом (Еф.6:10-18). Мы обманываем себя, если считаем, что можем читать и понимать Библию, как объективное учение. Признаем мы это или нет, но мы толкуем Писание как сражающиеся солдаты, раненные грехом и врачуемые Духом.

В этом вселенском бою на каждого из нас возлагаются огромные ожидания. Богу не нужны просто эрудированные толкователи; больше всего Он желает святых толкователей. Новый Завет сосредотачивается больше на нравственном характере учителей, чем на их знаниях. Знание и навыки требуются в герменевтике, но основным требованием является освящение.

По этой причине мы всегда должны связывать изучение Ветхого Завета с самоанализом. В чем я слаб? В чем силен? Как на мое толкование влияет плоть, а как Дух? Ученые обычно не задают себе таких вопросов, но это важнейшие темы для каждого христианина, осознающего себя воином, ступившим на поле духовной битвы.

Такая самооценка может быть отрицательной и положительной. С отрицательной стороны, "нам нужно свергнуть с себя всякое бремя и запинающий нас грех" (Евр.12:1). Несомненно, Святой Дух иногда действует, несмотря на наши греховные склонности. Его Слово поддерживает нас именно в тех сферах жизни, где мы чаще всего падаем. И наша задача не в том, чтобы ставить Духу преграды, а в очищении своей плотской почвы, чтобы она была пригодна для семени Его Слова. Через исповедание, покаяние и доверие Богу, мы должны удалять греховные склонности из своей жизни. Мы никогда не сможем полностью избавиться от всех негативных факторов, но наша цель в том, чтобы быть как можно свободнее от власти греха при толковании Ветхого Завета.

С положительной стороны, мы должны "стараться... иметь святость" (Евр.12:14). Освящающая работа Духа - это дар, помогающий нам при толковании. Мы желаем, чтобы работа Духа влияла, и даже доминировала над нашим изучением. Благодаря самооценке, мы можем различать дела плоти и Духа, и, забывая заднее, простираться вперед.

Обширный масштаб

Однажды я разговаривал с женщиной, которая во время второй мировой войны жила в Голландии. "Все, что мы делали, происходило в тени войны,- рассказывала она. - День и ночь - война влияла на все". Они просыпались под шум идущих по улицам солдат; они постоянно думали, кого арестуют следующим; спать ложились голодными, потому что солдаты воровали их еду. Они находились в зоне войны, и это влияло на каждую мелочь их жизни.

Война между грехом и Духом не происходит в каком-то одном углу нашей жизни; она распространяется на любую частичку нашего существования. Давайте посмотрим на три уровня этого конфликта: наши мысли, наше поведение и наши эмоции. Когда Бог сотворил человека, он был свят во всех этих качествах. Но, когда человечество впало в грех, оно стало совершенно порочным. Однако теперь во Христе наши мысли, действия и чувства подвержены процессу освящения.

Эти три аспекта жизни каждого человека тесно переплетены между собой. Наши мысли выражаются в наших действиях и чувствах. Наше поведение обуславливает наши мысли и отношения. Наши эмоции изменяют ход наших мыслей и действий. Поэтому нам следует внимательно рассмотреть влияние каждой нашей области на наше толкование ветхозаветных историй.

Мысли. Библия не оставляет сомнений, что в процессе освящения мы ведем брань на уровне помыслов. Мышление каждого из нас переменчиво. Один верующий может ясно осознавать свою ответственность перед вдовами и сиротами, однако при этом не понимать какого-нибудь важного аспекта Божьей доктрины. Другой может "плавать" в теологии, как рыба в воде, но при этом его мышление не воспринимает каких-то простых положений Библии. Так как никто не свободен от таких мыслительных "пробелов", мы должны стремиться подчинить наше мышление Духу. Как сказал Павел, "преображаться обновлением ума нашего" (Рим.12:2).

Освящение мышления очень серьезно влияет на толкование Ветхого Завета. Иногда это влияние очень явно. Например, толкователи, которые читают о переходе через Иордан (Иис.Нав.3:1-17) и не верят, что библейские чудеса действительно происходили, понимают это место не так, как те, кто признает чудеса. Расизм заставил толкователей извращать такие места, как проклятие на Каина (Быт.4:10-15) и Ханаан (Быт.9:24-25).

Почему же война мыслей играет такую важную роль при нашем чтении ветхозаветных историй? Потому что эти истории даны Духом и о них "нужно судить духовно" (1Кор.2:6-16). Чем больше мы придерживаемся плотского склада ума, тем больше мы будем извращать Писание (2Пет.3:16). Мудрость этого мира противоречит мудрости Божьей (1Кор.2:6-8). Мирская мудрость считает суть библейского учения - смерть и воскресение Христа - безумием (1Кор.1:23-24; 2:14). В то же время, чем больше мы подчиняемся Духу, тем лучше мы понимаем суть Писания. Мы должны иметь ум Христов, если хотим правильно толковать Его Слово.

Поведение. Уровень святости наших поступков также влияет на наше толкование ветхозаветных историй. Святость не означает просто правильное мышление; она также включает поступки. Христианство - это религия поступков, а не только идей. Мы можем правильно мыслить, но если эти мысли не управляют действиями, мы препятствуем своей способности понимать Библию. Мы должны "умерщвлять дела плотские" (Рим.8:12-14).

Молитва является неотъемлемой частью жизни библейского толкователя. Общение с Господом в молитве позволяет Ему действовать в нашей жизни. Не удивительно, что Апостолы постоянно пребывали "в молитве и служении слова" (Деян.6:4). Молитва и толкование держат друг друга за руки. Верно толковать Писание можно только получая помощь от Духа в молитве.

К сожалению, молитвой часто пренебрегают при научных исследованиях герменевтики. Хотя евангелисты подчеркивают необходимость личного взаимодействия с Богом в христианской жизни, они не обращают на это внимания в библейском толковании, в результате чего мужи и жены, обученные герменевтике, склонны игнорировать свою необходимость в молитве. Чем больше они знают, тем меньшее значение они придают молитве как герменевтическому источнику.

Сколько вы молитесь, когда читаете Ветхий Завет? Большинство из нас начинают и заканчивают свое изучение с одного-двух прошений, обращенных к Богу. Но насколько мы пренебрегаем молитвой, настолько же наше понимание будет лишено глубины и значения. Чтобы исцелить этот серьезный недуг, мы должны научиться разговаривать с Богом во время изучения Его Слова.

Мы с женой часто садимся рядом и обсуждаем письма, которые пишем. Мы читаем их друг другу, задаем вопросы, комментируем какие-то моменты. Иногда мы так увлекаемся в своих обсуждениях, что над коротким предложением можем размышлять часами. Мы не жалеем времени на совместное чтение, потому что оно дает нам возможность уделять друг другу внимание.

По-моему, то же самое должно происходить во время чтения Ветхого Завета. Мы не должны сидеть в тишине; нам нужно учиться просить у Бога особенных откровений на то или иное прочитанное место. Он является Автором этих текстов; нам нужно искать понимания у Него. Мы можем склоняться в исповедании грехов. Мы можем возносить свои сердца в прославлении. Но в любом случае, приступая к Ветхому Завету, мы должны понимать, что входим в присутствие Бога, и уделять Ему наше личное внимание. Ora et labora (молитва и труд) должно быть нашим девизом.

Молитва не является единственным действием, влияющим на качество толкования. Все, что мы делаем, так или иначе отражается на нашей способности правильно понимать Писание. Убеждения и мнения часто формулируются, утверждаются и шлифуются в процессе практики. Переживания, связанные с неудачами и успехами, пользой и ущербом делают свой вклад в формирование наших убеждений. Майерс сделал такое заключение:

Инструкции к правильному пониманию Библии даны по всему Ветхому и Новому Заветам. "Поступающий по правде идет к свету..." (Ин.3:21). Мудрый человек, построивший свой дом на камне, отличается от глупца лишь тем, что поступал согласно услышанному слову (Мф.7:24-29). Сила слов Иисуса познается только в их исполнении.

Также и либеральные толкователи подчеркивают влияние успешной практической жизни и активного участия в делах мира на подходы к толкованию. Они утверждают, что их толкования не могут быть адекватно оценены в комфортной и беззаботной среде. И они правы: борьба и социальное притеснение вызывают у толкователей такие вопросы к Библии, о которых другие могут даже не задумываться.

Библия также говорит, что нечестивое поведение ослепляет наши глаза и ожесточает сердца к принятию Божьих откровений (Ис.29:9-13; Ин 8:43-44; 1Кор.3:1-3). Когда мы непослушны Богу, наш ум развращается. Нечестивый образ жизни приводит к духовной слепоте. Чем хуже наше поведение, тем больше нас поглощает тьма. Люди, живущие в сексуальной безнравственности, часто не могут понять, почему Бог так строго наказал Давида за его грех с Вирсавией (2Цар.11:2-12:12). Грех туманит наше видение; мы не можем четко видеть, чему именно научают эти истории.

Однако когда наше поведение зависит от Духа, наш взгляд проясняется, и понимание жизненных ценностей расширяется. Читатель, который усердно молится в трудные дни, будет особенно чувствителен к истории о молитве Анны (1Цар.1:3-2:11). Верующий, который отважен в служении Богу, по достоинству оценит героический характер Аода (Суд.3:12-30). Действие тесно связано с пониманием, поэтому освящение нашего поведения во много раз улучшит наше понимание ветхозаветных историй.

Эмоции. И, наконец, освящение достигает наших эмоций. Чувства, наряду с действиями и идеями, также являются частью духовной борьбы и возрастания во Христе.

Посмотрите на список плодов Духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22-23). Мы не можем назвать эти плоды Духа простыми чувствами, "страстями и похотями" греховной природы (Гал.5:24), христиане подчиняют свои эмоции действию Духа. Робертс сделал вывод:

Чем бы ни было для нас христианство, оно точно включает всю сферу нашей эмоциональной жизни. Это любовь к Богу и ближнему, сожаление о своей порочности, радость о милостивом спасении от нашего Бога, благодарность, надежда и мир. И, следовательно, если я не люблю Бога и ближнего, не радуюсь о своем искуплении, если я не благодарен, не имею надежды и мира с Богом и собой, я не имею части в христианстве.

Нам нужно быть осторожными, чтобы не слишком упрощать сложность нашего эмоционального освящения. Радость, мир и счастье не исчерпывают списка правильных чувств. Отвращение, скорбь и гнев иногда тоже уместны.

Итак, мы видим, что возрастание во Христе охватывает и наши эмоции, которые так же оказывают влияние на понимание Ветхого Завета. Наши чувства открывают и закрывают для нас различные аспекты этих историй. Прежде всего, нас должен наполнять благоговейный страх Божий, когда мы приступаем к Его Слову. "Начало мудрости - страх Господень; глупцы только презирают мудрость и наставление" (Пр.1:7). Страх и трепет перед Богом необходимы для понимания Писаний. Термин "страх" не является синонимом слов "испуг" или "ужас". Он подразумевает гораздо большее, чем просто эмоциональное переживание, хотя страх Божий - это эмоции. Чтобы иметь более глубокое понимание Слова Божьего, мы должны исполниться благоговением и страхом. Толкователи, не имеющие смиренного и покорного духа, могут только извращать.

Эмоции также положены в основу величайших заповедей. Заключение Иисуса о законе и пророках должно крепко утвердиться в сердце каждого толкователя. "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим... Возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки" (Мф.22:37-40).

Любовь к Богу и ближнему является первостепенной основой для герменевтики. Эти повеления Божьи мы не должны понимать как преходящие эмоции. Любовь, как преданность и служение, которые мы проявляем к Богу и людям, подразумевает глубочайшие эмоции. Эмоциональная подготовка к толкованию Ветхого Завета должна основываться на благоговении перед служением Богу и ближним. В конце концов, в чем заключается цель нашей работы, если не в угождении Тому, Кто дал нам Писание и не в помощи нашим ближним? Если наши сердца ожесточены к милости Божьей и безразличны к нуждам окружающих нас людей, мы не сможем ни исследовать, ни применять ветхозаветные истории.

Наши чувства влияют на наше толкование. Они влияют на наш выбор того или иного места Писания. Когда мы печальны, мы ищем истории, которые развеселят нас. При разном настроении мы обращаем внимание на разные аспекты одной и той же истории. Пара любящих друг друга молодых людей будет находить больше удовольствия в чтении стихов о свадьбе Руфи и Вооза (Руфь 4:13-15). Недовольный человек, может, призадумается, почему ропот Израиля на Господа в пустыне был таким серьезным преступлением (Чис.14:26-35).

Эмоциональная предрасположенность влияет на чтение ветхозаветных историй. К сожалению, научная модель объективного, хладнокровного толкователя умаляет роль эмоций в библейском толковании. Мы привыкли думать, что понимание - это всего лишь расстановка фактов по местам. Но факты и чувства являются партнерами в герменевтике.

Итак, Дух готовит нас к толкованию Писаний через освящение. В своих мыслях, действиях и чувствах наш дух борется с плотью. И по мере того, как мы послушны Духу и освящаемся на всех трех уровнях, наше понимание ветхозаветных историй углубляется.

Дарования

Почему одни учителя отличаются от других? Почему один толкователь подчеркивает в тексте то, что другой игнорирует? Многие различия не возникают в результате борьбы с грехом, а просто являются различными дарованиями - природными и сверхъестественными дарами, которые Бог дал каждому из нас.

Чтобы не усложнять нашу дискуссию о дарах, мы ограничимся определенными психологическими склонностями, присущими каждому из нас. Нас интересуют не столько физические и творческие способности (хотя они также, несомненно, влияют на наше отношение к Ветхому Завету), сколько сфера, часто называемая личностью. Личность - это совокупность психологических черт, характеризующих взгляды, эмоции и поведение человека.

Источники дарований

Откуда появляются наши дарования? Какие аспекты жизни формируют нашу личность? Бог, как дирижер, использует множество различных инструментов, влияя на формирование нашего характера. Трудно учесть все возможности, которые Он использует. Однако, изучая это влияние, мы лучше понимаем, как Дух готовит нас к плодотворному толкованию Писания. Давайте рассмотрим три основных источника наших психологических склонностей: наследственность, окружающая среда и сверхъестественная одаренность.

Наследственность. Постоянной темой исследования психологии является роль наследственности и окружающей среды в развитии личности. Я являюсь прежде всего продуктом генетического отбора или моего социального опыта? Мои психологические склонности больше обусловлены природой или воспитанием? Хотя эти вопросы остаются по-прежнему открытыми, современные психологи соглашаются с тем, что как природа, так и воспитание; как наследственность, так и окружающая среда оказывают на нас свое мощное влияние.

Большинство из нас признает, что размер наших ушей, густоту волос и цвет глаз мы наследуем от родителей. "У нее подбородок мамы, а нос - папы",- часто говорим мы. Но исследования показывают, что наследственность влияет также на наши черты характера.

К примеру, наука допускает, что склонность к депрессии и шизофрении может быть унаследована. Интеллектуальный потенциал также тесно связан с генами. Мы даже можем увидеть, что такие особые способности, как, например, к музыке или искусству, часто передаются от родителей детям. Бог так устроил мир, что наша генетическая наследственность во многом определяет нашу личность.

Окружающая среда. Еще одной мощной силой, влияющей на формирование нашей личности, является окружающая среда. Переживания раннего детства оставляют в нас огромный отпечаток. С ранних дней родители могут повлиять на привязанность ребенка к добру или злу. Учеба в школе, различные травмы и всевозможные социальные события в большой степени определяют наши ценности, взгляды и поведение. Бог использует все - от глубоко запомнившихся событий, до основных ценностей нашей культуры,- чтобы подготовить нас к толкованию Своего слова.

Сверхъестественная одаренность. И, наконец, на нашу личность влияет одаренность, даваемая Святым Духом. Будучи главой церкви, Христос дает членам Своего тела различные способности (Рим.12:6-8; 1Кор.12:1-11; Еф.4:7-13; 1Пет.4:10). Одни верующие учат, в то время как другие слушают; одни проявляют особенное милосердие, другие показывают великую веру. Одни из нас одарены способностью четко различать корни житейских проблем и решать их; другие ничего не понимают в них. В любом случае, эти дары Духа влияют на наше мышление, поведение и эмоции.

Как видим, мы имеем те или иные дары, благодаря наследственности, опыту и сверхъестественному Провидению. Но какое отношение эти дары имеют к толкованию Ветхого Завета? Посмотрим на две сферы, в которых дарования влияют на наше понимание ветхозаветных историй.

Выборы и приоритеты

Человеческое восприятие всегда обусловлено выбором. Все мы без исключения выбираем для себя то, что нам больше подходит. Сталкиваясь с окружающим миром, мы никогда не сможем усвоить всего, поэтому мы принимаем одни элементы и исключаем другие. В нас всегда задействован познавательный отбор.

Например, что может быть проще, чем читать эту страницу? И все же, вы не можете читать ее без определенного порядка. Вы не читаете беспорядочно слова из любых частей страницы; вы читаете их слева направо и сверху вниз. Одни элементы вы полностью игнорируете, с другими считаетесь, согласно установленным для вас нормам.

Избирательность присутствует в нашем толковании ветхозаветных историй. Одну деталь мы считаем важнее другой. Мы подчеркиваем одни аспекты рассказа, а другие отставляем в стороне. Такой отбор является преднамеренным. Следуя своей стратегии толкования, мы сознательно цепляемся за один стих и упускаем другой. Но такая избирательность - только верхушка айсберга. Наш выбор более целенаправлен, чем мы можем себе представить. Он происходит на подсознательном уровне, так как многие непреднамеренные решения обуславливаются влиянием нашего генетического склада, окружающей среды и сверхъестественной одаренности.

На примере ветхозаветной истории о переносе Давидом ковчега в Иерусалим (2Цар.6:1-23) попробуем разобраться в том, что влияет на наше восприятие библейского текста. Первые стихи этой истории повествуют о трех разных аспектах этого события. Давид приносит ковчег из Ваала с великим веселием (ст. 1-5). Оза прикасается к ковчегу, и Господь поражает его (ст. 6-7). Давид исполняется страха и отсылает ковчег в другое место (ст.8-11). На какой из этих трех сцен читатель склонен сосредотачивать внимание?

Если бы мы провели опрос, мы бы обнаружили, что музыкантов больше привлекла первая сцена. "Что это были за инструменты? Как они звучали? Как выглядел этот "концерт"?" Музыкантов обычно интересует сцена, в которой упоминается музыка.

Предположим, кто-то из читателей недавно утратил близкого человека из-за преждевременной смерти. Многие вопросы пронзают его разум: "Почему Бог забрал его? Какой в этом смысл?" Такой человек может бегло просмотреть первую сцену, но его остановит стих о внезапной смерти Озы. Он недавно пережил травму, поэтому его ум особенно чувствителен к этой сцене.

Предположим, человек вырос в семье, где царил разлад. Его личность была сформирована постоянным отвержением и пренебрежением со стороны тех, кто должен был заботиться о нем. Не удивительно, если он сосредоточится на незащищенности Давида в третьей сцене. Те же вопросы, которые задавал Давид, тревожат и его. "Я понимаю его",- думает читатель.

Каждый из этих толкователей отличается от других; но никто из них не ошибается. Как это может быть? Их опыт, дарования и интересы подтолкнули их в разных направлениях.

Многие толкователи не осознают, какую огромную роль в их толковании играют приоритеты и жизненный опыт, благодаря чему рождается герменевтическое высокомерие. Мы предполагаем, что внимательное изучение позволит нам охватить все аспекты текста. Но толкование всегда подвержено влиянию избирательности, основанной на наших дарованиях.

Поэтому, с практической точки зрения, читая Ветхий Завет, мы должны оценивать не только текст, но и влияние наших приоритетов. Как я могу оценить свои психологические склонности? Каким образом черты моей личности привлекли мое внимание именно к этому аспекту, а не к другому? Чем больше мы будем осознавать свои природные склонности, тем больше направлений в толковании мы сможем охватить. Какие части этого рассказа я оставил нетронутыми? Как мне увидеть больше, чем я вижу сейчас?

Познавательный стиль

Дарования также влияют на наш познавательный стиль, при помощи которого мы размещаем собранную информацию. Огромная часть психологических исследований зависит от познавательных способностей человека. Это означает, что в сборе информации люди склонны придерживаться одного из двух направлений. Психолог Ван Ливен определяет их так:

Некоторые люди... характеризуются объективностью, абстрактностью и дифференцированностью в интеллектуальной сфере, независимостью и достижениями в социальной сфере, самодостаточностью и относительным стоицизмом в эмоциональной. Другие люди... характеризуются интуицией, буквальностью и глобальным восприятием в интеллектуальной сфере, взаимозависимостью и стремлением к общению в социальной сфере, свободой выражения в эмоциональной сфере.

Эти два стиля познания можно описать, как аналитический и глобальный. Аналитический стиль направлен на подробное, разборчивое и фактическое знание. Глобальный стиль больше относится к синтезу, интуиции и эмоциям.

Как бы вы ответили на вопрос: "Что такое цветок?" Если вы склонны к познавательному аналитическому стилю, ваш ответ, скорее всего, будет звучать, как учебник по ботанике: "Цветок - это репродуктивный спорофитный элемент, состоящий из волосков, пыльника, рыльца...". Если же вы больше склонны к познавательному глобальному стилю, ваш ответ будет другим: "Цветы - это дары весны". Оба эти определения правильны. Но их познавательный стиль резко отличается.

Тем не менее, эти стили являются больше тенденциями, чем абсолютными противоположностями. Мы можем быть более или менее аналитичными или глобальными в той или иной сфере. В одних условиях мы можем действовать глобально, в других - аналитически.

Познавательный стиль очень влияет на наше понимание ветхозаветных историй. Такое влияние можно определить в двух направлениях: маленькие и большие предметы и "твердые и мягкие мерки".

Маленькие и большие предметы. Аналитический и глобальный стили толкования можно определить, как склонность к микроскопическому и макроскопическому взглядам на большие и маленькие предметы текста. Аналитический подход рассматривает рассказ в мелких деталях. Толкователь, имеющий такую ориентацию, обычно раскладывает и анализирует историю по словам, фразам, предложениям и стихам.

Глобальный подход смотрит на ту или иную историю, как на одно целое. Он синтезирует различные элементы рассказа. Параграфы, эпизоды, разделы и целые книги рассматриваются в свете глобальных перспектив и общих мотивов.

При научном толковании Библии, в основном, отдают предпочтение микроскопическому, аналитическому подходу. Использование ветхозаветных историй для утверждения доктринальных положений привело к аналитическим стилям в экзегетике. Даже если студенты начинают свое теологическое образование с глобальных взглядов, ко времени выпуска большинство из них будут сформированы в микроскопичных толкователей.

Такое направление теологической науки не просачивается к обычным людям, чье понимание ветхозаветных историй часто ограничивается несколькими разбросанными стихами. Наши библейские занятия часто состоят из извлечения поучительного урока из одного-двух стихов.

Микроскопическая техника исследования может многое предложить, но она представляет собой только один подход к толкованию. Мы не должны недооценивать важности познавательного глобального стиля. Понимание больших предметов не менее важно, чем сосредоточенность на мелочах. Наряду с вопросом: "Что означает этот стих?" у нас должны появляться и такие вопросы, как "Что означает эта история? Раздел? Книга?"

"Твердые и мягкие мерки". Познавательный стиль также влияет на "твердое" и "мягкое" измерение текста. Аналитический подход подчеркивает твердую, фактическую сторону рассказа, в то время как глобальный менталитет обращает внимание на мягкую, эмоциональную сторону. Ни один из этих взглядов не исключает другой, но при чтении Ветхого Завета толкователи обычно склонны идти только в одном направлении.

С такими отличиями я впервые столкнулся на уроке биологии в колледже, где нам нужно было расчленить лабораторную крысу. Учитель проинструктировал нас, как и где нужно резать, но я просто не мог сделать этого. Почему? Потому что я привык думать о крысах, как о живых, пушистых зверьках, а не как о лабораторных экземплярах. Другие студенты разбирались со своими крысами, видя в них объект для опытов, но для меня это было невозможно. Я смотрел на них с эмоциональной точки зрения. Медики проходят через такое же препятствие. Несколько хирургов рассказывали мне, что им пришлось учиться думать о пациентах на столе не так, как они думают о людях в повседневной жизни. Существует заметная разница между нашим подходом к предмету научного опыта и нашим отношением к тому же предмету в обычной жизни.

Похожие затруднения могут возникать при толковании ветхозаветных историй. Как последователи Христа, мы любим эти рассказы; они несут нам глаголы вечной жизни. Как Давид любил и наслаждался Писанием (Пс.118:14, 16, 47, 48), так и нас они касаются глубоко внутри. Но при научном библейском толковании мы обычно проводим слишком объективный и хладнокровный анализ. Грамматико-исторические методы направлены на логические, фактические аспекты текста и очень редко признают их мягкую, эмоциональную сторону.

Обзор комментариев к первой главе книги пророка Ионы отражает эту тенденцию. Комментаторы обычно очень интересуются своеобразной еврейской фактурой этого места. За редким исключением, толкователи игнорируют эмоциональные аспекты этой главы, сосредотачивая свое внимание только на исторических фактах. Некоторые, например, упоминают об иронии, наполняющей суть этого рассказа. Хотя пророк всеми силами старается убежать от Бога, он лицемерно заявляет: "Я - Еврей, чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу" (Ионы 1:9). Некоторые комментаторы обращают внимание на то, как Иона высмеивается в сравнении с языческими моряками, призывающими Господа, приносящими жертву и дающими Ему обеты (Ионы 1:14, 16). Эта глава полна эмоционального напряжения, но наш обычный познавательный стиль несправедливо угашает его.

Признать разницу между эмоциональной и фактической сферой толкований - это путь для уравновешивания своего отношения к Ветхому Завету. Это поможет оценить наши методы толкования Писаний. Сосредотачиваюсь я больше на "твердой", или же на "мягкой" стороне Писания?

В последующих главах мы рассмотрим способы чтения с использованием обоих познавательных стилей. Научившись выходить за пределы собственных природных склонностей, мы сможем обогатить свое понимание Ветхого Завета.

Необходимо только помнить вот что: Бог допускает разделение между христианами, чтобы мы могли учиться друг у друга. "Не может глаз сказать руке: "ты мне не надобна" (1Кор.12:21). Нам, особенно христианам с твердыми богословскими убеждениями, трудно научиться чтить разнообразие даров в церкви. Часто считается, что разница в толкованиях - это вопрос правды и лжи. Несомненно, часто это именно так. Но отличие одного толкователя от другого может быть только вопросом отличия их дарований.

Итак, мы ясно видим, что дарования оказывают огромное влияние на наше понимание ветхозаветных историй. Чтобы тщательнее подготовиться к предлежащей задаче толкования, нам нужно осознать свою склонность выбирать и особенности познавательного стиля.

Призвание

Третьим аспектом христианской жизни, влияющим на наше толкование, является призвание. Наряду с нашим освящением и дарами, Святой Дух также использует наши жизненные обстоятельства, чтобы подготовить нас к толкованию. Призвание, в свою очередь, затрагивает два аспекта христианского опыта: служение в церкви, профессию и конкретные проекты, которые мы преследуем в служении Богу.

Профессиональная роль

Одна молодая женщина собиралась впервые участвовать в общественном конкурсе живописи. Она очень радовалась возможности выставить напоказ свою работу. Однако она не знала, что другие участники были гораздо лучше ее. На фоне их полотен ее самая удачная картина выглядела, как школьный рисунок. К счастью, директор выставки была подругой этой женщины, поэтому за день до конкурса, она позвонила и сказала: "Сью, как директор, я должна сказать тебе, что завтра нужно быть к 8:00 утра. Но как подруга, я бы посоветовала тебе вовсе не показываться!"

Как официальное лицо, директор должна была сказать одно, но как друг - совсем другое. Она не противоречила себе, хотя ее слова были совершенно разными. Она просто говорила с точки зрения разных ролей - директора и подруги. К счастью, начинающая художница учла совет подруги и избавила себя от позора.

Читая ветхозаветные истории, мы сталкиваемся с подобными проблемами. Роли, которые мы принимаем на себя в жизни, влияют на наше толкование. У верующих есть разные призвания в церкви и обществе. Бог поставил нас на различные должности, связанные с различными обязанностями. У нас есть обязанности в церкви. Пасторы, старосты, учителя и диаконы имеют определенные задачи. Церковные советы также закрепляют задачи за членами церкви. Одни люди ведут, другие - ведомые. Одни евангелизируют, другие служат нуждающимся (Рим.12:4-8; 1Кор.12:27-31; Еф.4:11-13).

Наши занятия выходят за пределы церкви. Бог призвал нас являть Его образ в каждой сфере нашей жизни. В семье, школе, бизнесе, политике и искусстве верующие в Христа призваны служить. Некоторые из нас являются лидерами комитетов, другие - обычными гражданами. Одни наемники, другие - работодатели. Одни родители, другие - дети. Каким бы ни было призвание, будучи последователями Христа, мы во всем служим Ему, "как Господу" (Кол.3:18-24).

Ролевые функции меняются. Например, в течение одного дня, моя жена не только член церкви, она также жена, дочь, сестра, друг, работник, сосед, гражданин, потребитель, студент, пациент, пассажир, повар, советник, воспитатель, учитель, медсестра и так далее. Каждый из нас имеет множество ролей и различные призвания.

Понимаем мы это или нет, но мы всегда читаем Ветхий Завет с "колокольни" наших занятий. Толкователи не могут полностью отрешиться от своего призвания в жизни. Мы читаем, как студенты, матери, отцы, дети и пасторы.

Занятия обычно не влияют на основной уровень понимания. Элементарное понимание пастора может быть очень похоже на понимание ребенка. Например, читая слова Валаама: "Не должен ли я в точности сказать то, что вкладывает Господь в уста мои?" (Чис.23:12), оба они согласятся, что Валаам считал необходимым передать слова, которые ему сказал Бог. На самом простом уровне они оба одинаково поймут слова "Да будет свет" (Быт.1:3). На этой стадии повседневные занятия имеют небольшое значение.

Но чем больше уровень нашего понимания, тем очевидней становится разница между чтением в разные периоды, когда мы выступаем, то в одной роли, то в другой. Наши занятия влияют на методы, которыми мы оперируем; выборы, которые мы делаем; значения, которые мы придаем, и так далее.

Одного примера будет достаточно. Когда я преподаю книгу Судей в семинарии, я посвящаю целое занятие теме изнасилования наложницы левита (Суд.9:1-30). Главное внимание я обращаю в своей лекции на то, что книга Судей была написана с целью показать нужду Израиля в благочестивом царе. Эта древняя ужасная история иллюстрировала социальную анархию, господствовавшую в то время, когда у Израиля не было царя, и каждый делал то, что было справедливым в его глазах (Суд.21:25). К концу лекции большинство студентов убеждалось, что Израиль нуждался в царе.

Но когда я учил из книги Судей во время нашего семейного чтения Библии, весь этот эпизод я пропустил. У меня были те же намерения, что и в классе. Я хотел, чтобы моя восьмилетняя дочь поняла цель книги Судей. Почему же тогда я пропустил целый раздел? Потому что здесь я читал, как родитель маленькой девочки. Я опасался травмы, которую ей могла причинить 19-я глава, поэтому цель книги я объяснял ей, используя другие стихи. В своих толкованиях роль родителя очень отличается от роли профессора.

Подобные решения мы принимаем каждый раз, когда мы толкуем Библию. На определенные места мы обращаем внимание, другие пропускаем, чтобы преподнести материал в духе того или иного призвания.

Молодые пасторы, только окончившие семинарию, часто путаются в своих ролях. Годы, проведенные на занятиях, в среде ученых, заставляют многих пасторов действовать в церкви как ученые. Но церковь - это не кафедра ученого. Герменевтическая практика учителей семинарии обычно является плохой моделью для пасторского толкования. Поэтому, если пасторы не вникнут в суть своего призвания, они рискуют остаться научными инструкторами, а не пастырями Божьего народа. При толковании мы должны помнить о своем призвании. Какую задачу я выполняю? Какое влияние на толкование этого места оказывает мое призвание? Чем точнее мы ответим на эти вопросы, тем больше у нас надежды на ответственное обращение с Ветхим Заветом.

Конкретные проекты

Решение многих жизненных проблем влияет на наше толкование. Мы читаем истории по-разному, часто мы толкуем их в свете насущных проблем. Будучи родителями, мы используем ветхозаветные истории в воспитании детей. Как пасторы, мы используем их для исправления, утешения, наставления и поощрения людей, которым мы служим. Наши задачи влияют на то, как мы обращаемся с текстом. То есть, мы читаем не просто так; мы читаем с какой-то целью.

Несколько лет тому назад у меня была возможность в трех разных церквях проповедовать из истории о том, как Езекия праздновал Пасху (2Пар.30:1-27). После этого я увидел, как влияют насущные проблемы на толкование Писания.

Езекия пригласил северные колена присоединиться к нему в Иерусалиме на Пасху (ст. 1-9). Многие отказались, но некоторые приняли его приглашение (ст. 10-12). Праздник превосходно начался и продолжался, пока некоторые из участников не заболели, потому что не прошли через ритуальное очищение (ст. 15-18). Тогда Езекия начал молить Бога, чтобы Он призрел на сердца людей, простил и исцелил их (ст. 18-19). Бог ответил, исцелил больных, и праздник продолжился, как ни в чем не бывало (ст. 20-21).

Эта история прекрасно показывает заботу автора книги Паралипоменон об обновлении Израиля в период после возвращения из плена. Север и Юг объединились, чтобы поклониться Богу в храме. Объединение Езекии автор использует как образец, которому читатели его дней должны были следовать для восстановления царства.

Изучая это место для проповеди в трех разных церквях, я решил многие аспекты оставить одинаковыми. Я проповедовал одинаково во всех трех местах: я был служителем-гостем, приглашенным сказать проповедь. По большей части мои методы были одинаковыми, но в каждом собрании я рассматривал эту историю по-разному.

Я знал, что в первой церкви собрание нуждалось в большем посвящении Слову Божьему. Как вы, наверное, догадались, я подробно рассматривал преданность Езекии Божьему Закону. С ранних лет он хранил заповеди, данные Господом через Моисея (4Цар.18:6). Трудности Иудеи он считал результатом непослушания Закону (4Цар.29:6-10). Он очищал Иудею от идолопоклонства (4Цар.18:4). Он восстановил завет, очистил храм, возобновил Пасху (2Пар.29:3-10; 30:1-5).

Во второй церкви, собрание было преданно доктринальной чистоте, но ему недоставало терпения и единства. Поэтому я более сосредотачивался на стремлении царя к единству. Я рассмотрел, как Езекия посылал письма, приглашая колена на праздник Пасхи (2Пар.30:1). Когда пришедшие не освятили себя, Езекия молил Господа простить их (ст. 18-20). Я увидел, как Бог благословил Езекию, дав дух единства народу (ст. 12). Аспекты рассказа, которые я упустил в первой проповеди, внезапно оказались в центре второй.

Наконец, готовясь к третьему служению, я не имел представления о нуждах собрания, поэтому настроился представить более уравновешенную картину. В своей проповеди я сосредоточился на балансе чистоты и единства, которые показал Езекия в своей реформе.

В той или иной степени, конкретная цель толкователя всегда влияет на его изучение и открытия. Мы придерживаемся одной линии мыслей, пропуская другие, исследуем одну сферу, не обращаясь к другим, подчеркиваем один предмет, а не другой. К одним и тем же ветхозаветным историям мы можем подходить с разных сторон, для разных целей: поклонения, евангелизма, учения, ободрения и исправления. Мы читаем ветхозаветные истории в разных собраниях: наедине, в семейном кругу, в церкви, в школе. В разных состояниях: в болезни, на дне рождения, на бракосочетаниях, на похоронах.

Мы сталкиваемся с разными жизненными ситуациями, и наше толкование иногда может быть необычным. Но это не значит, что оно будет неправильным. Тисельтон предложил аналогию, точно иллюстрирующую правильное понимание толкования: "Пианино можно использовать в качестве дров, и в большинстве случаев такие действия будут осуждены, как неправильные. Но если вы очутились на льдине в Арктическом океане и умираете от холода, вы с ликованием подожжете самый дорогой на свете рояль!" Конечно же, это не значит, что ветхозаветные истории можно толковать как нам угодно. Мы должны усвоить предостережения от злоупотребления Писанием. Но в рамках правильного толкования мы признаем, что наше толкование не является единственно правильным, поскольку оно во многом служит нашим конкретным целям.

Поэтому нам нужно исследовать не только текст, но и методы, которые мы будем применять для толкования этого текста. Какова моя конкретная цель? Как я взаимодействую с текстом, чтобы достигнуть этой цели? Что я пропускаю, преследуя свою цель?

Заключение

Эту главу мы начали с того, что на толкование Ветхого Завета влияют факторы, которые мы часто не замечаем. Поэтому мы должны признавать и учитывать влияние уровня нашего освящения, наших дарований и призвания. Исследуя эти сферы и подготовку к толкованию, которую Святой Дух проводит благодаря им, мы сможем быстрее и легче находить сокровища, содержащиеся в историях Ветхого Завета.

Вопросы

1. Что такое освящение? Как освящение мыслей, поступков и эмоций влияет на толкование Ветхого Завета? Проиллюстрируйте на примере какого-нибудь места Писания.

2. Что подразумевают собой "дарования"? Каковы источники наших дарований? Как они влияют на наше толкование?

3. Что означает призвание толкователя? Почему нам всегда необходимо учитывать свое призвание при толковании Ветхого Завета? Покажите на примере какого-нибудь места Писания.

Упражнения

1. Перечислите пять этапов, которые вы проходите при подготовке к чтению Ветхого Завета. Распределите эти пункты по категориям освящения мыслей, поведения и эмоций. В чем вы сильны? В чем слабы? Как вы можете расширить свою подготовку?

2. Попросите четырех людей указать на наиболее важный аспект Быт.1:1-2:4. Сравните их ответы. Какое влияние их дарований вы заметили? Можете ли вы расширить список важных моментов этого места Писания?

3. Прочтите Быт.9:1-11. Как должно меняться ваше объяснение этого места, если вы будете строить на нем свое учение для дошкольников, на уроке истории в колледже, на библейском занятии для взрослых? Почему?


Влияние взаимодействия

(В печатном издании: Глава 3)

"Никогда не иди в воду один,- это первое правило, которое я выучил на уроке по плаванию,- кто-то должен быть рядом, чтобы помочь, если ты попадешь в беду". Когда мне было девять лет, я понятия не имел, насколько опасной может быть вода. Это правило было не для меня, пока не наступило очередное лето.

Я стоял в оцепенении на песке, глядя, как сильные потоки воды тянули моего двоюродного брата в море. Когда я решился прыгнуть в воду и приплыл на помощь, он схватил меня, и мы оба скрылись под водой. Я всеми силами старался отцепиться от него и, наконец, оттолкнув его, оставил тонуть. Я, как сейчас, помню его крики: "Не бросай меня!" К счастью, когда я выбрался на берег, мимо меня в воду бросились двое мужчин и спасли моего кузена от неминуемой гибели. Я навсегда запомнил тот день. С тех пор я никогда не купаюсь один.

Подобным образом мы не должны пытаться толковать ветхозаветные истории в одиночку. В толковании этих рассказов скрываются опасности. Сильные потоки могут унести нас в море неправильного понимания. Ради безопасности мы должны учиться толковать вместе с другими людьми, чтобы в случае беды кто-то всегда мог помочь.

В предыдущей главе мы увидели, как Святой Дух готовит нас к чтению Ветхого Завета через различные аспекты личной христианской жизни. В этой главе мы обратим внимание на второй важный влиятельный фактор: взаимоотношения в обществе. С каким обществом мы взаимодействуем? Насколько динамичны эти взаимоотношения? Как связано толкование с взаимоотношениями? Изучая эти три основных аспекта, мы увидим, насколько значительно влияние других людей на наше толкование ветхозаветных историй.

Взаимоотношения в обществе

Большинство евангелистов читают Ветхий Завет, совершенно не нуждаясь в помощи других. "Все что нужно для чтения - это Дух, Библия и я сам". Хотя такое мнение и в самом деле определяет основные элементы толкования, оно является только частью общей картины. Нам также нужна помощь других в толковании Ветхого Завета.

Каждый из нас живет в каком-нибудь обществе. Мы организовываем себя в семьи, клубы, общины и народы ради взаимной поддержки. Слова Господа в Библии отражают важность общения. Все, что Он сотворил, было "хорошим" (Быт.1:25); в конце оно было "весьма хорошим" (1:31). Но затем, посмотрев на одиночество первого человека, Он провозгласил: "Не хорошо быть человеку одному" (2:18). Согласно Божьей воле, для нас благо жить и работать с другими.

Общество человечества

Как последователи Христа, мы действуем в двух сферах общества. Во-первых, мы взаимодействуем со всем человечеством. В сфере общей благодати мы многое разделяем с другими людьми, несмотря на наши разные религиозные убеждения. Мы живем в одном и том же физическом мире, разделяем многие направления культуры и работаем вместе для достижения общих целей. Хотя мы и не должны пасть жертвой греховности этого мира, мы все равно не можем оградить себя от остального человечества.

Большинство из нас признает необходимость взаимодействия с человечеством в различных видах деятельности. Мы редко интересуемся религиозными убеждениями авто слесаря, если машина сломалась. Если он известен своей честностью и хорошей работой, мы звоним ему. Крысолов не обязательно должен быть христианином. Мы не просим позвать верующего офицера, когда звоним в полицейский участок. В повседневной жизни мы постоянно полагаемся на людей, которые не разделяют наших христианских убеждений. Поэтому нас не должно удивлять, что при изучении Ветхого Завета нам необходимо взаимодействовать с неверующими. Многие люди, не исповедующие веру во Христа, сделали важный вклад в толкование ветхозаветных историй. Огромная часть их исторической, лингвистической, философской и даже теологической работы повлияла на толкование ветхозаветных историй и сегодня.

Но как могут неверующие понимать что-то в Ветхом Завете? Разве они имеют Святого Духа, который так необходим при толковании? Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны осознать, что Библия представляет неверующих с двух сторон.

С одной стороны, Павел отражает фундаментальные убеждения неверующих в своем предостережении Колоссянам: "Смотрите (братия), чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу" (Кол.2:8). Неверующие преданы человеческим традициям, отделенности человека от Бога. Это то, что формирует их мышление, поведение и взгляды на все окружающее. Они подавляют истину откровения (Рим.1:18); они любят тьму и ненавидят свет (Ин.3:19); их понимание извращено и омрачено (Еф.4:17-18). Влияние греха распространяется даже на их мышление. По сути, противление неверующих Богу удаляет всякую надежду на истинное понимание Бога, мира и путей человечества. Чем больше они прилепляются к человеческим преданиям, тем более бессмысленными и тщетными становятся их усилия во всем полагаться на себя. По закону общей благодати, Господь удерживает их попытки жить в постоянном отвержении Христа. Как сказал Павел: "Ибо, когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон" (Рим.2:14). Ни один неверующий не может быть полностью независим от Бога. В той или иной степени, сознательно или нет, но он во многом полагается на христианские ценности. Это происходит благодаря общему (необязательно искупляющему) действию Духа.

Писание подтверждает это. Например, книга Притчей утверждает, что знание и мудрость покоятся на "страхе Господнем" (1:7). Истинное знание и житейская мудрость всегда подчинены библейскому закону веры. В то же время, книга Притчей содержит множество изречений мудрецов из других культур древнего Ближнего Востока. Притчи Агура (30:1-33) и Лемуила (31:1-9), скорее всего, появились вне Израиля. Мудрецы древнего мира были благословлены откровениями общей благодати, которые являются ценными и для людей истинной веры.

Новый Завет также свидетельствует о подобном взаимодействии с неверующими. Иисус говорил Своим последователям учиться у фарисеев, их Иудейских учителей, хотя и предостерегал от их лицемерия (Мф.23:1-12). Павел положительно относился к высказываниям языческих философов. В книге Деяний Апостолов (17:28) он цитировал Аратуса и Клеантия. В послании к Титу (1:12) он ссылался на Епименидия. В первом послании Коринфянам (15:33) он упоминал слова Менандера. Очевидно, что Бог дает неверующим многие откровения общей благодати.

Евангелисты бросаются в крайности, когда речь заходит о чтении неверующими Библии. С одной стороны, мы так боимся их ложных идей, что полностью избегаем их теологических комментариев. "Они же не христиане,- говорим мы, - от них нужно держаться подальше!" Но это противоречит общим действиям Духа. Подумайте над советом Кальвина: "Если мы действительно относимся к Духу Божьему как единственному источнику истины и не хотим обесчестить Его, мы не будем отвергать ни саму истину, ни тех, через кого она может проявиться".

Однако, с другой стороны, некоторые евангелисты забывают о том, что основные религиозные убеждения оказывают значительное влияние на понимание Писания. К мнению неверующих они относятся без особого опасения. Но мы никогда не должны забывать, что убежденность человека в своей автономности, особенно его духовное состояние, играют основную роль в его толковании Ветхого Завета.

Ни одна из этих крайностей неприемлема. Мы должны признавать откровения неверующих, но при этом не игнорировать их возможной опасности. Взаимодействие с неверующими похоже на раскопки в поисках золота. Самородки откровений смешаны с тоннами бесполезных камней и грязи. Мы не должны быть настолько глупы, чтобы проходить мимо самородков настоящего золота, где бы они ни находились. Мы являемся частью человечества, и нам следует быть готовыми взаимодействовать с неверующими в поисках понимания ветхозаветных историй.

Общество верующих

Христиане также принадлежат второй сфере общества, телу Христову. Мы стали членами новой человеческой расы - верующих людей (1Кор.12:13). В этом особенном обществе мы наслаждаемся близким общением, превосходящим любые связи и отношения с обычными людьми. Мы разделяем "одного Господа, одну веру, одно крещение" (Еф.4:4-6). И что наиболее важно для герменевтики, мы разделяем одну освящающую и просвещающую работу Святого Духа.

Доктрина Реформации о священстве верующих указывает на необходимость во взаимодействии между ними. К сожалению, эта доктрина часто неправильно воспринимается как учение о том, что толкование Писаний является исключительно вопросом личного вкуса. Но первоначальный смысл этой доктрины совершенно противоположен. Реформаторы считали, что понимание Писаний является делом всех верующих, действующих как одно тело Христово. Согласно мнению Иствуда, "доктрина о священстве верующих при правильном понимании превосходит разделение между служителями и прихожанами и, не упраздняя разницы их функций, объединяет их в едином, общем деле священства". Священство противоположно индивидуализму; оно служит объединению верующих. Мы толкуем Писания вместе.

Новый Завет обычно говорит об общении верующих в контексте их взаимного служения и сотрудничества (Фил.2:1-4; 1Кор.12:12-31). Мы не стоим отдельно друг от друга; мы трудимся вместе для Божьего Царства. Мы объединяем усилия в служении друг другу, как члены тела Христова. Мы объединяемся также для того, чтобы лучше понимать Ветхий Завет. Мы изучаем его вместе в церкви, дома и в школах. Мы служим друг другу, когда обмениваемся мыслями, в надежде на то, что вкладом каждого Дух обогатит единую симфонию истинного понимания.

В наши дни нужда во взаимодействии с обществом верующих больше, чем когда-либо раньше. Мы живем в век информационного взрыва. Многие годы ученые сосредотачивались либо на Ветхом Завете, либо на Новом Завете. Сегодня внимание еще больше сужается и направляется только на маленькие частички Ветхого и Нового Заветов. Библейское толкование все больше усложняется, благодаря чему в огромной мере увеличивается масштаб требуемых исследований и изучений, а также появляются новые специализации.

Умножение различных специализаций явно свидетельствует о необходимости сотрудничества между ними. Пасторы и учителя, к примеру, не могут быть экспертами во всех сферах, влияющих на толкование Ветхого Завета. Нам нужно довольно хорошо разбираться в как можно большем количестве предметов, но ограниченность времени и способностей не дают возможности проводить свои исследования во многих сферах. Поэтому нам необходимо взаимодействие с теми, кто специализируется именно в этих областях.

Насколько ваше толкование зависит от других людей? С библейской точки зрения, правильное толкование требует взаимодействия с обществом. Нам нужна помощь других людей, верующих и неверующих.

Динамика христианского взаимодействия

Несколько лет назад один мой друг попросил меня тренировать баскетбольную команду. Я никогда не делал этого раньше и к тому же совершенно не знал ребят. Но я все равно согласился. Прежде всего, я старался оценить способности каждого игрока, - кто как водит мяч, кто может попасть по кольцу издалека, кто точнее всех дает пас и т.д. Затем я принялся формировать команду; я учил ребят, как работать вместе. Я мало знал о тренерской работе, но я точно знал одно: чтобы получилась команда, нужно учитывать таланты каждого игрока.

Взаимодействие в христианском обществе является командной деятельностью. Если мы хотим трудиться вместе, мы должны учитывать, по крайней мере, два пункта: во-первых, мы должны познакомиться с различными игроками нашей команды. Из каких задач состоит наш успех? Кто отвечает за них? Во-вторых, мы должны учиться координировать вклад каждого игрока в общее дело всей команды. Как и в чем нам нужно сотрудничать с другими?

Элементы взаимодействия

Какие элементы взаимодействия мы должны учитывать, приступая к Ветхому Завету? Какие игроки составляют нашу команду? Для удобства мы поговорим о трех основных элементах: наследии, окружающей обстановке и личном суждении.

Наследие. Первым элементом взаимодействия является наследие, историческое проявление христианской веры. В определенной мере мы всегда будем действовать под влиянием людей, которые прошли перед нами. Наше мнение о правильном толковании во многом определяется богословским наследием, переданным нам.

Но зачем нам уделять внимание наследию при толковании Ветхого Завета? Какое отношение имеет прошлое к нашему сегодняшнему пониманию? Наследие вносит свой вклад в наше понимание, так как оно показывает нам, как Святой Дух учил Свой народ в прошлом. Хотя мы иногда ведем себя так, как будто Святой Дух начал свое дело на заре нашего поколения, это не так. Он всегда учил церковь.

Верующие прошлых веков боролись с грехом так же, как и мы. Мы учимся на их ошибках, мы также учимся на их достижениях. Наше теологическое наследие является очень полезным для успешного толкования. Многие древние труды на тему божественности и человечности Христа, Троицы, исторической реальности нашего искупления во Христе установили параметры существующей ортодоксальности и дали нам четкие направления для толкования. Поэтому, если нам на глаза попадается что-нибудь несоответствующее этим фундаментальным христианским взглядам, мы тут же объявляем его ересью и отбрасываем в сторону.

Протестанты также считают многие основные принципы Реформации бесспорными. Такие доктрины как Sola Fide (Единая Вера), Sola Scriptura (Единое Писание) и Sola Gratia (Единая Благодать) были столпами реформы. Эти важнейшие библейские доктрины ортодоксальная протестантская церковь по сей день поддерживает. Любое толкование, которое нарушает эти общепринятые протестантские доктрины, не принимается.

Наследие приобретает более четкие формы в вероучениях деноминаций. Многие церкви имеют формальные документы, представляющие их классическое следование четким традициям. Реформированные церкви одобряют такие документы как Первое Швейцарское Исповедание и Второе Швейцарское Исповедание, Гейдельбергский Катехизис и Бельгийское Исповедание, а также Вестминстерское Исповедание веры. Лютеранские взгляды суммированы в Книге Конкорда, в которой содержатся Аугсбургское Исповедание, Формула Конкорда и Катехизис Лютера. Англиканцы опираются на Тридцать Девять Статей. Баптисты находят свое доктринальное наследие в Филадельфийской Конфессии, которая первоначально появилась как Лондонская Конфессия. Многие древние деноминации не имеют своих письменных документов, но их устные традиции сформировали кодекс убеждений, определяющий степень ортодоксальности их церквей.

Писаные и неписаные церковные стандарты с веками меняются, но их основные доктрины стабильно и успешно передаются из поколения в поколение, формируя определенные богословские направления.

На менее формальном уровне, наследие включает труды выдающихся личностей прошлого. Каждое ответвление церкви имеет особенных людей, оказавших влияние на формы этой традиции. Лютеране равняются на Мартина Лютера и Филиппа Меланктона. Герой кальвинистов - Джон Кальвин. Корни движения методистов ведут к Джону и Чарльзу Уэсли. Каждая церковь имеет в своем прошлом лидеров, чьи комментарии, проповеди и богословские работы пользуются огромным уважением.

Для чего же нам прислушиваться к доктринам прошлого? Почему бы просто не читать библейский текст для себя? Отвечая кратко, игнорирование наследия - это первый шаг к ереси. Подумайте о некоторых современных еретических группировках. Свидетели Иеговы, Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней и другие еретические собрания не признают теологическое наследие истории Христианства. Хотя они, в основном, не отрицают явно авторитет самого Писания, работу Святого Духа на протяжении истории церкви они считают ничем. Отвержение наследия при чтении Писаний неизбежно ведет к серьезным ошибкам.

Окружающее общество. Вторым игроком нашей герменевтической команды является окружающая нас община. Святой Дух не только дает нам богатое наследие, Он так же благословляет нас живым общением с верующими современниками, которые делают свой вклад в понимание ветхозаветных историй.

Взаимодействие на этом уровне охватывает множество различных групп. Во-первых, нас окружает формальная церковная община. Как Апостол Павел подчинил себя Иерусалимскому собору, чтобы приобрести мудрость других церковных властей (Деян.15:6-29), так и мы имеем привилегию подчинения властям, должным образом установленным в наших церквях. Многие деноминации имеют официальные каналы, через которые выражается совместная мудрость церкви. Конституционные документы, должностные бумаги, рекомендательные письма и дисциплинарные акции часто отражают учение Духа сегодня.

Окружающее общество также может принимать форму современных ученых кругов, богословских школ и других псевдоцерковных ассоциаций. В данном случае отсутствует какое-либо церковное руководство, но работа таких групп представляет собой ценные исследования опытных толкователей. Их суждения, несомненно, не являются непогрешимыми, но должны, по крайней мере, заставить нас подумать, прежде чем принимать противоречащее их взглядам толкование.

Взаимодействие с окружающим обществом также подразумевает надлежащее уважение к служению различных учителей Церкви. Святому Духу было угодно одарить некоторых людей особыми способностями к пониманию и изъяснению Писания (Еф.4:11-12). В большинстве случаев такие способности признаются официально через выдвижение на служение. Дар учительства же может проявиться и у обычных прихожан. В любом случае, внимательные толкователи никогда не отворачиваются от учения других. Мы должны читать современные комментарии и теологические догматы, а также прислушиваться к мнению других, когда толкуем ветхозаветные истории.

Даже обычное рассуждение над Писанием является важным. Когда мы участвуем в библейских занятиях, разговариваем за обеденным столом или с кем-нибудь едем в машине, происходит взаимодействие, отражающееся на нашем толковании Ветхого Завета. Иногда Дух дает нам четкие откровения через людей, от которых мы никогда не надеялись научиться чему-либо. Студенты учат своих профессоров, прихожане учат пасторов, дети учат своих родителей. Дух дает откровения по Своему усмотрению. Каждый раз, когда мы разговариваем о Писании с другими верующими, мы говорим с такими же учениками Духа. Чем яснее для нас этот факт, тем больше мы чтим Его служение.

Итак, окружающее нас общество формирует второй элемент взаимодействия. Работа Духа в наших современниках является обильным источником для нашего собственного толкования.

Личное суждение. Личное суждение нашего понимания ветхозаветных историй, независимо от мнения других, является третьим элементом взаимодействия. Конечно же, мы никогда не можем полностью избежать влияния на нас наследия и окружающего общества. Однако мы нередко приступаем к Ветхому Завету, не обращая особого внимания на то, что сказали другие. Мы читаем со своей "колокольни".

Иногда, читая Библию, мы можем интуитивно чувствовать смысл того или иного места. В другой раз мы можем определить значение ветхозаветной истории на основе внимательного изучения. Но в любом случае, говоря о личной точке зрения, мы говорим о том, что мы, а не другие, думаем о той или иной истории.

Несмотря на важность духовного наследия и окружающего общества, Бог желает, чтобы каждый верующий формировал свое собственное понимание Библии. Писание явно дает нам понять, что каждый из нас ответит за свое личное обращение со Словом Божьим. Павел сказал, что "каждый из нас даст за себя отчет Богу" (Рим.14:12). Толкователи Слова не спрячутся за свои общины; каждый ответит за свой подход к толкованию ветхозаветных историй.

Личным суждениям некоторые евангелисты часто придают слишком большое значение либо игнорируют их вовсе. С одной стороны, некоторые верующие чувствуют себя такими беспомощными, что во всем слепо полагаются на мнение других. Я слышал высказывания многих людей: "Я не понимаю Библии; я просто верю тому, что говорит пастор". Но даже некоторые пасторы боятся самостоятельно мыслить и толковать. Они прилепляются к своим справочникам и комментариям, как попугаи, повторяя сказанное другими.

Чтобы не обманывать себя, мы должны иногда твердо опереться на свою точку зрения, несмотря на мнения других. Где бы мы сегодня были, если бы наши предшественники просто следовали своему наследию и мнению окружающего общества? Представьте последствия, которые имела бы церковь, если бы Павел не противостал Петру (Гал.2:11-21). Какой была бы церковь, если бы Мартин Лютер не выступил один против Рима? Мы должны быть непоколебимы в суждении, когда другие уклоняются от истины.

С другой стороны, некоторые евангелисты предполагают, что имеют больше откровения от Духа, чем кто-либо другой и превращают каждое свое толкование в каменный догмат. Их мнение нерушимо и абсолютно. Именно так легче всего впасть в самые извращенные заблуждения.

В наших личных толкованиях всегда есть несовершенства. Даже самый простой стих может предложить больше, чем наш ум может вместить. В своем толковании мы должны быть смиренными, готовыми учиться у других, если хотим эффективно взаимодействовать с христианским миром.

Баланс и проверка

Важным принципом работы демократической структуры является баланс. Для того чтобы избежать тирании, государственные ведомства проверяют и следят друг за другом. Но эта система имеет свои недостатки. Поскольку никто не имеет абсолютной власти, решения почти невозможно принимать быстро и легко. Диктаторы совершают многое за короткое время. Менее чем за десятилетие Адольф Гитлер превратил Германию в мощную военную машину. Пол Пот перевернул Кампучию за одну ночь. Сосредоточенная власть производит огромный эффект. Однако история показывает, что только сбалансированная система может предотвратить тиранию.

Взаимодействие с обществом также должно иметь сбалансированную систему. Наследие, окружающая среда и личные суждения делают важный вклад, но ни одно из них не стоит выше других, потому что каждое благословляется Духом, и каждое подвержено влиянию греха. В нашем наследии есть много позорных ошибок. Окружающее общество также не всегда бывает надежным. Если мы честны с собой, нам несложно признать, как быстро мы впадаем в заблуждение. Поэтому элементы взаимодействия должны проверять друг друга.

Многие верующие предпочитают полностью полагаться на какой-нибудь один элемент и не обращают внимания на его уравновешенность другими. Наша работа с Ветхим Заветом была бы проще, если бы нам не нужно было выбирать между различными мнениями других. Однако, как сосредоточенная политическая власть ведет к притеснению, так чрезмерное доверие одному элементу взаимодействия с обществом ведет к герменевтической тирании.

В других случаях, евангелисты подчиняются тирании наследия. Эти доброжелательные верующие смотрят на сегодняшнюю церковь, видят ее многие слабости и идеализируют некоторые исторические периоды. Результаты такого уклонения нетрудно увидеть. Когда наследие диктует герменевтику, мы теряем связь с современным миром. Наши толкования становятся неуместными, непонятными и неспособными решать сегодняшние проблемы.

Проблемы наших дней побуждают церковь искать ответы на них далеко за пределами наследия. Сегодня мы должны толковать ветхозаветные истории в свете ядерной войны, всемирного голода, прав человека, медицинского умерщвления в случае неизлечимой болезни, абортов, генной инженерии и множества других современных проблем. Наследие может оказывать только косвенное воздействие. Полная зависимость от него отвлекает нас от современных задач.

Окружающее общество также может угнетать свободу толкования. Многие из нас склонны следовать за любым богословским новшеством, попадающимся на глаза. Когда церковь разбирается в каком-то вопросе, мы можем обнаружить, что почти каждая история Ветхого Завета говорит о нем. Но как сказал Павел, мы не должны быть носимы всяким ветром учения (Еф.4:14). Нам нельзя позволять взглядам сегодняшнего общества доминировать над истиной Писания.

И, наконец, мы иногда коронуем свое личное суждение и поставляем его абсолютным монархом над герменевтикой. Эта проблема особенно остра среди ученых. Нам говорят, что идеальный современный ученый - это человек, который следует за истиной, куда бы она ни вела, несмотря на традиции и общественное мнение. Некоторые пасторы и церковные лидеры подражают этому ученому идеалу, всегда стараясь сказать что-то уникальное. Но чрезмерное увлечение собственным творчеством и личными взглядами может быть опасным. Когда мы забываем о балансе между наследием, окружающим обществом и личным судом, наше индивидуалистическое толкование может привести к разделению церкви. Личный суд, как и дары Духа, должен использоваться для назидания (Еф.4:11-13). Стремление к истине - это не одиночное путешествие; это цель, к которой мы стремимся плечом к плечу с другими. Задача христианского ученого заключается не в том, чтобы вводить новые идиосинкразические подходы к ветхозаветным историям. Он должен толковать их, одновременно участвуя в остальных сферах общественного взаимодействия.

Каждый из нас может стать жертвой герменевтической тирании. Чтобы избежать этого, нам нужно направлять свои природные склонности. Не слишком ли я основываюсь на наследии? Не слепо ли я следую современным направлениям? Не во всем ли я полагаюсь на свой суд? Как мне уравновешивать эти элементы взаимодействия?

Тем не менее, даже при надлежащем внимании ко всем трем членам нашей команды, неизбежно возникнет напряжение. Наследие, окружающее общество и личный суд не всегда могут находиться в гармонии.

Иногда различные элементы подтверждают друг друга; мы часто замечаем, что наши личные убеждения совпадают с убеждениями современной церкви и наследия. Однако такая гармония не гарантирует правильного понимания Писания.

Но иногда разногласия в нашей герменевтической команде настораживают. Нас должно настораживать, когда церковь уходит от своего наследия. Если кто-то нашел поддержку своей странной идее в церкви, мы также должны насторожиться.

Каждый член нашей герменевтической команды играет свою роль. Наследие обеспечивает нам связь с работой Божьего Духа в верующих прошлых эпох. Окружающее нас современное общество отражает работу Духа в верующих наших дней. Личный суд старается получить личное просвещение от Духа. Учитывая всю сложность толкования Ветхого Завета, нам необходимо, чтобы каждый из этих элементов гармонировал и подстраховывал другие (см. рис. 7).

Толкование и богословие

Необходимость баланса взаимодействий в христианском обществе беспокоит многих евангельских верующих. Перед нами стоит важный вопрос. Неужели богословское наследие церкви должно управлять нашим толкованием Библии? Должны ли мы позволить богословию влиять на наше понимание? Разве таким образом мы не ставим повозку перед лошадью? В конце концов, богословие должно извлекаться из Библии, а не влиять на нее.

Единое Писание

Для многих евангельских верующих протестантский девиз "Sola Scriptura" (Единое Писание) улаживает этот конфликт. "Писание должно определять наше богословие,- говорим мы. - Богословие не может предшествовать Писанию". Как и утверждает девиз Реформации, только Писание может управлять богословием. Однако такой ответ не проясняет всех аспектов взаимосвязи богословия и толкования.

Реформаторы развили эту доктрину в качестве реакции на склонность средневековой церкви приравнивать традиции к Писанию. Когда потоки реформ устремились на эту твердыню, люди начали изучать Писания, как основной источник истины. Многие увидели, что огромная часть церковных традиций даже противоречит Писанию. Они подвергали сомнениям многие официальные доктрины церковного духовенства и принимали только то, что было твердо основано на Писании. Таким образом, Реформация вбила клин между Писанием и его толкованием. Только Библию признавали в качестве неоспоримого авторитета; толкование церкви всегда должно было считаться частичным пониманием Писаний.

Однако Sola Scriptura не уничтожила вклад исторического наследия в библейское толкование. Реформаторы утверждали, что богословие должно основываться на Писании, но богословские формулировки также обеспечивали необходимое направление для правильного толкования. Изучая Библию, реформаторы постоянно учитывали, как положительные, так и отрицательные стороны взаимодействия церкви и богословия.

Например, Мартин Лютер показал свою преданность наследию тем, что постоянно упоминал Святого Августина. Он видел, что во многом приходит к тем же заключениям, которых придерживался Августин. Но Лютер также верил и в современное влияние. Об этом явно свидетельствует его выразительная роль в формулировке и утверждении Аугсбургского Исповедания.

Широко известно также согласие Кальвина с убеждениями Августина. В поздних изданиях своих Постановлений Кальвин часто ссылался на множество других личностей древней и средневековой церкви. При этом Кальвин никогда не нарушал церковных традиций, которые были подчинены авторитету Писания.

Для реформаторов их лозунг "Единое Писание" не означал, что библейское толкование должно быть изолировано от традиционного богословия. Он, наоборот, выставлял Писание в качестве верховного авторитета для богословских формулировок. Только Писание является неоспоримым ориентиром для веры и жизни.

За последние годы некоторые евангелисты утратили ощущение ценности традиционного богословия для толкования Ветхого Завета. Опасаясь доктрин, которые враждебны Библии, они утверждают, что традиционные взгляды, особенно имеющие отношение к систематическому богословию, должны подавляться при толковании. На первый взгляд, такое утверждение имеет определенный смысл. Никто не желает, чтобы Библия была помещена в рамки ложной философии. Но эта перспектива также не была лишена крайностей и произвела ряд серьезных герменевтических проблем.

Библейское богословие

Во второй половине нашего века появилось движение Библейского Богословия. Это движение, получившее свое начало вне евангельских кругов, во многом сформировало наше сегодняшнее изучение ветхозаветных историй. Далее мы рассмотрим два основных направления, по которым продвигались идеи Библейского Богословия.

Во-первых, с самого своего зарождения движение Библейского Богословия ставило акцент на чтении Ветхого Завета с исторической точки зрения. На протяжении веков историческая сторона Ветхого Завета постоянно удостаивались внимания ученых, но Библейское Богословие выделяло ее, как никогда раньше. На современное Библейское Богословие широко повлияли философские взгляды Гегеля (1770-1831гг.), который верил, что исторический прогресс принес единство всему творению. История дает ключ к пониманию всей реальности. Следуя этому утверждению, толкователи не столько старались отыскать общие богословские идеи, сколько линии и направления исторического развития, скрытые за текстом. Цель толкования сводилась к отслеживанию развития истории в свете Божьего искупления человечества.

Это направление получило широкое развитие в Европе после первой мировой войны. Многие выдающиеся богословы акцентировали свое внимание на истории откровения. После второй мировой войны эту доктрину переняли ведущие американские толкователи, многие из которых сосредотачивали свои усилия на том, чтобы проследить Божьи могущественные деяния, записанные в Библии.

Во-вторых, движение Библейского Богословия руководствовалось принципом, что такая историческая ориентация является центральной и для самой Библии. В то время как традиционное систематическое богословие пользовалось принципами философии Аристотеля, динамическая историческая ориентация Библейского Богословия считалась сутью самих библейских текстов. Такое убеждение часто основывалось на различии еврейского и греческого склада ума. Греки, считалось, мыслили абстрактными, статическими категориями, а жители Среднего Востока воспринимали все, как практическую историю. Слова Бигла отражают эту точку зрения: "Евреи и другие семиты мыслили умозрительными, философскими категориями... Еврейский язык был языком действий, и Бог евреев рассматривался как Бог, Который действует".

В 1960-х годах движение Библейского Богословия внезапно прекратило свою деятельность в ученых кругах. Толкователи начали подвергать сомнениям идею о направлении истории Богом. Барр и Гилки указывали на пробелы в мировоззрении богословов, исповедующих, что Бог Сам непосредственно действует в истории, и объясняли большинство таких "божественных действий" обычными научными изысканиями. Как заявил Гилки, приверженцы движения Библейского Богословия "пытались не просто сунуть свои пальцы в торт, но целиком проглотить его".

Следующее недоразумение возникло из-за представления об особом складе еврейского ума. С точки зрения лингвистики идею о существенной разнице между восточным и западным мышлением опроверг Барр в своих научных работах. Жители Среднего Востока часто мыслят так же абстрактно, как и жители Запада, а жители Запада часто мыслят так же динамично, как и жители Востока. Одним словом, исследования Барра нанесли сокрушительный удар по движению Библейского Богословия.

Хотя Библейское Богословие практически прекратило свою деятельность, оно продолжает влиять на евангелистов и сегодня. Наиболее важной личностью в евангельской среде был профессор теологии Гирхард Вос (1862-1949гг.). Его "Библейское Богословие: Ветхий и Новый Заветы" является одной из наиболее влиятельных работ этого века в области ветхозаветной герменевтики. Вос разделял Ветхий Завет на пять эпох: 1) эра до грехопадения; 2) период Ноя; 3) период между Ноем и великими патриархами; 4) период Моисея и 5) пророческий период. Он сосредотачивался на форме и содержании Божественного откровения, присущего каждой эре.

Когда исторический подход так четко определяется библейскими "категориями и формами мысли", он наводит на мысль о связи между толкованием и традиционным богословием. Большинство библейских богословов настаивает на том, что систематическое богословие должно использовать достижения исторического метода, и иногда даже отдают историческому анализу первенство перед теологическим.

Такой односторонний взгляд не причинял до последнего времени серьезных проблем в евангельских кругах. Приверженцы традиционных богословских направлений пытаются удерживать приверженцев Библейского Богословия от крайностей. Но так как это направление в последнее время стало оживляться, библейские толкователи начали игнорировать систематическое богословие. "Библейские писатели не давали нам систему доктрин,- говорят они. - Мы должны рассматривать, как Бог на протяжении истории осуществлял Свое искупление, а не абстрактную систему идей".

Чтобы избежать этой опасной тенденции, мы должны признать, что "искупительная история" не является основной темой большинства ветхозаветных историй. Например, книги мудрости - Иова, Притчи, Екклесиаст, Псалмы - касаются не только искупительной истории, хотя связь между историей, законом и мудростью видна в структуре заветов.

Кроме того, как заметил сам Вос, Библейское Богословие не отражает самого главного библейского организационного принципа. Библейское Богословие противопоставляет историческую модель логической. Но мы видим, что основными составляющими частями Писания являются не исторические эпохи, а книги. Писание было организовано не по главам истории: "Первая Глава Истории... Вторая Глава Истории..." и т.д. Оно состоит из литературных частей: Бытие, Исход, Левит... Действуя в рамках исторического подхода, Вос обозначил три исторические эпохи на основании первой книги Библии, Бытие. Затем он включил четыре книги периода Моисея и пророческий период - весь остальной Ветхий Завет. Но такой вид анализа явно не соответствует форме откровения, данного Писанием.

Таким образом, мы видим, что Библейское Богословие пытается реорганизовать Библию, а вместе с этим и логические подходы традиционного богословия.

Однако исторический метод помогает нам полнее оценить значение ветхозаветных историй. Мы можем увлечься систематической теологией настолько, что пропустим многое из того, чему учат эти истории. Мы загоним их в свои богословские клетки, не желая, чтобы они ломали наши предвзятые убеждения. Нельзя также впадать в другую крайность и игнорировать традиционные богословские направления. Писатели Ветхого Завета представили читателям в своих текстах систему определенных убеждений. Чтобы толковать их истории правильно, нам нужно помещать их в логические рамки, и, одновременно, рассматривать в контексте развития истории.

Таким образом, мы не должны отдавать предпочтение ни историческому, ни систематическому подходам в толковании; им нужно уделять внимание в равной мере. Оба метода в равной мере могут привести, как к ошибкам в толковании, так и пролить свет на учение Писаний. Нам необходимо синтезировать их достижения в исследованиях, понимая, что каждый из методов не лишен своих сильных и слабых сторон. Научившись пользоваться обоими методами, мы возрастем в своем понимании Ветхого Завета.

Обратимость

Когда строители возводят дом, они начинают с основания. Они закладывают фундамент, строят на нем этажи и, наконец, кладут крышу. Они строят с основания вверх. По крайней мере, так это кажется со стороны. Но каждый опытный строитель скажет вам, что все не так просто. Возведение многоэтажного здания - это не просто действия в два-три этапа. Присмотревшись, мы увидим более сложный процесс.

В течение всего строительного процесса, рабочие не просто имеют дело с каждым этажом в отдельности. Они строят каждый этаж, учитывая все остальные этажи, которых еще нет, но которые он должен будет удерживать. Когда рабочие заливают фундамент, они делают это с учетом того, что будет стоять на нем.

Кроме того, пока строители не завершат первый уровень, они не приступят к следующему. Когда крыша установлена, строители возвращаются к первому и второму этажам, чтобы сделать внутреннюю отделку. На первый взгляд строение просто возводится вверх, но мы знаем, что работники постоянно возвращаются к предыдущим этажам в течение всего строительства.

Многие евангелисты считают соотношение между библейским историческим толкованием и богословием простым процессом. Сначала мы обращаемся к тексту, чтобы извлечь какую-то основную информацию. Затем мы помещаем эту информацию в определенную богословскую систему. И, наконец, мы применяем свое богословие на практике. Сначала идет экзегетическое богословие, за ним следует систематическое, и затем практическое богословие. Но такая модель является слишком простой и, нередко, ошибочной.

На первый взгляд, такой подход соответствует действительности. Мы находим что-то в Писании и выносим это на богословское обсуждение. Через этот процесс мы проходим каждый раз, когда читаем Библию. Например, мы читаем слова Иосифа в книге Бытие (50:20): "Вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей". Обычно, толкуя этот стих, мы говорим, что Бог контролировал преступные действия братьев Иосифа, и обратил их зло в добро для Иосифа и всего народа. Эта тема встречается во многих других местах и, в конце концов, мы выводим доктрину о Божественном провидении. По сути, мы получили основание для своего богословия и сформулировали один из его принципов.

Тем не менее, познание Библии не просто проистекает из экзегетики в богословие. Библейское, систематическое и практическое богословия взаимосвязаны. Они вышли из экзегетики, но, в свою очередь, их взаимодействие обуславливает нашу общую экзегетику Писания.

Каждая из областей богословия готовит нас к толкованию. Мы всегда подходим к Писанию в свете накопленных богословских методов, которые всегда, так или иначе, влияют на наше понимание отдельных мест Писания.

К примеру, мы все думаем о провидящей Божьей руке, когда читаем Бытие (50:20). Почему бы это место ни использовать для разбора психологии прощения? Почему бы ни взглянуть на личность Иосифа и его братьев в свете этого стиха? Тема прощения также просматривается в этом стихе. Но большинство из нас замечает именно тему провидения Божьего, потому что наша богословская система подчеркивает эту доктрину. В какой-то момент стих напомнил нам ее, и таким образом наша богословская подготовка повлияла на нас.

Строительство дома включает в себя движение вверх, но оно также подразумевает многочисленные возвращения к предыдущим уровням здания. Таким же образом герменевтика всегда включает в себя взаимозависимость между различными богословскими дисциплинами и толкованиями.

Если богословие доминирует над нашей экзегезой, качество текста часто недооценивается и его смысл теряется в огромной богословской системе. Экзегетика начинает служить формированию предвзятых представлений, не оставляя места дополнительным исследованиям; текст начинает просто подтверждать то, во что мы уже верим.

С другой стороны, богословие может быть слишком подчинено экзегетике. Многие евангельские верующие требуют, чтобы толкователи максимально сдерживали влияние богословия на толкование. Но это доброжелательное требование подвергает толкователя существенной опасности. Игнорирование богословия не освобождает наше мышление от ее влияния; богословские предположения всегда будут присутствовать при толковании.

Итак, богословие и толкование должны влиять друг на друга. Обновленное, свежее исследование Библии часто подвергает испытаниям богословские структуры церкви. Мы всегда хотим согласовать богословие исследования с конкретным содержанием того или иного места Писания. Богословие, конечно же, обуславливает наше толкование, проливая свой свет на тот или иной стих. Толкование и богословие взаимозависимы; они должны подстраховывать и контролировать друг друга.

Заключение

Эту главу мы начали с того, что Ветхий Завет необходимо читать коллективно. Взаимодействие с людьми вообще, и с христианами в частности, необходимо для правильного толкования Писания. На наше толкование влияет баланс между наследием церкви, окружением и нашими личными суждениями. Несмотря на то, что важность богословия в экзегетике часто недооценивается, традиционные богословские системы играют видную роль в толковании ветхозаветных историй.

Вопросы

1. Почему мы должны думать о толковании, как о коллективном занятии? Какие два пласта общества помогают верующим понимать Ветхий Завет? Какую пользу и урон несет в себе взаимодействие с каждым пластом обществом?

2. Назовите три основных элемента взаимодействия в христианском обществе. Объясните, как толкователи оказываются жертвами герменевтической тирании. Как можно избежать этой опасности? Приведите примеры.

3. Опишите основные положения движения Библейского Богословия. Чем опасно возвышение исторического анализа над систематическим богословским анализом? Какой должна быть связь между Библейским Богословием и систематическим богословием?

Упражнения

1. Посмотрите на перечень мест Писания одной из основных церковных конфессий или систематического богословия. Обратите внимание на 3-4 случая, когда упоминается та или иная история Ветхого Завета. Можете ли вы указать на неправильное использование этой ветхозаветной истории?

2. Нарисуйте ваше богословское генеалогическое дерево (включите людей, книги, конфессии и т.д.). Определите людей, являющихся вашим окружением. Определите пять путей воздействия на ваши богословские убеждения.

3. Прочтите Быт.2:5-3:24. К каким систематическим богословским вопросам относится этот отрывок? К каким библейским богословским вопросам он относится? Что наиболее ценно в каждой из этих перспектив?


Влияние экзегетики

(В печатном издании: Глава 4)

Однажды я вошел в часовню при колледже и посмотрел на большой витраж. Тучи, проносившиеся по небу, начали играть со мной. Сначала я видел в окне только свое отражение. Небо потемнело и превратило окно в зеркало. Но внезапно тучи разошлись, и зеркало исчезло. Снаружи стало светло, и сквозь стекло я мог увидеть улицу. Уходя, я повернулся и еще раз взглянул на окно. На этот раз я увидел нечто совсем другое - прекрасную мозаику, выложенную из цветных кусочков стекла. В тот день я смотрел на одно и то же цветное стекло, как на зеркало, окно и картину.

Подобным образом Святой Дух показывает церкви Ветхий Завет: как зеркало, окно и картину. При тематическом анализе ветхозаветные истории служат нам зеркалами, отражающими нашу жизнь и поиски. При историческом анализе эти истории являются для нас окнами, сквозь которые мы видим исторические события. При буквальном анализе мы смотрим на истории Ветхого Завета, как на картины, оценивая красоту их формы и содержания. При толковании нам необходимо видеть, как каждый из этих экзегетических подходов влияет на наше толкование (см. рис. 8).

Конечно же, эти подходы тесно взаимосвязаны. Тематический анализ включает событийную, буквальную трактовку событий; исторический анализ рассматривает особенности исторической обстановки. Так или иначе, каждый из этих подходов зависит от другого.

Тематический анализ

Время от времени мы с женой устраиваем вечер просмотра фильмов для студентов семинарии. Мы смотрим фильм и затем обсуждаем его. Чаще всего я начинаю дискуссию с вопроса: "Какой самый важный момент в этом фильме?" Как вы уже, наверное, догадались, ответов обычно столько же, сколько зрителей в комнате. То, что важно для одного человека, другой может упустить. Разные сцены по-разному соотносятся с нашими личными интересами. Мы всегда сосредотачиваемся на тех моментах фильма, которые представляют для нас особенный интерес.

Следуя такому же принципу, Дух Святой на протяжении веков показывал Ветхий Завет церкви. Мы сосредотачиваем внимание на тех элементах истории, которые нас больше всего интересуют. Чаще всего мы не вникаем в исторические события того или иного рассказа, не задумываемся над его литературным стилем, а просто держим его, как зеркало, стараясь найти в нем отражение своих личных интересов. Поэтому мы обычно склонны к тематическому анализу, сосредотачиваясь на богословских, философских и личных взглядах, даже если они не являются первостепенными в самом рассказе.

Тематический анализ имеет сильное преимущество, потому что Ветхий Завет очень насыщен информацией. Возьмите простой стих: "В начале сотворил Бог небо и землю" (Быт.1:1). Сколько идей он содержит в себе? Разве единственной идеей является то, что Бог сотворил все? Эта сторона стиха, несомненно, первостепенна, но если мы еще раз медленно прочтем стих, мы увидим множество других граней: 1) существует Бог; 2) существует небо; 3) существует земля; 4) было начало; 5) Бог сотворил; 6) творение включало все. Список можно продолжить. Каждая из этих граней может стать темой для толкования. Мы можем сосредоточиться на Боге, на мире, на творении, на начале времени или любом другом аспекте этого стиха. Мы останавливаемся на том или ином вопросе не на основании степени его важности в стихе, а на основании нашей заинтересованности.

Если такое многообразие замечается в одном стихе, представьте себе количество тем для толкований, если прочесть всю главу. Возьмем всем известную историю о принесении Исаака в жертву (Быт.22:1-19). Сколько идей можно извлечь из этой истории? Их невозможно перечислить. Одни из них более важны, другие - менее. Большинство читателей согласится, что повеление Бога принести в жертву Исаака является более важной темой, чем тот факт, что с Авраамом и Исааком пошли двое слуг. Овен, который послужил жертвоприношением, привлекает внимание больше, чем осел, которого оседлал Авраам. Поэтому более важные темы не всегда являются самыми интересными лично для нас. Мы можем рассматривать тему использования осла в путешествии, слуг или любой другой второстепенный аспект этого рассказа. Возможности для этого бесконечны.

Изобилие тем в историях Ветхого Завета представляет многообразие аспектов экзегетики. Хотя нельзя навязывать тексту идеи, которых в нем нет, тематический анализ позволяет нам обращать внимание на незначительные и второстепенные аспекты, если они важны для нас.

Основа тематического анализа

Нужно ли нам выделять второстепенные темы? Разве наша экзегетика не должна всегда сосредотачиваться на основной мысли рассказа? Иногда на занятиях по герменевтике нас учат, что в тексте всегда нужно определить основную мысль и строить свое толкование вокруг нее. Хотя этот подход и является очень важным, нам не нужно втискивать себя в его рамки.

Сами библейские писатели нередко сосредотачивались на незначительных темах. Возьмем, к примеру, повествование о жизни Давида в книгах 1-я Царств и Паралипоменон. Мы видим, что автор книги Царств писал ее тематически. Он разделяет царствование Давида на время под Божьим благословением и время под Божьим проклятием. Он повествует о великих достижениях царя и о его ужасных грехах. Давид изображен и как великий израильский царь, и как хрупкий, слабый человек. Автор книги Царств даже обвиняет Давида во многих бедах, поразивших его дом и его поколение (2Цар.12:10).

Хотя автор книг Паралипоменон во многом полагался на книги Царств, на жизнь Давида он смотрел по-другому. Он идеализировал Давида. Несомненно, Давид, как и всякий человек, имел свои слабости (1Пар.13:5-13; 15:11-15; 21:1-22:1; 22:7-8), но здесь его портрет идеализирован. Автор книг Паралипоменона не включил в свою летопись некоторые ключевые темы книг Царств:

1Цар.1:1 - 2Цар.4:12 История до Давида

2Цар.6:20-23 Негодование Мелхолы на Давида

2Цар.9:1-13 Беспокойство Давида о доме Саула

2Цар.11:1-21:14 Вирсавия и последующие беды

Он опустил бурные события, предшествовавшие восхождению Давида, пропустил осуждение Мелхолы, не упомянул также о напряженных отношениях Давида с Мемфивосфеем. Но, что наиболее интересно, он ни слова не сказал о прелюбодеянии и убийстве.

В определенном смысле, автор книг Паралипоменона ссылался на книги Царств выборочно. Он не скрывал слабости Давида, но он просто был заинтересован представить Давида в качестве героя для народа, вернувшегося из пленения. Он сосредотачивался на положительных сторонах монарха. Прием этого летописца иллюстрирует важность выборочного, тематического анализа.

Виды тематического анализа

Тематический анализ по-разному применялся на протяжении веков. Мы рассмотрим три важные аспекта: систематическое богословие, образцовость и пасторские интересы.

Систематическое богословие. Доминирующей формой тематического анализа является традиционное систематическое богословие. В традиционных исповеданиях и катехизисах ветхозаветные истории часто используются в качестве основ для доктринальных убеждений. Современное систематическое богословие также не изменяет этому правилу.

Однако, к сожалению, систематические богословы иногда неправильно используют тексты. Иногда места Писания, которые они цитируют, не имеют никакого отношения к рассматриваемым доктринам.

Ветхозаветные истории касаются многих традиционных теологических тем. Мы можем задавать такие вопросы как: "Что говорит эта история о характере Бога?", "Как она проливает свет на доктрину о грехе?", "Какой вклад она делает в доктрину о спасении?" Если мы задаем такие вопросы, исследуя Ветхий Завет, - это обогащает наши богословские познания.

Образцовость. Иногда тематический анализ приобретает форму, в которой толкователи стремятся отыскать иллюстрации религиозной жизни. Давид, как пастух (1Цар.17:34-36) и воин (1Цар.17:35-51), становится образцом веры и мужества. Справедливость Соломона (3Цар.3:16-28) становится образцом мудрости.

Но у такого подхода есть свои крайности. Например, всегда есть искушение использовать психологическую оценку персонажа, которая приукрашивает текст. Мы должны остерегаться таких нарушений. Тем не менее, из-за таких ошибок мы не должны отвергать такой принцип подхода к ветхозаветному тексту. Ветхозаветные истории служат примером для нас во многих случаях жизни. Мы должны быть внимательными, чтобы не пропускать такие образы, которые воплотили в себе истину и добродетель.

Интересный пример такого анализа можно увидеть в некоторых популярных комментариях к книге Неемии, где пророк показан как идеальная модель лидера. Основная забота автора книг Ездры, Неемии - это продолжение реформ. Неемия выделялся своими организаторскими способностями. Он осторожно и внимательно составлял планы, был ответственным в своих задачах, улаживал конфликты и проявлял мужество и настойчивость. Понятно, что эти качества Неемии являются второстепенными по отношению к главной цели книги, но мы обращаем на них внимание, благодаря тематическому анализу текста.

На многие трудные вопросы можно ответить при помощи тематического анализа. С кем или с чем боролся этот герой? Каким образом он преодолел свою проблему? Чему я могу научиться на его примере? Эти вопросы могут не быть центральными в истории, но важны для нас.

Пасторские интересы. Иногда читатели тематически рассматривают текст из-за того, что на эту тему проповедует пастор. Когда мы вникаем в жизнь наших церквей, у нас возникает беспокойство о какой-нибудь проблеме. Ветхозаветные истории часто подсказывают решение, когда возникают трудности.

Проповеди обычно основаны на тематической экзегетике. Пастор наблюдает за собранием, замечает нужду и готовит проповедь, призванную разрешить эту нужду. Чарльз Сперджен (1834-1892гг.) хорошо известен своим тематическим использованием ветхозаветных историй. Свою проповедь о христианской евангелизации он начал со слов "Не жатва ли пшеницы ныне?" (1Цар.12:17). Он признавал тематический принцип своего подхода: "Я не углубляюсь в связь этих слов с основным контекстом, а просто беру их в качестве девиза". Этот пример иллюстрирует, что ветхозаветные истории могут быть полезными для церкви, когда их рассматривать тематически.

Тематический анализ может принимать эти и многие другие формы. Он может быть простым и научным, практическим и теоретическим. В любом случае, тематический анализ представляет ветхозаветные истории в качестве зеркала, отражающего интересы читателей. Мы должны остерегаться злоупотребления этим методом, но не следует также забывать, что, в основном, именно благодаря тематическому анализу Дух учит нас истине, скрытой в ветхозаветных историях.

Исторический анализ

Несколько лет назад я посетил Аушвиц, известный нацистский концлагерь. Когда я увидел вывеску над входом: "Arbeit macht frei" (Труд делает свободным), я задумался над тем, что могли чувствовать заключенные, проходя под этой надписью. Я стоял на том месте, где ежедневно казнили множество людей. Я ходил по баракам, которые когда-то были переполнены людьми, заходил в узкие комнаты, где многие были замучены голодом, заглядывал также в газовые камеры. Меня постоянно преследовали ужасные образы прошлого.

При выходе из музея я купил книгу "Аушвиц: нацистский лагерь уничтожения". Книга оказалась трудной для чтения, в ней было множество ошибок, к тому же перевод был ужасным. Однако это не угасило мой интерес. События, описываемые в ней, настолько поражали, что я не мог отложить книгу, пока не прочел ее дважды.

Что тянуло меня к этой книге? Что пробудило во мне такой интерес? Я не был в восторге от ее литературных качеств; и ни одна тема не имела отношения к моей жизни. Но меня заинтересовала история, ожившая на страницах книги. Я словно был перенесен в прошлое.

Святой Дух таким же образом оживляет для церкви ветхозаветные истории. Они становятся окнами, через которые мы рассматриваем исторические события. Тематика и литературное качество отступают на второй план, когда мы увлекаемся описываемыми событиями и проводим их исторический анализ.

Основа исторического анализа

Хотя евангелисты признают историческую достоверность Библии, точную связь между действительной историей и текстами Ветхого Завета установить непросто. За последнее десятилетие дискуссии о герменевтическом смысле библейской непогрешимости подняли много вопросов, относящихся к историческому анализу. В результате этого среди евангелистов выявились две крайние точки зрения.

Некоторые евангелисты начали подвергать сомнению тесную связь между реальной историей и библейскими рассказами. Такая тенденция понятна, поскольку ветхозаветные истории представляют множество трудностей в вопросах исторического согласования. В прошлом евангелисты улаживали эти проблемы с учетом того, что дальнейшие исследования все прояснят. Однако из-за непрекращающихся споров недавно появилась другая стратегия, согласно которой определенные исторические проблемы библейских историй связаны с их жанром, который часто не совпадает с канонами исторической достоверности. Другими словами, некоторые библейские писатели излагали свои книги в такой форме, которая была понятна для читателей тех дней, не придавая особого значения, как это согласуется с историческими событиями.

Теоретически трудно не согласиться с таким взглядом. Если книга Ионы действительно является мифом, ее нельзя толковать как достоверную историю. Если автор книг Паралипоменона не хотел, чтобы его книги воспринимались как запись исторических событий, мы не должны их так воспринимать. Мы должны читать поэзию как поэзию, притчи как притчи, законы как законы, басни как басни.

Следует признать, что этот подход имеет свои преимущества. Учитывая повествовательный жанр, мы приближаемся к пониманию первоначального значения текста, вместо того, чтобы навязывать ему современные научные идеи. К тому же, учет жанра не позволяет нам сомневаться в непогрешимости текста. Вместо того, чтобы пенять на ошибки библейских писателей, мы понимаем, что они просто соблюдали литературные условности своего времени. В любом случае, нам необходимо принять меры предосторожности, чтобы не впадать крайности.

Во-первых, прежде чем отрицать историческую достоверность библейских историй на основании жанра, мы должны найти какой-нибудь прецедент этому в самой Библии. Однако насколько я знаю, каждый из библейских писателей полагался на ветхозаветные истории, как на достоверную историю. Иногда историческая подлинность событий была определяющей для писателей Нового Завета (Рим.5:12-14; Рим.6:18; Лк.1:1-4; Евр.11:17-40). Некоторые толкователи могут считать такие библейские свидетельства наивными, но евангельский верующий должен считать свидетельство самой Библии об историчности библейских историй неопровержимым.

Во-вторых, мы очень часто не знаем, когда нужно остановиться. Как только историческая надежность одного рассказа признается ложной, что удерживает нас от такого же отношения к остальным местам Писания? С точки зрения богословия может показаться незначительным мнение о некоторых библейских историях, как о баснях и выдумках, но если мы примем эту практику без твердого и четкого основания, возникнет опасность такого же легкомысленного решения остальных исторических несоответствий. Сколько исторических событий мы упраздним? Не будем ли мы рассматривать огненный столп, пересечение Иордана, поражение Иерихона, обетования Давиду, да и сами Евангелия, как басни и легенды?

Тем не менее, нельзя не учитывать соответствие жанра повествования и истории. Не нужно забывать о некоторых важных моментах. Как можно доказать, что тот или иной рассказ Ветхого Завета не был написан в качестве исторически достоверного сообщения? Наличие противоречий между историческими фактами не является достаточной причиной для этого, поскольку дальнейшие исследования вполне могут разрешить эти противоречия.

Критически настроенные толкователи часто отвергают историческую подлинность текста, повествующего о сверхъестественных событиях, но евангелисты не подвергают их сомнению.

Черты сходства между библейскими историями и некоторыми ложными историческими документами также не являются твердым основанием, чтобы подвергать сомнению историческую достоверность Писания, поскольку сходство не всегда подразумевает одинаковый уровень исторической подлинности.

Эти вопросы лучше всего рассматривать, отыскивая в самих рассказах четкие черты того или иного жанра повествования. Если мы сможем выявить лексику, стиль, текстовые структуры, свойственные тому или иному жанру, мы сможем делать более осмотрительные заключения. На данный момент не существует четко установленных канонов легенд, басен и сказок в древней ближневосточной литературе, тем более в Ветхом Завете. Например, можно ли заключить, что начало рассказа о Вавилонской Башне следует толковать, как "Однажды жили-были..." (Быт.11:1, новый расширенный перевод Библии)? Такое толкование основывается на богословских и исторических предположениях, а не на свидетельстве самого текста.

Нам нужно быть осторожными с определением жанра и стиля. Свидетельство самой Библии и сложности жанровой критики предостерегают нас от поспешных заключений. Хотя дальнейшее изучение может пролить свет на некоторые из этих вопросов, тяжелое бремя доказательств ложится на евангелистов, которые спорят о достоверности и непогрешимости ветхозаветных текстов.

Однако многие евангелисты уклонились в другую крайность, и просто сопоставляют библейские рассказы с историей. Они принимают места Писания за точный, подробный исторический отчет. Ветхозаветные истории они считают доказательствами достоверности прошлых событий, как бы снятыми скрытой камерой.

Евангелисты утверждают непогрешимость ветхозаветных историй в том смысле, что они никоим образом не противоречат действительной истории. Однако эти истории не всегда представляют собой подробную историческую запись, которую часто требуют современные читатели. Как сказал Мюррей, мы не должны ожидать от Писаний педантичных подробностей. По его словам, "Писание изобилует иллюстрациями, в которых отсутствует такая тщательная и мелочная точность, которую мы можем навязать в качестве критерия непогрешимости Библии".

Опираясь на Чикагское утверждение библейской непогрешимости, мы должны отвергать мнение о том, что непогрешимость Библии опровергается такими ее феноменами, как отсутствие современной технической точности, наличие ошибок в грамматике и правописании, наблюдательские описания явлений природы, повествование о невозможных вещах, использование преувеличенных и округленных чисел, тематическое изложение материала, разное описание одних и тех же событий в параллельных повествованиях и использование свободных цитат.

Ветхозаветные истории излагают нам историю в такой форме, которая не всегда соответствует нашим представлениям о современной технической точности.

В любой записи история уже истолкована самим автором. Уровень точности колеблется вдоль очень длинной шкалы. Одна сторона шкалы приближается к субъективной умозрительности. Эти исторические документы могут концентрировать наше внимание на хорошо известных событиях, но писатели часто заполняют пробелы своими выдумками, которые читатель не может отличить от подлинных событий. С другой стороны шкалы интерпретация едва присутствует. Ответственные авторы исторических учебников и газетных статей, например, избегают умозрительности и предположительности. Они просто открыто признают, что уровень достоверности может колебаться. Таким образом, исторические документы могут находиться в любой точке между этими двумя крайностями.

Евангелисты верят, что все ветхозаветные сведения об исторических событиях являются правдивыми и достоверными; в Божьем откровении не может быть ошибок. Однако эти рассказы представляют историю "с пророческой точки зрения". С одной стороны, мы не вправе сказать, что ветхозаветные писатели придумали свои истории. Библейские летописцы были вдохновлены Духом истины и не могли прибегать к выдумкам. С другой стороны, идеологические цели определяли, какие события выбирали писатели и в какой форме они их представляли. Ветхозаветные истории не дают нам ежесекундного, подробного отчета о прошлом. Они были написаны с определенной точки зрения, но при этом не имели ошибок и ложных толкований.

Нам следует избегать обеих крайностей. Если мы обращаемся к жанру библейского текста, то мы не должны отделять его от реальной истории. Однако, в то же время, мы должны помнить, что все библейские рассказы являются толкованием истории с идеологической точки зрения. Исторический анализ этих рассказов возможен, так как они безошибочны, но при историческом анализе необходимо учитывать цель, с которой была написана та или иная история Ветхого Завета.

Виды исторического анализа

Как и тематический, исторический анализ принимает множество форм, две из которых наиболее выделяются: фактическая и теологическая.

Фактический. При фактическом историческом анализе мы смотрим сквозь окно текста и спрашиваем: "Как мы должны сопоставлять события этого текста и другие исторические данные?" Евангелисты особенно полагаются на этот подход в своих апологетических исканиях. Мы потратили много энергии на установление исторической достоверности Библии. Однако проверка ее непогрешимости, похоже, будет продолжаться всегда. Люди всегда будут задавать вопросы: "Действительно ли было в истории то, что описывает первая глава Бытия? Был ли потоп? Как нам уладить явные несоответствия между книгами Паралипоменон и Царств?" Фактический исторический анализ всегда останется важной частью толкования ветхозаветных историй.

Богословский. Богословский исторический анализ возник в евангельских кругах благодаря влиянию Библейского Богословия. Мы уже подробно рассмотрели направление этого движения. Этот подход заостряет внимание на событиях, находящихся за пределами внимания ветхозаветных историй. Приверженцы Библейского Богословия, в основном, используют ветхозаветные истории для реконструкции характера откровения и религиозной жизни в различные периоды истории. Они задают несколько вопросов: "Каковы этапы библейской истории? В чем уникальность того или иного из них? Как эти эпохи связаны между собой?"

Исторический анализ может быть направлен или на факты, или на теологию. В любом случае ветхозаветные истории используются как окна в события прошлого. Это еще один важный подход к Ветхому Завету, которому нас учит Святой Дух.

Буквальный анализ

У меня дома на полке лежит альбом фотографий жены. Иногда я показываю эти фотографии гостям. Они листают страницы, вежливо рассматривая один снимок за другим. В основном, это любительские фотографии, зачастую плохого качества. Но когда дело доходит до последней страницы, почти каждый, кто листает альбом, восклицает: "Вот это фотография!" Последний снимок сделан профессиональным фотографом. Это замечательная фотография, и все, кто видит ее, обычно комментируют прекрасное освещение, фокус, плавность тонов и говорят: "Она прекрасна!"

Святой Дух учит церковь подобному подходу к ветхозаветным историям. Иногда мы не смотрим на темы и исторические события, а подходим к этим историям с буквальным, литературным анализом. Литературный анализ рассматривает ветхозаветные истории, как произведения искусства, сочетание формы и содержания. Мы изучаем литературные черты текста так же, как оцениваем цвета, ткани, контрасты и линии прекрасного портрета. Как мы видели, тематический и исторический анализы часто сосредотачиваются на отдельных элементах историй. Буквальный анализ помогает нам увидеть центральный аспект того или иного места Писания.

Основа буквального анализа

Должны ли евангелисты пользоваться этим методом? Три аспекта выступают в пользу ценности буквального анализа: литературные приемы текстов Ветхого Завета, их литературные качества и откровения, которые мы получаем при этом подходе.

Литературные единицы. Во-первых, буквальный анализ важен, поскольку Ветхий Завет состоит из литературных, а не исторических или богословских единиц. Литературная структура канона часто противоречит нашим представлениям о Ветхом Завете. Благодаря нашей склонности к историческому анализу, мы можем предполагать, что Писание должно делиться на некоторые великие эпохи истории искупления человечества: Книга 1 - "До грехопадения", Книга 2 - "От грехопадения до потопа", Книга 3 - "Патриархальный период" и так далее. Наш интерес к тематическому анализу может заставить нас предполагать, что Библия должна делиться на определенные единицы систематического богословия: Книга 1 - "Доктрина о Боге", Книга 2 - "Доктрина о человечестве", Книга 3 - "Доктрина о спасении".

Но, к нашему удивлению, Ветхий Завет не соответствует ни одной из этих форм. Структура Библии не является ни богословской, ни исторической. Вместо этого, одни книги, такие как Бытие, охватывают несколько основных периодов истории искупления, другие группы книг, как, например, книги пророков, включают только одну эпоху. Похожие богословские темы постоянно встречаются в различных комбинациях в книгах Писания. Канон Писания, в основном, сформирован согласно литературным, а не историческим или тематическим единицам. Поэтому нам необходим литературный анализ. Игнорировать этот подход, значит, упускать из вида основную структуру, которую Бог придал Писаниям.

Литературные качества. Кроме того, литературный анализ необходим, так как библейские тексты насыщены собственным литературным стилем. Дух в Своей мудрости вдохновил Писания в форме поэм, песней и (что наиболее важно для нашего изучения) историй. Эти тексты имеют множество литературных характеристик, таких как образность, речевые обороты и другие сложные структуры. Если бы Бог хотел, чтобы мы просто сосредотачивались на исторических событиях и богословских темах, Он бы не дал нам откровение, имеющее литературные качества. Поэтому нам следует учиться применять свои литературные знания при толковании.

Откровения. В-третьих, буквальный анализ важен, потому что часто открывает нам глаза на то, что тематический и исторический подходы упускают. Возьмем, к примеру, известный эпизод о пребывании Аврама в Египте (Быт.12:10-20) и проверим ценность литературного анализа, начертив несколько структурных наблюдений к этой истории (см. рис. 9).

Бытие 12:10 можно назвать завязкой; здесь представляется контекст, в котором разворачивается история. Аврам идет в Египет из-за голода и намеревается временно находиться там. Решение (ст. 20) дает начало истории. Писатель показывает контраст бедности во время голода и богатства, с которым Аврам возвращается. Быт.12:11-16а содержит ускорение событий. План, основанный на лжи, осуществлен, и Сара отведена в гарем фараона. Эта часть уравнивается убыванием событий в Быт.12:18-19. Обе части даже содержат похожие выражения - "ты мне сестра" (ст. 13) и "она сестра мне" (ст. 19). И, наконец, во время поворотного момента этой истории в Быт.12:16б-17, Аврам процветает, а фараон поражен.

Мы можем подвести итог истории в свете этого структурного чертежа. Аврам намеревался пойти в Египет. Его замысел солгать о Саре удался, если не считать похищения Сары. Чтобы решить эту проблему, Бог произвел конфликт между Аврамом и фараоном. Он благословил Аврама, а фараона поразил. Фараон открыл дверь для Сары, чтобы она могла вернуться в Палестину. Божий план освобождения Сары был завершен, когда египтяне вернули ее Авраму. Затем Аврам и Сара ушли из Египта в безопасности и богатстве.

Такая структура, прежде всего, показывает нам, какой вклад вносит каждая часть в целую историю. Изъятие любого раздела создало бы новую драму. Такой подход сдерживает нашу склонность придать центральной мысли этого рассказа тематический или исторический характер. Как мы уже сказали, многие толкователи привыкли сосредотачиваться на исторических или этических вопросах, просматриваемых в той или иной истории. Но когда мы видим аспекты сюжета в ходе развития всей истории, мы можем легко различить первостепенные и второстепенные элементы.

К тому же, благодаря такой структуре мы можем рассматривать историю как единое целое, не разбивая ее на маленькие частицы. Исторический и тематический анализы часто разбивают историю на мельчайшие детали, что не способствует ее целостному восприятию. Буквальный анализ представляет повествование как единое целое, давая нам возможность вникать в его общую суть и значение. Наше толкование сосредотачивается на развитии событий по прибытии в Египет, пленении Сары, вмешательстве Бога, освобождении и возвращении, а не на одном из этих аспектов. Уделяя внимание целой истории, мы обнаружим в ней материал для богословского размышления, который другие подходы часто не замечают.

Когда мы согласовываем свои наблюдения с первоначальным замыслом автора, история оживает. Моисей рассказал эту историю детям Израиля так, что она точно соответствовала современной для них ситуации. Несложно увидеть связь этой истории с повествованием о Моисее в книге Исход. Когда мы рассматриваем судьбу Израиля в соответствии с Быт.12:10-20, нам становится ясно, что Моисей рассказал эту историю из жизни Аврама в качестве иллюстрации к избавлению Израиля от Египта.

Аврам пошел в Египет из-за голода в Ханаане; голод также привел Иакова и его сыновей в Египет за пищей. Авраам пошел на хитрость; братья Иосифа также были известны своим лукавством. Хотя Аврам процветал в Египте, его надежда на потомство исчезла, потому что фараон забрал Сару; Израиль очень разросся в Египте, но убийство младенцев мужского пола угрожало его будущим поколениям. Бог выявил конфликт между Аврамом и фараоном, определив каждому либо благословение, либо проклятие; божественное вмешательство в Исходе защитило израильтян, а фараону принесло беды. Свобода пришла через открытое противостояние между фараоном и Аврамом; Моисей и фараон встречались несколько раз, прежде чем царь, наконец, сказал: "Идите!" Египтяне отослали Аврама в безопасности и богатстве; израильтяне также ушли из Египта, взяв с собой множество добра.

Благодаря такой параллели между событиями Исхода и историей об Авраме, мы видим, что Моисей поведал эту историю в качестве прообраза, чтобы научить Израиль сути его исхода из Египта и возвращения в Палестину. Моисей сталкивался с недоверием и разочарованием среди израильтян. Но он привел эту историю, чтобы ободрить своих собратьев. Можно даже представить, как Моисей комментировал ее: "Не сдавайтесь! Мы ни в чем не ошиблись! То, через что мы проходим, уже было пройдено вашим отцом, Авраамом! Последуем же за ним из Египта, и будем иметь уверенность в силе Господа!" Также можно услышать, как верные израильтяне отвечали: "Исход Авраама - это наш исход!"

На этом примере мы видим, почему необходимо идти дальше тематических и исторических интересов и применять также буквальный анализ к ветхозаветным историям. Одновременно сосредотачиваясь на их форме и содержании, мы сможем извлечь больше пользы, которую Бог сокрыл для нас в этих историях.

Виды буквального анализа

Буквальный анализ не является чем-то новым. Веками Дух Святой обращал внимание церкви на форму и содержание Писаний. Но нередко буквальные литературные интересы вытеснялись богословскими и историческими вопросами.

Во время Реформации экзегетика была наполнена доктринальными противоречиями. Реформаторы рассматривали Писания преимущественно как богословские источники, а не как литературные работы. Однако они не были совершенно невосприимчивы к литературным качествам текстов. Кальвин, например, часто отмечал точные речевые обороты и яркую образность. Он признавал разницу между повествованиями и повелениями, мудростью и пророчеством. Комментарии Кальвина избыточествуют литературными наблюдениями, несмотря на то, что его основной интерес был сосредоточен на доктрине.

Со времен Просвещения евангельские толкователи начали заниматься историческими корнями. Однако в сегодняшней ветхозаветной герменевтике внимание все больше смещается в сторону буквального анализа. В последнее время значительно возрос интерес к литературному подходу, хотя многие доктринальные и исторические споры остаются нерешенными. Мы не сможем охватить весь масштаб такого развития, но давайте рассмотрим некоторые основные шаги.

Критика источников. К концу девятнадцатого века литературная критика во многом приняла форму критики источников. Толкователи искали письменные источники помимо Писаний. Гипотеза о документальности Пятикнижия была одним из первых шагов в этом направлении. С тех пор толкователи реконструировали гипотетические источники для многих книг Ветхого Завета.

Критика формы. Вторым важным шагом была критика формы, появившаяся в начале 1900-х годов. Ее четкой целью было определение жанра и реконструкция состояния культуры, в которой ветхозаветные истории первоначально использовались. Критики сравнивали Ветхий Завет с литературой других культур древнего Ближнего Востока.

Критика редактирования. Третий этап в буквальном анализе наступил в 1950-х годах под названием критики редактирования. Критики отслеживали развитие и изменение библейских текстов в зависимости от их устных и письменных источников, от древней и до современной формы.

Современные евангелисты скептически относятся к такому диахроническому подходу. Мы должны во многом держаться от него подальше. Прежде всего, его цели совершенно противоположны евангельским убеждениям в богодухновенности и авторитете Писания.

Тем не менее, за последние два десятилетия в литературном анализе ветхозаветных историй произошел большой сдвиг. Толкователи смещают свое внимание от источников и развития текстов Ветхого Завета к их окончательной сегодняшней форме.

Теоретическая критика. Решительный шаг в этом направлении был сделан в конце 60-х, начале 70-х годов. Вместо того чтобы сосредотачиваться на развитии текста, теоретические критики рассматривали книги Библии как завершенные произведения искусства, имеющие все необходимое, чтобы убедить читателя в своей достоверности. Структура, эстетические и риторические образцы этих текстов стали центральными в толковании.

Структурализм. В это же время на изучении Библии отразился структурализм, представляющий ряд философских и лингвистических подходов. Приверженцы структурализма во многом отличались друг от друга, но все они были согласны с тем, что значение текста может быть раскрыто при изучении внутренней связи этого текста с другими материалами Ветхого Завета.

Каноническая критика. В последние годы все эти направления были объединены и развились в теологическую программу, известную как каноническая критика. Представители канонической критики согласны, что большинство библейских текстов развивались во времени, но сосредотачиваются на окончательной канонической форме текста.

Евангелисты чувствуют себя удобнее с такими современными литературными методами и считают, что извлекать пользу можно из риторического, структурного и канонического анализа одновременно.

Литературный анализ - это третий основной способ, которым Дух Святой учит нас понимать ветхозаветные истории. Обращая внимание на соотношение формы и содержания, мы глубже понимаем значение этих текстов.

Заключение

Готовясь к толкованию историй Ветхого Завета, мы должны знать, как Святой Дух влияет на нас через экзегетику Писаний. На протяжении истории выявились три основные метода изучения ветхозаветных историй. Разнообразные формы тематического, исторического и буквального анализа доказали свою значимость для Божьего народа.

Каждая форма анализа соотносится с другими. Тематический анализ легко впадает в крайности без сдерживающего влияния исторического и буквального взглядов. Исторический анализ теряет свою теологическую суть без тематического и буквального методов. Буквальный анализ становится умозрительным без ограничений тематического и исторического подходов. Мы упустим множество благословений, если ограничимся рамками только одного из этих методов. Мы должны воспринимать ветхозаветные истории как зеркало наших интересов и в то же время как окна, сквозь которые мы смотрим на исторические события и литературные образы.

Вопросы

1. Что такое тематический анализ? Почему необходим такой подход к ветхозаветным историям? Назовите несколько основных видов тематического анализа.

2. Что такое исторический анализ? Почему необходим такой подход к ветхозаветным историям? Назовите несколько основных видов исторического анализа.

3. Что такое буквальный анализ? Почему необходим такой подход к ветхозаветным историям? Назовите несколько основных видов буквального анализа.

Упражнения

1. Прочтите историю о призыве Аврама (Быт.12:1-9). Какой материал вы находите для таких теологических категорий: 1) доктрина о Боге, 2) доктрина о человечестве, 3) доктрина о грехе и спасении?

2. Посмотрите на Быт.12:1-9 еще раз. Какие исторические события вам четко видны? В чем это место проясняет ваше представление о том, что Бог делал в тот момент истории искупления человечества?

3. Рассмотрите комментарии сделанные в девятнадцатом, начале двадцатого века, а также современные комментарии к книге Бытие 12:1-9. Сосредотачиваются ли они больше на тематическом, историческом, или буквальном анализе? В чем?